R. Sproul

Surprised by Suffering

© 1988 by R. C. Sproul

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. МРОЕХ «ХЦ «Мирт», 2023

Мой взгляд был прикован к часам на стене приемной. Обычные часы, практичный дизайн. Лишенные украшений, они не согревали комнату. Они отражали бег времени, другой цели у них не было.

По ту сторону дверей люди находились вне времени. Но для кого-то эти минуты, возможно, были последними минутами жизни.

Среди таких же посетителей я томительно ожидал исхода операции. За окнами больницы в обычной утренней суете люди спешили на работу. Мысли их были заняты новостями или результатами вчерашнего бейсбольного матча. Для них, здоровых, драма, разыгрывающаяся каждый день в каждой больнице, просто не существовала.

Я снова принялся разглядывать часы. Ход секундной стрелки не был ровным и плавным. Стрелка этих часов двигалась от секунды к секунде короткими скачками, и эта отрывистость с особой ясностью подчеркивала приход каждого нового мгновения. Пять, четыре, три, два, один – еще одна минута улетела. Длинная минутная стрелка тоже скользила вкруг циферблата, но настолько медленно, что я этого не замечал.

Я слушал ритмичное постукивание часов и физически ощущал, как растет во мне беспокойство. Ладони были влажными, мне хотелось встать, пройтись по комнате. Журналы больше не занимали меня, и я уже не в силах был перекидываться пустыми фразами с другими посетителями, которые так же, как я, пытались скрыть тревогу.

Часы говорили со мной, и мне не нравилось то, что они сообщают. Операция чересчур затянулась. Ведь она должна была всего лишь уточнить предварительный диагноз. Это обычная процедура, не стоит тревожиться. Такие обследования проводят без счета, и диагноз обыкновенно подтверждается. И все-таки эта операция тянулась слишком долго.

Прошло еще какое-то время. Я уже мог с закрытыми глазами описать часы на стене. Секундная стрелка без устали перескакивала с одного деления на другое. Наконец, все еще в зеленом халате, появился хирург.

– Мистер Спраул? – спросил он.

– Да, сэр, – отозвался я.

– Возникли кое-какие осложнения. То, что мы обнаружили, не совпадает с диагнозом. Окончательный результат будет позже, но, боюсь, уже нет сомнений, что эта опухоль – злокачественная.

Его слова оглушили меня. Я позабыл о часах и тихо произнес то, что мне хотелось выкрикнуть:

– Чего же теперь ожидать?

– К сожалению, ничего хорошего. Можно попробовать химиотерапию, но, откровенно говоря, это даст лишь отсрочку. Такая форма рака почти всегда смертельна.

– Сколько же времени ей осталось, доктор?

– Определенно сказать нельзя. Шесть месяцев, может быть – год, а возможно и больше, если лечение окажется эффективным.

– Она уже знает? – спросил я.

– Нет, пока нет. Сейчас она в палате, еще не пришла в себя. Я думаю сказать ей завтра. И хорошо бы в вашем присутствии. Вы не смогли бы зайти примерно в час?

– Конечно, я приду. Уверен, что она захочет узнать правду.

Той ночью я не смог заснуть. Я боялся. Занятия богословием не научили меня, как помочь человеку противостоять этой болезни. В самом деле, как сообщить близкому, что он смертельно болен? Недоговаривать? Скрывать? Отрицать неизбежное? Поддерживать ложные надежды? Обещать чудо исцеления, которое, быть может, не угодно Богу?

На следующий день, полный опасений, я вошел в палату к моей приятельнице. Внешне она была оживлена и безмятежна, но по ее взгляду я понял, что каким-то непонятным образом она уже знает все. Тотчас вслед за мной появился доктор, избавив меня от необходимости отвечать на тягостные вопросы. Мягко, спокойно, но с предельной откровенностью он рассказал ей о результатах вчерашнего обследования, о ее болезни. Он объяснил, что такое химиотерапия, и сказал, что жизненно важные органы уже серьезно задеты.

Я чувствовал, что из нас троих только пациентке удается сохранить душевное равновесие. Это она старалась утешить нас. «Все в порядке, – говорила она. – Я приму все, что Господь уготовал мне».

Приятельница моя прожила еще два года, удивляя всех вокруг, даже врачей. Она сумела сохранить работоспособность. Посетила Израиль. Продолжала вести хозяйство и заботиться о своей семье. Она умерла достойно. Она умерла в благодати.

В течение этих двух лет мы много беседовали. Вместе молились. Вместе плакали. Вместе смеялись. Она оставила мне подробные распоряжения о похоронах, обсудила со мной завещание.

Эта женщина была христианкой. Последние месяцы жизни стали для нее призванием. Она подготовила к смерти свои мысли и душу. Смерть для нее была частью жизни. У нее не было опыта таких ситуаций, она обрела его в конце жизни. Через это придется пройти каждому.

Смеем ли мы думать о смерти как о призвании? Автор Книги Екклесиаста говорит об этом так:

Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться и время умирать (Екк. 3:1–2а).

В Послании же к Евреям мы читаем:

И как человекам положено однажды умереть, а потом суд (Евр. 9:27).

Обратите внимание на то, как Писание говорит о смерти: «время умирать», «человекам положено умереть». Смерть назначена нам Самим Богом. Всех нас однажды Он призовет к Себе. Бог властвует над каждой минутой нашей жизни и над последними ее мгновениями.

Обычно, говоря о призвании, мы имеем в виду нашу работу, нашу карьеру. Слово это, однако, одного корня с глаголом «звать». Для христианина оно означает зов, идущий от Самого Бога. Мы призваны учить детей, или проповедовать, или петь, или собирать машины, или стирать пеленки. Наша жизнь многогранна, и цели, которые ставит перед нами Господь, различны.

Итак, у каждого в этом мире есть свое призвание. Лишь в одном все мы равны – каждый из нас однажды умрет. Это наше общее призвание. Призыв к служению Христову может прийти вдруг, внезапно, а иногда мы получаем его заранее. Но все мы услышим зов, и идет он от Бога.

Я знаю, некоторые проповедники говорят, что Бог не имеет ничего общего со смертью. Смерть, говорят они, – это дьявольский замысел. Всякая боль, всякое страдание и несчастие в этом мире исходят от сатаны. Он и только он повинен во всем дурном, что случается с нами. Бог не несет ни малейшей ответственности за наши беды. Господь всегда желает исцеления, а если оно не наступает, нужно винить сатану или нас самих. Бог, говорят они, не хочет нашей смерти. Смертью сатана побеждает Царство Божье.

Конечно, это может временно утешить измученного болезнью человека – не Бог наказывает его. Но это неверно и не имеет ничего общего с христианством. Стремясь оправдать Бога, такие проповедники лишь принижают Его могущество.

Да, дьявол существует. Он – наш злейший враг. Он идет на все, чтобы наполнить нашу жизнь страданием. Но над смертью он не властен, не ему принадлежат ключи от нее.

Когда Иисус является в видении Иоанну на острове Патмос, Он говорит о Себе так:

Не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти (Отк. 1:17–18).

Иисус держит ключи смерти. Сатана не в силах вырвать их у Него. Крепка рука Божья, потому что Ему принадлежат эти ключи. Он властен над всем и на небесах, и на земле. Властен Он над жизнью, властен и над смертью. Ангел смерти – в Его подчинении.

Вспомним великолепные слова негритянского духовного гимна «Трубы Господни». Могущественный голос Бога сотрясает небеса. «Позовите Смерть! – говорит Он. – Пошлите Смерть за сестрой Каролиной из Атланты, штат Джорджия».