Я видел, что он был встревожен, а когда мой брат был встревожен, я, как правило, был встревожен еще больше. На самом деле, хотя мы и близнецы, я всегда опирался на него, полагаю, из-за молчаливого признания его превосходства, а он обладал способностями, превосходящими большинство людей. Отвечая на его вопрос, я сказал:
– Она не назвала конкретный день, но только отметила, что джентльмены обычно платят вперед, но поскольку мы американцы…
– Понятно, поскольку мы не джентльмены, а американцы, она подождет, пока не получит деньги. Как ты думаешь, что при таких обстоятельствах нам лучше сделать? Помни, что пара сотен долларов для двух мужчин, чтобы прожить, пока они не найдут работу в таком городе, это не очень большое богатство. Вспомни также поговорку о дураке и его деньгах. И что нам теперь делать с хозяйкой?
– Заплатить ей, – сказал я без колебаний.
– Но когда?
– Немедленно! Дадим ей на пару недель вперед, а потом, если нам понадобится еще парочка в долг, получить их будет легче.
Мы решили, что Торренс должен взять те средства, которые у нас были, и в своей непринужденной, благовидной манере произвести оговоренный платеж. У него был прекрасный способ внушить людям мысль, что деньги для него не имеют никакого значения. Когда расчет был произведен, я был рад, что он это сделал, было очевидно, что миссис Твайтхем была впечатлена. Я записываю эти пустяковые обстоятельства, чтобы показать наше фактическое состояние, а также для справки на будущее, если это когда-нибудь понадобится.
Покончив с этой маленькой сделкой, мы вышли на улицу, чтобы позаботиться о завтраке, который мы получили в соседнем ресторане. Путешествие обострило наши аппетиты, и мы съели еды на доллар за тревожно короткий промежуток времени, что, как мы договорились, не должно повториться. После завтрака, однако, мы почувствовали, что, начав день так обильно, вряд ли будет справедливо "обрезать углы у квадратного блюда", как заявил Торри, пренебрегая его надлежащим завершением, и поэтому мы купили пару больших сигар, а затем забрались на вершину одного из этих больших омнибусов с тремя лошадьми, чтобы попытать счастья.
Удивительно, насколько безразличны иногда бывают люди к расходам, когда от голодной смерти их отделяет лишь небольшое расстояние, и насколько скупыми они часто становятся, имея в своем распоряжении несметные богатства, и в каждом случае их здравый смысл осуждает выбранный курс.
Воздушный корабль моего брата в течение многих лет был на пороге успеха. На него уже было потрачено целое состояние, и его друзья стали относиться к нему с подозрением. Все время требовались какие-то мелочи для усовершенствования механизма, который, несомненно, был триумфом изобретательского гения. Я не собираюсь описывать эту машину, да это и невозможно, поскольку я не механик и не ученый, просто скажу, что она была сделана из алюминия, имела форму увеличенного патрона, заостренного с обоих концов, поддерживалась в воздухе с помощью необычного открытия, нейтрализующего гравитационное притяжение, и приводилась в движение горизонтальным винтом, который можно было заставить вращаться с такой огромной скоростью, что даже самый сильный ураган был практически неэффективен. Пока были сделаны только модели машины, поскольку конструкция была слишком сложной и дорогостоящей, чтобы позволить создать полноразмерный аппарат, пока не будут отработаны все детали, но его последняя модель летала и была настолько близка к совершенству, что один английский джентльмен написал ему по этому поводу, предлагая помощь на определенных условиях. Это предложение можно было бы и не рассматривать, если бы не недовольство его покровителей в то время, но как бы там ни было, мы сразу же покинули Америку.
Фирма, которую мы искали, была "Уэтерби и Харт", дом № 3 по Кирби-стрит. Когда омнибус нес нас по переполненным людьми улицам, было заметно, что Торренс испытывает беспокойство. На расстоянии все выглядело многообещающе, но по мере того, как приближалось время встречи, мы начали осознавать последствия провала усилий, направленных на то, чтобы вызвать интерес Уэтерби. Если он откажется помочь нам, мы не видели впереди ничего, кроме богадельни.
Выйдя из транспорта, нам предстояло пройти небольшое расстояние, и можно с уверенностью сказать, что мы заблудились менее чем за пять минут. Множество дорог и их лабиринтный характер сбивали с толку наше прямоугольное представление о городе, и после нескольких бесплодных попыток мы снова оказались на углу, с которого начали свой путь. Но упорство в конце концов победило, и мы предстали перед дверной табличкой с надписью: "Уэтерби и Харт", изобретатели и патентные поверенные". В этот момент меня так угнетала мысль о предстоящем разговоре, что я пожелал, чтобы мы опять не потерялись.
Поднявшись по узкой лестнице, мы предстали перед стеклянной дверью с голубым бумажным занавесом внутри. Ошибки быть не могло: мы наконец-то пришли, потому что на панели крупными буквами было написано название фирмы. Внешний вид не свидетельствовал о богатстве, и наши сердца упали. За отсутствием электричества здесь был старомодный звонок, и я позвонил. На пороге появился мальчик с множеством латунных пуговиц, пришитых к испачканной куртке, и Торренс спросил, дома ли мистер Уэтерби.
– Нет, сэр, но мистер Харт здесь, – ответил мальчик.
Это было разочарование – между моим братом и названным джентльменом никогда не было переписки. Тем не менее, мы решили зайти, и, отдав свои визитные карточки мальчику, прошли в прихожую.
В помещении было мало мебели, и оно имело нищенский вид. На двух больших столах стояли модели, а стены были побелены и увешаны чертежами механизмов. Так как стульев не было, мы стояли и, не прикончив сигары, продолжали курить. Из внутреннего помещения, предположительно святилища владельцев, доносился глубокий, напыщенный голос. Вскоре вошел обладатель голоса. Это был человек с кустистыми бровями и квадратным подбородком.
– Ну, господа, что я могу для вас сделать? – величественно спросил он.
Мы были настолько ошеломлены, что никто из нас не знал, что именно он может сделать. Я думаю, Торри хотел спросить его, может ли он сделать сальто в полбушеля, которое он однажды видел в цирке, но что-то в моем лице, должно быть, остановило его. Я ждал, что Торренс ответит почтительно – очевидно, этот человек привык вызывать не только уважение, но и благоговение. Мой брат, однако, не торопился, и после пары затяжек сигарой, не двигаясь с места, сказал:
– Мистер Харт, я полагаю!
– Да, я мистер Харт. Вы хотели меня видеть?
– Ну, конечно! – ответил Торренс. – Я проделал столь длинный путь из Америки, желая увидеть именно вас, или, я бы сказал, вашего партнера, мистера Уэтерби.
Харт кашлянул и пару раз махнул рукой на воображаемое облако дыма.
– Я должен попросить вас прекратить курить. Это противоречит нашим правилам, – раздраженно заметил он.
– Конечно! – ответил Торренс, бросив огрызок сигары на кафельный пол и наступив на него. Никакой урны для таких случаев не было, и пол выглядел таким же грязным, как и улица, я последовал его примеру.
Харт позвал мальчика и велел ему собрать окурки и бросить их в колосник в соседней комнате. Мальчик сделал то, что ему приказали, и вернулся в святилище.
– Речь шла о деле, – начал я, заметив, что в самом начале нашей беседы ситуация складывалась не лучшим образом, и опасаясь последствий неблагоприятного впечатления. – Мы приехали по поводу воздушного корабля моего брата, и…
– И что, скажите на милость, вы подразумеваете под воздушным кораблем? – спросил Харт с видом надменного превосходства, который был скорее возмутительным, чем язвительным.
– Я предполагал, что вы, должно быть, слышали о нем, – рискнул заметить я.
– Слышал о воздушном корабле! Идея просто абсурдна! – воскликнул он.
– И все же, – сказал Торренс, – у меня есть один, который ваш партнер, мистер Уэтерби, хочет осмотреть и, возможно, приобрести, как меня убедили.
