Старик замолчал, и в комнате повисла гробовая тишина. Оля тоже не находила слов после такого непростого рассказа. А еще ее одолела злость на дальнюю родственницу и на конюха. Как они могли так поступить? Ладно, купчиха – дурная и избалованная девица, в чем Оля не сомневалась. Но мужчину, предавшего беременную жену, она не понимала. Жалела ту, и почему-то не осуждала ее злости. А чего еще ожидать от огорченной и преданной мужем, тем более если она – ведьма?

– А откуда все знала тетя Нюра, если сама не из той деревни, а пришедшая? – задала Оля вопрос, который ее мучил с самого начала.

– Уж не знаю. Спрашивал, но старуха только посоветовала не забивать себе голову. Я подозревал, что она не просто травница какая-то, а силу имеет. Мне, когда учился у нее, случайно попалась фотокарточка, где тетя Нюра с дочерью своей стоит, а снизу год написан. И получается, на тот момент, когда она взяла меня в ученики, ей было минимум сто лет. Но выглядела травница не больше чем на шестьдесят. Я тогда не стал ничего спрашивать, убрал фотокарточку на место.

– А что потом случилось с этой тетей Нюрой?

– Исчезла в ту ночь, когда рассказала мне все, и больше никто о ней не слышал. Мужики говорили, будто видели на рассвете, как она в лес уходила. Я, когда в избушку ее утром пришел, на столе нашел записку: мол, теперь все книги и знания мне достаются, и я должен лечить людей. Так потом и делал. Какая медицина-то в деревне? Все врачи в городе только, вот и лечились как могли.

Остаток ночи Оля спала спокойно. А вот утром девушку разбудил голос Николая Петровича, с кем-то оживленно разговаривающего на улице.

– Петрович, ну ты представляешь, такое у нас случилось! – проговорил собеседник деда раззадорено.

– Тихо ты! У меня внучка спит еще. Чего случилось-то?

– Как чего? В нашем лесу труп девушки нашли! Говорят, уже не один.

Оля тут же вся превратилась в слух, вспоминая сегодняшний сон.

– Первый раз слышу, – отмахнулся от собеседника Николай Петрович.

– Так я тоже, вон, от Нины узнал, что в том конце улицы живет. Мимо ее дома полиция ездила. Рыбаки ночью девчонку эту нашли.

Оля потянулась за телефоном и открыла новостную строку. Там действительно говорилось о маньяке.

«Вчера ночью полиция обнаружила уже третье тело девушки. Очевидцы говорят – кто-то провел ритуал жертвоприношения. На расследование пригласили следователя из Москвы. Сколько еще будет жертв и стоит ли опасаться ходить ночью?»

Внизу статьи были фотографии трех улыбчивых красавиц. При виде них сердце Оли больно кольнуло. Она знала этих девушек. Те снились ей еще дома, в Москве.

Глухо застонав, Оля прикрыла глаза и упала на подушку. Но потом резко села на кровати. Вспомнила, когда видела последний сон. Всего три дня назад. И ей захотелось кое-что проверить.

Быстро встав, натянула джинсы, футболку, кеды и пошла умываться. Голоса деда и его знакомого все еще слышались на улице, и Оля поспешила к ним.

Стоило ей выйти на крыльцо, как яркое солнце резануло по глазам, заставив поморщиться.

– Оленька, ты проснулась уже?

Николай Петрович заметил ее первым, но это было на руку.

– Да. Доброе утро, дедуль, – поздоровалась девушка и поймала на себе заинтересованный взгляд стоящего рядом мужчины.

Она вспомнила его: сосед с другой стороны улицы. Его дочь, кажется, работает учителем начальных классов, а еще у него есть маленькая внучка, с которой сидит жена. Девчушка часто болеет и не ходит в садик. А Николай Петрович поставляет им травы для девочки. Чем ребенок болен, Оля так и не вспомнила.

– Здравствуй, Оленька, – поздоровался сосед, с интересом посматривая на нее. Оля была редким гостем в этих краях. Если повезет, то приезжала раза два в год.

– Добрый день. Как ваша внучка?

Услышав вопрос, мужчина расплылся в улыбке. Видимо, ему польстило такое внимание.

– Хорошо. Лето наступает, а в теплое время года она редко болеет.

– Это замечательно. Я тут случайно услышала ваш разговор с дедушкой. У нас и правда вчера нашли мертвую девушку?

– Да, – активно закивал сосед, а Николай Петрович нехорошо так посмотрел на внучку. Видимо, додумался зачем спрашивает.

– А где нашли-то, знаете?

– Конечно. Ты ведь помнишь озеро, где мужики рыбачат?

Оля кивнула. То находилось неподалеку от вылечившего ее вчера. В детстве они с дедом часто туда ходили.

– Так вот. От озера километра три в лес.

– А сами-то вы там были?

– А то! Интересно все же. Жалко, конечно, девчонку. Мы с соседом с самого утра сходили, посмотрели, но ничего не нашли кроме желтых полицейских лент.

– Да, жалко, – прошептала себе под нос Оля и зачем-то посмотрела на небо, по которому быстро плыли белые пушистые облака. – Деда, я схожу прогуляться. К обеду буду.

– Оля, – Николай Петрович схватил внучку за руку и несильно дернул на себя. – Не смей.

– Что не сметь? – сделала она непонимающий вид.

– Тебе мало тех снов? – прошептал старик практически одними губами, не обращая внимания на с интересом взирающего на них соседа.

– Все нормально. Я просто прогуляюсь.

Оля осторожно освободила ладошку и шагнула назад, ловя неодобрительный взгляд деда.

– До свидания, – помахала рукой соседу и как можно быстрее зашагала в сторону леса, пока дед не решил ее догнать.

Если вчера, идя к озеру, девушка не испытывала никаких ощущений, то сейчас стало немного жутко. Что она хотела найти на том месте, где обнаружили труп? Убедиться, было ли всё именно так, как в её снах? А дальше? Вот убедится, и? Сможет изменить произошедшее? Конечно нет! Ничего она не сможет. Бедняжку уже убили.

Оля подумала о сне, приснившемся три дня назад. Если бы она тогда что-нибудь предприняла, то, возможно, спасла бы несчастную.

Или нет? Допустим, она бы рассказала полиции о своих снах. Да кто бы ей поверил? В худшем случае могли и в психиатрическую клинику отвезти. Нет, нельзя так рисковать. Ей еще как-то жить дальше и желательно без негативных последствий.

Она шла по лесу, окутанному теплым солнечным светом и приятным пением птиц, до тех пор, пока не заметила желтую ленту, привязанную к нескольким деревьям. Подойдя ближе, осмотрелась, быстро переступила ленту и почувствовала себя преступницей, совершающей какое-то правонарушение.

Быстро отбросив эту мысль, Оля подошла к месту с примятой травой, и ее сон словно ожил. Она с открытыми глазами и наяву видела девушку с привязанными руками и ногами и слышала голос мужчины, что-то произносящего нараспев. Оля не видела лица: его скрывал капюшон черного балахона.

Самое страшное – незнакомка была еще жива, когда ей распарывали грудную клетку. Девушка явно кричала, но из широко открытого рта не вырывалось ни звука, словно она немая.

Пока мужчина разрезал плоть, кровь стекала на землю и траву, сразу же впитываясь, не оставляя каких-либо следов. Отложив скальпель, мужчина взял реберные ножницы Штилле, лежавшие сбоку от него, и приступил к работе. Когда наконец-то орган был удален, убийца положил его в небольшой холодильник – в медицинских учреждениях обычно такой использовали для транспортировки. А после вложил какой-то предмет в грудную клетку, собрал ребра, зашил ткани, соединяя кожу, и омыл тело уже умершей незнакомки. Достав белую простынь, аккуратно замотал в нее девушку, прижав руки к бокам и выпрямив ноги.

Оля знала – все то же самое он проделывал и с другими. С теми, которые ей снились.

– Что вы тут делаете? – раздался за спиной Ольги мужской голос. Девушка вскрикнула от неожиданности и обернулась.

Перед ней стояли двое мужчин. Одного она уже знала – именно он приходил к ней в снах уже месяц.

– Вам нехорошо? – проговорил выглядевший помоложе, обеспокоенно смотря на Олю.

– Нет, все нормально. Просто пришла кое-что проверить.

– И что же? – спросил московский следователь, буравя недовольным взглядом. Оле показалось, будто он ее вспомнил.