– Ты ничего не путаешь, Емеля? Мы точно пришлёпали по адресу?

– Конечно, Ратиборушка! Козий переулок, дом шесть… Ничего не понимаю… По идее, мы на месте! Но этого не может быть!..

– Вы чего тут трётесь, охальники?! – громко кряхтя, из соседнего домишки выполз древний старичок, сам уж, поди, забывший, в каком тысячелетии он на свет божий вылупился, и, потрясая гневно крепкой суховатой палкой, очевидно, используемой им как заместо клюки, так и дубинки, раздражённо возопил: – Переночевать негде, бродяги?! Аль место для попойки ищете?! А ну, пошли отсюда, тунеядцы, покудова я стражу городскую не кликнул! Они уж найдут, где вам прикорнуть, не сомневайтесь! Темница сырая по вам плачет! Не, ты глянь, рожи-то, рожи какие разбойничьи! Особенно эта, здоровенная рыжая морда!.. Ходят тутова всякие, колобродят, покоя не дают… Оставьте вы уже эту лачугу в уединении безмолвствовать; дайте постоять ей в тишине да отдохнуть от шума и гама!..

– Не ворчи, отец, мы же со всем уважением! – пробасил в ответ Ратибор. – Слышали, что тут дом славного воина Брадигоста расположен. Того самого, что как-то, в одну годину и на кулаках, и на топорах турнир княжий выиграл…

– Почему же в одну?! – обиженно прошамкал старик, и стало понятно, что дедок явно гордится своим соседством со столь именитым воителем. – Старый Хурум ещё помнит, что Брад сначала завоевал, а опосля минимум три года удерживал титул несокрушимого, и всё ради неё! Лучший боец нашего княжества в то время был, с этим не поспоришь!

– Ради неё… Ради Лютеги, что ль? – встрял в разговор любознательный Емельян, у которого явно проснулся интерес к происходящим событиям.

– Ну так ради кого же ещё?! – Хурум недовольно стукнул по мостовой своей палкой. – Брадигост в ней души не чаял! Да и она была к нему неравнодушна! Не одной пачкой писем страстных обменялись! Жаль, не судьба им вместе быть: Святославу отдал наш князь свою дочурку… Что, в общем-то, правильно: брак должен быть между равными по рождению, а несокрушимый, как ни крути, а простолюдин. Брад, правда, в Мирграде телохранителем при своей ненаглядной хаживает сейчас… Боюсь за него, дел бы не натворил! И как Таислав позволил, до сих пор диву даюсь! Горяч ведь наш чемпион и напорист!.. Чую, погубит его любовь к княгине!

– О как!.. – Ратибор хмуро обменялся удивлённым взором с Емельяном. – А не подскажешь, уважаемый Хурум, почему избуха известного воина в таком плачевном состоянии находится?

– Так знамо почему! Отец да старший брат Брадигоста, Данислав и Велимир, уж более десятка лет назад как пали в бою, угодив в засаду степняков на службе в Сизой заставе, на обходе… Ну а матушка Гасава, не осилив такого горя тяжкого, вскоре сама медленно зачахла, спустя год с небольшим… Брад и остался один! Посему его тут и не держало ничего, когда он решил вслед за Лютиком в Мирград отправиться… Как уехал, так и не возвращался более. А жилище его семьи теперь служит временным пристанищем для всякого разномастного сброда, любящего туды-сюды в окошки сигать, – дедуля вдруг осёкся и подслеповато прищурился, подойдя чуть ближе и попытавшись получше рассмотреть поражённо взирающих на него приятелей. – А вы, собственно, кто такие? Явно не местные, ибо эту историю все знают у нас… Так откель пожаловали, а? И чего тут разнюхиваете?! Топали бы отсюдова, лежебоки, пока я вам клюкой по башке не надавал! Сказано же, дайте домишке этому отдохнуть! Устал он! Как и я… Пойду-ка вздремну, а то опять разнервничался… Шляются тут всякие бездельники… – Хурум развернулся и, что-то бессвязно бормоча себе под нос, медленно потопал в избу, не обращая более внимания на замерших товарищей, тоже, впрочем, решивших за лучшее по-тихому ретироваться. Всё, что им было нужно, они узнали.

– Ну что, Емеля, – насмешливо зыркнул на поникшего княжьего племяша Ратибор, когда друзья отошли от покосившейся халупы, – говоришь, в Змейград Брадигост с год-полтора назад приезжал при первом отравлении? На похороны отца? Погибшего, как оказалось, с десяток лет назад!.. И грамоте он не обучен сызмала, но письмишко-другое, а то и целый ворох сердешный нацарапать обожаемой барышне, это справился, да? Эх ты, ищейка наш забубённый!..

– Прости, Ратиборушка! Кажись, я немножко ента, того, о…

– Обделался, и отнюдь не немножко!

– Я хотел сказать оконфузился! Но не могу не признать, скрепя сердце, что твоё словечко тоже подходит, медвежонок…

– Ещё бы! И получше твоего! – Ратибор ехидно осклабился. – Однако и взаправду, похоже, шуры-муры между Лютиком и её сторожевым псом могли завертеться под боком у нашего государя… Ладно, позже перетрём косточки змеиному чемпиону, а сейчас пошли уж извиняться да каяться пред ночными горшками. Послание Свята этим скоморохам при тебе? Вот и ладушки. Быстрее зайдём, быстрее выйдем…

– Скорее, чую я, чем живее зайдём, тем шустрее их вынесут… пятками вперёд!..

– Не бухти под лапу, Емеля! Я настроен вполне себе миролюбиво! Покамест…

Послеобеденное время только-только закончилось, и честной люд в основной массе опять суетливо засеменил по своим неотложным делам, заполнив гомоном, шумом да гамом узкие извилистые улочки Змейграда, когда слегка перекошенная дубовая дверь в «Сброшенную чешую» протяжно скрипнула, впуская внутрь двух путников. Зайдя в кабак, Ратибор остановился у входа и внимательно огляделся, неодобрительно осматривая неопрятное помещение, представшее перед его очами. Давно не знавшее уборки, с валяющимися на полу обглоданными костями, загаженное какими-то непонятными пятнами и остатками трапезы, пропахшее мочой, перегаром и по́том, оно более походило на свинарник, чем на «приличное» заведение, коим его окрестил, саркастично скалясь, один из повстречавшихся странникам горожан. Выглянувший из-за могучей спины приятеля Емельян так и вовсе, брезгливо поморщившись, достал свой шёлковый, пропитанный ароматным нектаром платок да приложил к носу, пытаясь перебить стоявшую в харчевне вонь. Только теперь товарищам стала понятна ирония прохожего, у которого друзья поинтересовались, как пройти до сей расчудесной корчмы. Виной же царящему в кабаке беспорядку наверняка была гуляющая разношёрстная братия в количестве примерно двадцати пяти рыл, расположившаяся за тремя заставленными хмелем и яствами столиками, находящимися по центру единственного этажа «Сброшенной чешуи». Кутилы явно не просыхали вот уж какие сутки. Очень похоже, что такие попойки были нормой как для головной ячейки Ночного Братства в Змейграде, так и для их штаб-квартиры, то бишь таверны, в которой они сейчас и сиживали.

– Вы чего, полоумные, смерти ищете?! – от барной стойки на двух посетителей удивлённо уставился не совсем трезвый трактирщик, плюгавый мужичок лет тридцати пяти на вид, гнусновато проскрипевший: – Мы закрыты! Это балакаю вам я, Есислав! Так что пошли вон, прощелыги, пока кости целы!..

– Ратиборушка, прояви терпение, очень прошу… – Емельян ткнул в бок локтем своего друга, собравшегося было уже что-то обидное рявкнуть в ответ. – Мы же здесь по важному делу, помни! Примириться нам надобно с ними, а не полаяться ещё больше…

– Твоя правда, конопатик, твоя правда… – кое-как сдержавшись, насупленно буркнул дюжий ратник. – Надо бы сначала попробовать догутариться по-хорошему…

– Дерзай, топтыгин!.. Ежели что, то я рядом!..

– Здравствуйте! Меня зовут Ратибор! Я от Святослава, властителя Мирграда! – рыжебородый витязь сумрачно оглядел сидящих за столами лиходеев, на миг остановившись на масленых, довольно искрящихся очах Плавудира. Того самого ловкача, что успел унести ноги из «Тихой заводи», мирградского кабака, при последнем визите туда вспыльчивого воина. Парочка душегубов, удравших из «Лисьей норы», также тут уже ошивалась, сыто откинувшись на лавках да расслабленно потягивая винишко. Могучий исполин, приложив немалые усилия для того, чтобы не обращать на них внимания, в кои-то веки решил быть максимально вежливым, дабы добросовестно выполнить наказ князя, и продолжил толкать свою примирительную речь: – А позади меня Емельян, его племяшка! С посланием мы к вам! Туруз тут?