Бальный этаж вместил тысячи человек. Заполночь по именному списку самые приближённые к императору, не более двухсот, отправились в банкетный зал. Иэрос, практичный как сноповязальная машина, воспользовался моментом, чтобы огласить – какие перемены ждут государство в грядущем. Он произнёс энергичную речь о возрождении Икарийской империи, включая присоединённый Арадейс. По случаю победы прощены герцоги двух северных территорий, они поклялись не рушить целостность страны.

- Война показала, синьоры, внешний враг может напасть всегда. Не буду повторять банальностей, что наша сила в единстве. Она ещё и в опытном военном управлении. Мы особо подчёркиваем роль Его Светлости князя Алексайона Алайна!

Рикас заметил, как отец потупил голову, поднявшись. Просчёт с местом вражеской высадки целиком на его совести, как и разграбление Барбо. Конечно, пленные пираты расселены по каторжным лагерям и годами будут восстанавливать порушенное… Но это не отменяет суровой отрицательной оценки, выведенной полководцем самому себе.

- Мы восстанавливаем должность князя-регента при императорском дворе. Отныне, в случае внешней опасности, вся военная власть переходит к нему на время боевых действий. И у нас имеется только один кандидат!

Зал наполнился одобрительным шумом. Рикас обратил внимание – благосклонно улыбнулся даже Мейкдон-младший. Впрочем, герцог успел основательно набраться ещё между танцевальными раутами и относился к окружающим с пьяным радушием.

Император, тем временем, перешёл к завершающей части речи. При звуке последних слов Рикас уронил вилку в салат с подливой, забрызгав парадный мундир.

- Семье Алайнов предложено переехать в Леонидию, Его Светлости присваивается чин генерала императорской гвардии. И, дорогой синьор Алексайон, титул князя-регента мы с этой минуты утверждаем наследственным!

Вилка падала в полной тишине. У князя единственный официальный сын, и Иана уже не в том возрасте, чтобы задумываться над пополнением семьи. Иэрос сделал по-императорски грандиозный подарок. Совершенно незаслуженный Рикасом.

- Поздравляю, Ваша будущая Светлость, - шепнула Хели. Заметив его поползновение встать и ответить монарху, девушка вцепилась ему в рукав. – Сидите! Формально он обращается к вашему отцу.

Под рыжими кудрями вспыхнули красные уши. Чуть не опозорился…

Скрыть неловкость помогли лакеи. Настала очередная перемена напитков и блюд. Высокий малый, больше смахивающий на воина, чем на дворцового шаркуна, наполнил бокал Хели, потом перешёл к князю и Иане. Когда вино лилось в кубок Горга, тот дёрнулся, пьяно и неловко, отчего половина вина расплескалась.

Лакей, не меняя угодливого выражения, быстро извлёк белоснежный платок и промокнул влагу на нетрезвом герцоге. Потом быстро удалился. Рикас предположил, что под лакейской ливреей скрывается человек тея Капанеуса, ответственного за безопасность дворца.

Император провозгласил тост за победу, гости подняли бокалы и кубки. Справа от Алайнов раздался хрип. Горг Мейкдон с посеревшем лицом вскочил и повалился вперёд на стол. По мертвенной коже расплылись зловещие сиреневые пятна.

Точно такие, как у пиратов в Теландайне два года назад.

Подавая пример подданным, первым начал действовать Иэрос.

- Тей Капанеус! Закрыть выходы из дворца. Как вы допустили подобное, разберёмся потом, - раздав несколько коротких распоряжений, император обратился к залу.

- Синьоры! Прошу ничего не есть, не пить, вообще ни к чему не притрагиваться на столе. Лекаря!

Алекс, практически трезвый до сего момента, ухватил Горга за плечи и положил на пол, сам склонился над его телом. Рикас включил внутреннее зрение. Перед ним бушевал ураган, рядом с которым южный шторм – просто бриз. Сила огненным вихрем уходила из отца и всасывалась в Горга как в бездонный провал. Кинувшийся было на помощь, княжич вдруг понял – он только помешает.

После пережитого первого шока мысли обрели чёткость. Мама вообще не пьёт, только делает вид – мочит губы. А Хели? Ей наливали из того же кувшина!

Рикас с ужасом обнаружил пустое кресло. Иэрос и его охрана знают правду о её происхождении, неизвестной персоне не выписали бы приглашение… Если она сбежала, первое подозрение падёт на неё!

Тей бросился в коридор. У его дальнего выхода замерли гвардейцы, красноречиво перегородив дверь. Хели сидела на мраморных плитах, безжалостно смяв роскошное платье. Ногти скребли по мрамору, оставляя красные следы, боль в пальцах не шла ни в какое сравнение с разрывающей изнутри. На серой щеке, пробившись сквозь крем и румяна, проступило сиреневое пятно.

Глава тридцать вторая

Он внёс на руках её безжизненное тело обратно в банкетный зал. Ставшие ватными ноги Рикаса едва находили опору. Мёртвое лицо девушки приобрело суровые, незнакомые черты. Из молодого тела, не отведавшего плотской любви, упорхнула душа, также любви не знавшая.

Но произошло ещё кое-что. Горг пришёл в себя, сидел, удерживаемый лакеями. На мрачной и стряхнувшей хмельной вид физиономии играли желваки. Герцог был плох, зато безусловно жив. Рядом выстроился плотный частокол человеческих спин, они окружили нечто, лежащее на полу.

Раздался приглушённый стон, и Рикас узнал голос матери. Он осторожно положил Хели на кресло, поправил безвольно упавшую голову. Потом раздвинул толпу.

- Я хочу увидеть сына… Рикаса…

Князь лежал навзничь. Живой, в сознании, но сиреневые пятна не оставили иллюзий. И надежды.

- Отец! Я отдам тебе всю Силу…

- Поздно. Совсем. Я уже не…

- Ты спас Горга, но не стал спасать себя!

- Да… Помни, он тоже мой сын и твой брат, - Алекс закашлялся, но продолжил. – Происшедшее с Мейкдонами не делает мне чести. Я выбрал – ему жить…

Князь что-то ещё говорил, но уже невнятно, Иана упала ему на грудь, тоже готовая отдать и Силу, и жизненную энергию, и всю себя без остатка, чтобы только не повторился кошмар многолетней давности – могильная плита, и на ней имя Алексайона Алайна.

Беззвучно рыдал Филлис Винзор.

Сила, буквально взорвавшая внутренности от горечи утраты двух близких людей, требовала немедленного выхода. Рикас бегом метнулся к Иэросу, не в состоянии ждать последнего вздоха отца.

- Ваше Имп…

- Говори быстро!

- Дирижабль, десять гвардейцев и каждому оружие, что отец сдал на хранение.

- Не останешься на… - даже Иэрос не осмелился произнести слово «на похороны», пока в князе теплились последние проблески жизни. – Впрочем, ты прав. Удар нужно нанести быстро. Но – ты уверен в мишени?

- Абсолютно, синьор. Хели перед смертью, - голос дрогнул. - …Перед смертью сказала, что это признаки особого яда её матери. Ева Мей отравила им нескольких лидеров Республики Двенадцати Островов после поражения в бухте. И Терон, конечно, в деле.

- Мы пренебрегли важным правилом. Нельзя оставлять за спиной живых врагов. Получишь всё, что нужно. Да… пока корабль готовят к полёту, приказываю присоединиться к тею Капанеусу, он проводит дознание в поварской, - император хищно расширил ноздри. – Не церемониться! Если нужно – уничтожай всех до единого, только бы вывести заразу. Капанеус проявил себя слишком мягким для трудного времени.

Сила получила жертву задолго до вылета на юг. Рикас ворвался в обширное помещение, плотно забитое поварами, лакеями и прочей дворцовой челядью, серо-бледной, но без сиреневых пятен. Не размениваясь на предисловия, тей объявил:

- Император приказал добиться правды немедленно.

Начальник дворцовой охраны презрительно поджал губы. Известно, что дознание – дело неспешное, кропотливое. Но влетевший огненным вихрем офицер рассуждал иначе. Отравление верхушки противника – продолжение войны. Значит, действуем как на войне, не оглядываясь на гуманную мораль мирного времени.

- Кто ответственен, чтобы гости получили еду и питьё без риска отравиться?

Вперёд шагнул худой низкий человек тейской наружности.

- Представьтесь.

- Тей Мелитос, синьор, - голос предательски срывается, но в целом его обладатель сохранял остатки достоинства.