Чего она только не передумала за эти две недели. В голове Лельки великолепный красавчик успел жениться, погибнуть в бандитской разборке, эмигрировать в Дубай или куда-то еще, вернуться на Родину. В ее голове был еще миллион разных причин и способов, чтобы исчезнуть из поля зрения Лельки.

Причина его отсутствия была банальна, но Лелька-то об этом не знала. И потому мучилась, и выдумывала всякую чушь. Он снился ей по ночам, смотрел своими огненными глазищами, шептал что-то страстно своим обволакивающим голосом, и она просыпалась со стучащем где-то в желудке сердцем. Ну вот что за фак? Почему это случилось с ней? Влюбилась до кончиков ушей, и часа не проходит, чтобы она о нём не думала.

Хорошо Катьке, думала Лелька, сверля взглядом подругу, которая уплетала одиннадцатый, Лелька посчитала, вареник с картошкой и грибами, любовно слепленные и сваренные Галиной Ивановной. Катька всегда к любви относилась просто. Её не огорчали даже явные отказы мужчин: сплюнула и пошла дальше. И не толстела она, сколько б не сожрала. Небось, и с вишней сейчас слопает десяток, вздохнула Лелька, вперив в подруженьку взгляд.

– Что ты смотришь так, Лельк? – Чуть не подавилась Катька вареником.

– Поешь уже, дочь. Ну что ты эту траву жуёшь!? – Мама нарочито громко стукнула шумовкой по тарелке.

Только что этой шумовкой она помешивала новую порцию вареников. Те кипели, выпрыгивая из кастрюльки, где булькала вода. Мама повернулась к сидящей на другой стороне стола Таньке и выдала:

– Тань, если вдруг однажды утром ты найдешь мои обглоданные кости, то знай, чьих рук и зубов это дело.

Катька прыснула. А Лелька взбеленилась. Ну сколько можно?

– Что вы пристали с этой едой? – С чувством громыхнула вилкой по своему тазику и ушла на внеплановую пробежку. И даже внезапное появление Витали больше ее не пугало.

***

Рустему некогда было предаваться рефлексии. Каждый их с отцом день в Северной столице был расписан по минутам – сплошные встречи и переговоры, подбор помещений, просмотры будущих филиалов. К концу дня Рус приезжал в отель и просто падал от усталости. Хотелось только одного – спать. Весь его примерный распорядок был нарушен и организм жёстко сопротивлялся переменам. Привычки, выработанные годами, давали о себе знать. Единственным нововведением в его строго упорядоченной жизни в последний месяц стала Булка. Но даже наблюдение за ней он встроил в свой график – просто вставал раньше, чтобы успеть на её тренировку в серый спальник, просто ложился спать раньше, игнорируя клубы и рестораны.

Только Дато заметил, что с другом произошли перемены и именно потому, что больше это никак не сказалось на жизни Руса. Заметно сократилась лишь его ночная жизнь.

Первые дни здесь, в городе дождей и сырости, он, кажется, даже не вспоминал о смешной девчонке с косичкой. Забот навалилось так, что голова едва успевала переварить всю полученную информацию. Но, чем больше молодой человек вникал в дела, тем больше становилось ему понятнее фронт работ, тем чаще он стал ловить себя на мысли, что вспоминает эту Булку. А он, ведь, между прочим, так и не выяснил, как зовут девчонку.

Рус лежал на широкой, заправленной хрустящим до скрипа постельным бельём, кровати и думал. Они только вернулись с очередной тонны встреч и совещаний. Дизайнеры уже разработали проекты новых филиалов сети, и теперь они обсуждали детали. Основные вопросы были решены успешно. Рус понимал, что на этом этапе скорее всего они остановятся, точнее работы-то продолжатся, просто он и отец смогут вернуться в Москву, оставив здесь управляющего.

Рус поднялся, сел на постели, размял шею. Валяться в костюме – плохая идея. Встал, скинул пиджак с плеч и задумчиво подошёл к окну. Там лил привычный уже дождь. Тускло светили фонари, пытаясь пробиться сквозь капли воды. Этот свет отражался в лужах, размываясь и создавая ощущение какой-то нереальности. Словно акварельные картины, в которых стерты границы и остались одни очертания. Мистический город, подумал Рус и отошёл от окна. «Интересно, была ли Булка в Питере?» – Мелькнула мысль. Интересно, занимается ли она всё так же по утрам на площадке у подъезда или забросила идею похудеть?

Стоит хотя бы выяснить её имя, просто ради элементарного любопытства, оправдывался Рустем, а внутри боролся с желанием позвонить Дато и попросить узнать информацию о ней. Рус в сомнениях считал шагами комнату. Нет бы, шёл в душ и спать, как и планировал, завершая совещание. А он ходит и думает о ней, но никак не решится выяснить всю информацию о ней. Как будто мальчишка, юнец какой!

Разозлившись на себя за нерешительность, он набрал Дато, но почти сразу пожалел об этом: друг был болтлив, завистлив и склонен к сплетням. Рус хотел положить трубку, но было поздно. Абонент принял звонок и бодро ответил:

– Алло! Какие люди, звонят! Приветствую тебя, брат! Куда пропал?

На фоне Рустем услышал громкую музыку и даже не удивился – Дато в своем репертуаре, на дворе почти ночь, а для него еще день в разгаре.

– Я в Питере, готовимся к открытию сети.

– Точно-точно, дядя говорил. Я что-то забыл совсем, все дела-дела.

Да уж, усмехнулся про себя Алимов, знает он, какие у Дато дела.

– Дато, пойдем, – услышал в трубке голос Марины. Стало смешно – все пытается найти любовника помоложе да побогаче.

– Ты что-то хотел, Рус? Я тут… немного занят. – Дато пытался закончить разговор. Марина – давнее его желание. Правда, она все пыталась заполучить в свои сети его, Руса, но после того случая с выигрышем в карты, готова была и на вариант попроще.

– Извини, что отвлекаю тебя, брат, – Рус и сам не заметил, как оказался у окна и водил по стеклу пальцем, словно от волнения. – Мог бы ты узнать, кто та девчонка, что у Элеоноры занимается. Она новенькая, пришла в их группу последней.

– О, кажется, нашему неприступному Рустему приглянулась девушка? А я и не знаю об этом. Нехорошо, брат. – Подкалывал Дато. Стало неприятно, словно он обязан докладывать о своих симпатиях.

– Просто выясни, кто это. Это же ваш фитнес.

– Наш, наш. – Даже за тысячу километров чувствовалось, как губы Дато расплываются в гаденькой усмешке. – Обязательно узнаю. А ты взамен расскажешь мне, что это за крошка и как ты с ней встретился.

Рустем, скрипя сердце, согласился, лишь бы поскорее закончить этот бестолковый разговор. Мало того, что пришлось просить о столь деликатной просьбе Дато, так еще всю беседу слышала Марина. А эта стерва обязательно использует полученную информацию.

Как чувствовал, что не стоит звонить, но все уже произошло, дело сделано. Что теперь жалеть? Вообще Рус терпеть не мог обращаться с просьбами к кому бы то ни было. Нет более противного чувства, чем чувствовать себя обязанным. Итак, приходится постоянно жить в рамках слова, обязанностей, обстоятельств. Ответственность перед семьей, перед отцом, перед сотрудниками их компании. Поступать следует определенным образом, чтобы не опозорить честь семьи и бизнеса. Так он еще и собственноручно обязывает себя перед Дато. Все-таки не стоило ему звонить. Мог бы уж потерпеть до возвращения в Москву и узнать сам у той же Элеоноры или просто спросив на ресепшн клуба.

С этим неприятным чувством Рус и отправился в душ смывать с себя усталость после рабочего дня и досаду после разговора с приятелем.

Глава 7. Маленькое черное платье

Дато позвонил на следующий день. Как бы там ни было, как бы не было высмеяно желание Рустема узнать что-то о конкретной персоне, выяснить информацию для друга не составило труда. И вот уже Рус сидел все на той же кровати отеля, читал смс, дублирующую всю информацию о Булке и заметил вдруг, что отчего-то как дурак улыбается.

Эта «блаженная» улыбка и напугала, и рассмешила его. Теперь он знал, что Булка – это вовсе не Булка, а Ольга Иванова, москвичка, 25 лет от роду из простой, рабочей семьи. Отца ее на этом свете не было уже пять лет, а мать работала парикмахером в рядовом салоне в том же районе, где они и проживали в двухкомнатной квартире. Ее родители Лельки получили в конце семидесятых годов от завода, где и трудился глава семейства. Кроме Ольги у Ивановых была еще старшая дочь Татьяна, которая проживала отдельно в однушке, оставшейся от бабушки, и имела шестилетнего сына Вадима. Мужа у сестры не было.