Паломник мгновенно стянул со спины дорожный мешок. В бурдюке еще плескалось немного воды. Ослябя намеревался перебраться через ограду, чтобы напоить последней водой хотя бы самых ослабевших, но резкий удар справа свалил его в песок. Мамелюк, в черном кожаном нагруднике, приставил лезвие алебарды к горлу парня.

– Стоять! – заорал волшебник, оказавшись рядом.

Стражник тут же перевел оружие в сторону старика. Ворон низко кружил над головами и истошно каркал. Казалось, он вот-вот спикирует в лицо мамелюку. Волшебник, блеснув золотой монетой на солнце, успокоил стража и поспешно отвел Ослябю в сторону.

– За что заковали этих людей, милорд? – тяжело дыша, паломник отряхивался от пыли.

– Они товар. Рабы.

– Нехорошо это. Чтобы человека вот так запросто продали.

– А тебя там в Прудах продать не могли что ли? – усмехнулся Эразм. – Тебя и сейчас небось помещик ищет, а как найдет – выпорет. А после захочет, так в шахты какие-нибудь отправит. Так ведь?

Ослябя нахмурился.

– Все равно. Эсмей призвала меня избавить Сулифу от зла. Стало быть, надо этих несчастных спасти, покуда сил хватит.

– Да будет тебе известно, мы еще не в Сулифском Халифате. Стоит ли тратить время на то, чтобы искоренять зло не там, где тебе богиня завещала? Более того – этих несчастных скоро поведут с караваном в Муфтарак, а этот город уже территория государства мертвых, – волшебник указательным пальцем почёсывал горло ворона, сидящего на плече. – Там и завет Эсмей действовать начнет и возможностей для освобождения пленённых больше. А тут парочка мамелюков тебя зарубят алебардами при попытке через ограду перемахнуть. Вот и считай, что завет богини провален.

– Хм, – Ослябя почесал затылок, сдвинув набекрень ватный подшлемник. – А ведь и то правда. Вот вы умный, милорд, не зря такую толстенную книгу с собой таскаете.

Эразм машинально схватил рукой сумку, висевшую через плечо, проверив на месте ли гримуар.

– Много ты замечаешь, Ослябя. Не вздумай еще кому-то о книге сказать. Понял?! – гневный взгляд пронзил паломника.

– Конечно, милорд, я – могила! – радостно воскликнул парень, предвкушая возможность рассказать еще одну историю. – Я ж, когда мальцом бывал, нас, детишек крестьянских стало быть, старый дед Антось тайком грамоте обучал. Он при храме прислуживал. Даточный человек, вернулся калекой из заграничных военных походов лорда нашего. Детишек любил – страх как. Он нам игрушки из поленцев строгал, сказки и истории рассказывал, ну и на всеобщем читать поучивал. Не, не то чтобы мне сильно нравилось учиться грамоте, но я к Антосю часто бегал, послушать про войну или жизнь в дальних странах.

– Ну и к чему эта душещипательная история?

– Так я ж не закончил, милорд! Настоятель наш говаривал, мол, нечего деревенщинам головы забивать обучениями всякими. Надо слово божие заучить, да как с плугом обращаться, а остальное ни к чему простому люду. Потому Антосю здорово попадало, если кто до настоятеля доносил о посиделках наших. Так вот я никому не говорил, даже матушке.

Эразм промолчал и, указав посохом направление, зашагал к месту представления.

– А ты кто такая? – Калдор недоумевающе уставился на девушку в рваных мешковатых одеждах.

Черноволосая казалась красивой даже под слоем грязи. Длинные ресницы, пухлые губки и щечки. Забитый, но чарующий взгляд. Дрессировщик словно почувствовал что-то.

– Чего молчишь? – он присел на корточки, чтобы заглянуть ей в лицо. – Как тебя зовут? – парень ласково улыбнулся и положил серебряник в протянутую руку.

Девушка с недоверием посмотрела на собеседника, но сжала кулак.

– Спасибо, господин.

– Ну же, – Калдор нежно дотронулся до ее подбородка, – кто ты, красавица?

Красавица больше ничего не отвечала, только понурила взгляд и дрожала от страха всем телом, прижимая к себе уродливую куклу, сшитую из мешковины. Заклинатель смутился. Может ее пугал клыкастый ящер, а может двусмысленное поведение мужика с серебряной монетой. В любом случае, Калдор решил сначала разузнать о ней побольше. Девчушка как раз просила милостыню возле трактира, а всем известна старая как мир истина – если хочешь что-то узнать, то просто спроси трактирщика.

Трактирщик отвечал нехотя, юлил, но серебряник упавший в кувшин, который тот вытирал серой тряпкой, сделал свое дело.

– Шахриет ее кличут. Только имя она и вспомнила.

– У девушки потеря памяти? – Калдор отхлебнул наваристого душистого чая с жасмином из пиалы.

– Ну я ж про то и говорю, уважаемый. Нашли ее несколько месяцев назад в пустыне. На пути в оазис Глаз Ящера. Без сознания обнаружилась. Одежда вся разодрана, лицо и колени разбиты, а из имущества только кукла убогая. Видно бандиты поизмывались, развлеклись. Старуха Адаль была уверена, что понесет девка. Непонятно говорит, сколько шакалов ее попользовало, но обошлось. Ничего она так и не вспомнила, ни родни, ни места где жила.

– И что? Никто не пристроил?

– Куда пристроить-то? В жены порченную не возьмут, в гарем тоже. Хотя гарем у нас разве что у Басима, – трактирщик досадно вздохнул. – В борделе ей место, хотя в Анвиле с такими заведениями туго. Прибьют ее, наверное, ну или в рабыни Басим возьмет, потом продаст где-нибудь в Сулифе. Повезло дуре, красивая, в шлюхи пойдет, а не на корм вурдалакам.

Калдор был не из тех, кто легко расстается с деньгами, к тому же, они подходили к концу. Но странное, незнакомое чувство, поселившееся в нем после рассказа трактирщика, подмывало сделать хотя бы что-то для девушки. Он вспомнил собственных родителей, потерянных в раннем детстве. Отец, разорившийся таморский дворянин, продав бандитам информацию о торговых путях, скоропостижно скончался из-за перерезанного горла после совершения сделки. Мать слегла в горячке и больше не встала. Имущество ушло с молотка, а малец, благо дворянских кровей, отправился в путь к дальним родственникам. По иронии судьбы, караван ограбила та самая банда, которую навел убитый папаша, а мальчишка сбежал и пристроился к бродячему цирку, где овладел искусством заклинать зубастых чешуйчатых тварей.

Выйдя из трактира, дрессировщик с тоской посмотрел на попрошайку. Та жадно грызла лепешку, сидя на лавке у торгового прилавка. Мужчина торговец, носящий роскошный белый тюрбан, брезгливо поглядывал на нее и отпускал пошлые шутки.

– Уважаемый, есть ли женская одежда? – Калдор разглядывал прилавок, оставив ящера позади.

– Конечно, дорогой! – торговец радостно развел руки в стороны. – Есть черные и коричневые абайя, – он указал на платья с длинными подолами и рукавами, – есть еще серые, синие и белые хиджабы. Платье отдам за пять медяков, а вот хиджаб меньше чем за семь не рассчитывай.

– А-а… А что там размер какой-то имеется?

– Размер? А на какую красавицу о, сын щедрости, одежды присматриваешь?

– Да вон, – Калдор указал взглядом на Шахриет, – на ту.

– Э-э-э! Ты что?! Для шлюхи наряды выбираешь?

– А что? Проблемы? – Калдор понизил голос. Ящер, словно почувствовал опасность и через мгновение скалился на торгаша у ноги хозяина.

– Вай! Что за чудище на меня натравил?! – торговец схватился за рукоять скимитара, висевшего на поясе.

– Спокойно. Спокойно, – рука дрессировщика легла на голову зверя. – Я всего лишь куплю одежду и уйду. Деньги ведь не пахнут, верно?

– Тогда серебряник за абайя и полтора за хиджаб.

– С чего это цена возросла?!

– Начальная цена для порядочных женщин, а потаскухам цены выше.

Дрессировщик злился, но ничего не стал предпринимать. Стража находилась совсем рядом, да и провалить задание атамана из-за уличной девки верх идиотизма. Расплатившись с торгашом, Калдор отдал девушке одежды, сунул в ладонь еще один серебряник и собирался уходить, но она удержала его за руку.

– Пожалуйста, молю вас, не оставляйте меня тут, – она с надеждой смотрела на парня.