Волна пара из разорванного котла сварила заживо моряков в машинном отделении, уже находившихся без сознания от перегрева и угара. Лопнули тонкие переборки, пар-убийца распространился дальше, заодно увеличив бреши в корпусе.

Остановились помпы, вода заполнила трюм. Начала погружаться башня, а как только волны добрались до обломков труб, корпус затопило за какую-то минуту. «Рыцарь» ушёл на дно с поднятым флагом и на ровном киле, из экипажа не спасся никто.

Эскадра приступила к высадке десанта, угодив под следующую волну огня. Его вели батареи береговых фортов. Эта неприятность, как и неизбежные потери, были плановыми, и Далматис терпел, стиснув кулаки. Неожиданный урон от одинокого броненосца расстроил гораздо сильнее, и не числом убитых, а разочарованием морских головорезов в удачливости предводителя. Их гонит на берег не только жажда наживы, но и жажда в прямом смысле слова – уж сутки как закончилась вода. Зато потом, особенно если трудности продолжат множиться, бойцы не преминут напомнить обещание лёгкого боя с огромным преимуществом и сдающимися противниками. Морские разбойники никогда не отличались лёгкостью нрава…

Добровольческий имперский полк из непрофессиональных военных, княжеская стража и местные волонтёры не думали капитулировать. Княжество Барбо, с виду игрушечное, даже название у него несерьёзное, предстало твёрдым орешком. Вдобавок скалистые берега и крохотная бухта не позволили высадить одновременно много народа. Большая часть эскадры бросила якоря вдали от берега, шлюпки посылать далеко, и смысла особого нет – на борту каждого судна людей куда больше, чем мест в шлюпках.

Вице-монарх, занятый отдачей приказов машинисту беспроводного телеграфа, пропустил появление нового врага. Его первым заметил пилот, запросивший разрешения убираться подальше.

К Барбо плыли сразу четыре дирижабля. Далматис, вначале встрепенувшийся, чуть успокоился. Для прицельного бомбометания воздушные пузыри подойдут близко и низко, угодив в гущу зенитного огня. Или сбросят заряды куда попало. Жизнь доказывает – время воздушного боя минуло безвозвратно. И теи-одиночки, и воздушные корабли бессильны перед стрельбой с земли или с палуб кораблей. Гибель Йоргоса, до глупости преданного Терону, послужила лишним подтверждением.

Перестраховываясь, командующий позволил пилоту увеличить расстояние, сам не опускал бинокль. Зрелище того стоило.

Дирижабли описали полукруг на основательном удалении от кораблей. У каждого под гондолой свисало непонятное сооружение. Его назначение открылось, когда оттуда протянулись дымные полосы.

Пираты Далматиса с растущим беспокойством наблюдали, как один за другим занялись пожарами пять парусников среднего тоннажа, а вражеские аэронавты не приблизились настолько, чтобы их можно было достать.

- Позвольте заметить, Ваше Императорское Высочество, - обмолвился пилот. – Напоминают безоткатные ружья, ими дворяне в воздухе стреляли по дирижаблям Ламбрии. Только крупные.

- Улетают, - вставил один из генералов. – Снаряды кончились.

Далматис нервно тряхнул длинными волосами. Улетают? Вернутся! Где-то на побережье у них база, им некуда спешить.

К вечеру пираты овладели припортовыми кварталами, выбили защитников из фортов и начали теснить вглубь города. В оставленных домах – ни одной живой души, масса ценностей, но не нашлось главного. Уходящие горожане забрали всё съестное, а что не смогли унести – подожгли.

Зарево над угольными складами к ночи освещало Барбо, напоминая языческий погребальный костёр. Остатки гарнизона держали железнодорожную станцию и два моста через реку, ведущие вглубь княжества. К утру были оставлены и они. Далматис мог праздновать победу, но победного настроения не ощущалось и в помине.

Вода – только из реки, весьма сомнительного качества, в колодцах плавает дохлятина. Из пищевых припасов найдены прокопченные остатки муки, горелое мясо, немного зерна. Канализация воняет слитым туда вином.

Из Барбо сбежали даже портовые девки. Наплыв изголодавшихся клиентов их не прельстил. Флибустьеры – не тот народ, чтобы в захваченном городе расплачиваться за ночные услуги.

Победоносная армия принялась ловить голубей и бродячих собак. Без угля и еды нечего было думать о возвращении на острова с награбленным барахлом. Ежедневно налетали дирижабли, вокруг внешнего рейда сновали небольшие беспарусные пароходы, стреляли издали, порой – весьма удачно. Флот захватчиков таял с каждым днём.

Далматис приказал собрать остатки угля в два броненосных корабля и два больших барка, чтобы отправить во Фрону за едой. Едва они вышли из бухты, под форштевнем первого номера рвануло, и броненосец лёг килем на грунт. Не сложно догадаться, ненавистный князь Алайн применил то же оружие, что и у Рогов Дьявола.

Довершил разгром шторм, налетевший внезапно и свирепо. Наутро после непогоды вице-император созерцал неутешительную картину. Обломки его непобедимой армады мерно колыхались у прибрежных скал. Уцелела лишь небольшая часть, загнанная глубоко в бухту и в устье местной речушки.

Он грозил герцогам, что придёт южный шторм? Пират, стоявший подле командующего, в ужасе попятился, хоть был не из пугливых. Далматис разразился громким нервным хохотом. Шторм действительно пришёл, но его результат отличается от предсказанного…

Покинув побережье, Его Императорское Высочество изволили принять самое мудрое решение – сбежать. Тот же дирижабль унёс его к Харриргарду, к полному удовольствию экипажа.

Пираты пробовали выживать. Им достались сады и виноградники, на полях поспела пшеница, в огородах – ранний картофель. До самых гор и болот они выбрали последние крошки, хоть как-то годящиеся в пищу. О прорыве на равнины Кампеста никто не рассуждал даже в шутку.

Начался голод. Потом – каннибализм. Победоносная армия сжималась и усыхала подобно зловонной луже на ярком солнце.

Глава тридцать первая

О Хели, казалось, все забыли. Она не сомневалась, что пылкий Алайн-младший примчится при первой возможности, но закончилось лето, и о нём ни слуху, ни духу. Не приведи Создатель, погиб?

Мог бы позаботиться и его отец. Её сведения не были ложными. Пираты ударили именно в Барбо, как и собирались, когда Хели случайно подслушала их разговор. Потом жестоко поругалась с матерью, что стало последней каплей.

Сбежать с островов оказалось непросто, но благодаря доступу к отцовскому золоту проблема решилась. На рыбацкой фелюге, видавшей виды и, очевидно, забракованной для военных целей, Хели вместе с десятком других островитян переправилась в Никс. Не ей одной хотелось скрыться от грядущей бури на материке.

Ждала благодарности, доверия? Не очень. Поэтому, узнав о местонахождении княжича, вроде бы случайно попалась ему на глаза. И в результате очутилась в бессрочном заточении под присмотром старой полной мегеры, ненавидящей пленницу за свежесть и красоту.

В самом конце лета тюремщица радостно объявила: «Ваши сдались! Ну или что там от ваших осталось!» Наверно, тем хотела уколоть, унизить. Наоборот, новость принесла облегчение.

Ваши… Вечно пьяный отец, затурканная им мать, ближе к пятидесяти годам вдруг возомнившая себя императрицей. Куча пиратских вожаков, разодеты как знатные господа двадцать лет назад, но манеры и нравы сохранились те же: свистать всех наверх и айда на абордаж, дома пропьём добычу со шлюхами.

Айна помогла понять простую вещь. Дочь синьора, пусть дворянина только по происхождению, но не поступкам, имеет право быть истинной синьориной! Пусть тейские привилегии уходят в прошлое, самое достойное, гордое в этом мире связанно именно с крылатым сословием. А когда удалось преодолеть растерянность и обуздать Силу, подчинив себе высоту, Хели почувствовала, что жила до этого мига зря. Судьба совершила странный манёвр, забросив семью Мей из герцогского дворца в Нирайне в южную ссылку. Тем самым лишила Хели достойной юности в окружении сверстниц – романтичных, восторженных, возвышенных. Именно такиекачества развивает причастность к тайнам неба.