Над республикой Саха наконец взошло солнце, но людям глубоко под землей было все равно. Их рабочий день уже начался. По лабиринтам коридоров ходили патрули с автоматами в руках. Мимо них на электроскутерах проезжали медики, биологи и другие сотрудники лабораторий. Встроенные в потолок сканеры распознавали лица, так что ни один чужак не мог проникнуть в подземный город, спрятанный под затопленным карьером.

Чтобы карьер не обрушился на головы людей сотнями тысяч кубометров воды, повсюду от пола до потолка тянулись вверх бетонные столбы с железной арматурой, а стены были обшиты толстыми стальными панелями.

Маршал Виктор Титов и андроиды его охраны спускались в стеклянной кабине лифта. Патрули на лестничных площадках отдавали ему честь.

Лифт остановился, двери открылись. Маршал уверенно пошел вперед. Он знал систему запутанных коридоров как свои пять пальцев – несколько лет назад он лично участвовал в проектировке подземного города. Через несколько минут он и андроиды охраны остановились у металлической двери со сканером, но маршалу не пришлось проходить идентификацию. Дверь отворилась изнутри.

– Товарищ маршал, – женщина в штатском – в джинсах и белом халате, накинутом поверх водолазки с высоким горлом – говорила на английском с заметным шведским акцентом. Чтобы понимать маршала, она провела пальцем за ухом и активировала вживленный под кожу переводчик.

– Привет, Ингрид. Показывай, что у тебя там. – Маршал не любил терять время зря.

Ингрид Берг повела его вглубь лабораторного отсека. Они проходили мимо кабинетов, разделенных прозрачными стенами. Титов заглянул в один из них. В поставленных друг на друга клетках сидели макаки-резусы.

– Эти подходят? – спросил он.

– То, что надо, Виктор, – поблагодарила Ингрид. Сотрудники лаборатории оторвались от своих компьютеров, встали по стойке смирно. Титов заметил распластанное на анатомическом столе тело подопытной обезьяны.

– Теперь этих мартышек нелегко достать, – он покачал головой.

– Нам нужны еще, – вздохнула Ингрид.

– Нужны, значит будут, – коротко ответил Титов.

Маршал шел размашистым шагом. Так же быстро, стараясь не отставать, в ногу с ним шла доктор Берг. В особенно узких коридорах они соприкасались плечами.

В дальней лаборатории стояли три железные кровати. Одна была занята.

– Как я понимаю, этот следующий?

– Если сегодня с подопытным ничего не получится, то да – кивнула Ингрид.

Медсестра проверяла капельницу, что тянулась от мешка с голубой жидкостью к сгибу локтя человека, погруженного в глубокий медикаментозный сон.

– Очередной приговоренный к пожизненному, – констатировал маршал. – Убийство?

– Тройное: мужчина и беременная женщина, – подтвердила доктор Берг. – Пойдем, операция начнется с минуты на минуту.

Ингрид поправила прядь белых волос, выбившуюся из-за уха.

Они поспешили к двери в конце коридора. Доктор Берг приблизилась к сканеру, система аутентифицировала радужную оболочку и подкожный чип на ее запястье, и они с маршалом вышли в галерею, отделенную от операционной толстым стеклом. У стола уже собрались хирурги.

– Все готово к подсадке. Начнем, когда ты дашь отмашку, – Ингрид выжидающе смотрела на маршала.

– Давай, – приказал он.

Ингрид наклонилась к коммуникатору.

– Приступайте.

Люди в белых халатах заняли свои места. Лазерный луч резал черепную коробку пациента.

– Это что за методы? – нахмурился маршал. – Вмешательство должно быть минимальным! Когда на его месте будут наши военные, им вы тоже будете наносить такие травмы?

– Конечно нет, – возразила Ингрид. – Сейчас нам приходится вскрывать черепную коробку, чтобы увидеть процесс подсадки. Но для массовых операций мы разработали метод единичного прокола.

Через стекло маршал внимательно следил за ходом операции. Лазер отключился, хирург снял выпиленную часть кости и отложил ее в сторону. Ассистентка взяла прозрачный куб с манипуляционного столика. Внутри емкости колыхалась субстанция, похожая на желток. Она открыла куб, выложила субстанцию в пластиковый лоток и подала хирургу.

– Начинается подсадка. Обрати внимание на взаимодействие, – попросила Ингрид.

Титов подошел ближе к стеклу. Сердце билось так гулко, что он слышал отзвук его ударов у себя в голове.

Хирург аккуратно взял «желток», поднес к оголенному мозгу пациента. Подопытный открыл глаза, но не пошевелился. Он без выражения смотрел в потолок, изредка моргая. «Желток» лежал в ладонях хирурга и тоже не двигался. Субстанция словно присматривалась, или прислушивалась.

Титов с нетерпением ждал.

Наконец, с одного края «желтка» появились щупальца. Тонкие желтые отростки устремились к открытому мозгу и осторожно пощупали то, к чему прикоснулись.

– Ну давай же, – прошептал Титов.

– Первый этап как раз не вызывает трудностей, – заметила Ингрид. – Нам удалось добиться контакта еще на макаках-резусах.

– Тогда в чем проблема? – спросил Титов.

– В отторжении. Вот сейчас… Смотри.

«Желток» сполз с рук хирурга. Отростков на его теле становилось все больше, он стал похож на маленькое солнышко с детского рисунка, со множеством неравномерных лучей. Субстанция наконец полностью переползла на мозг и замерла.

– Чего он ждет? – спросил Титов.

– Он приспосабливается, вроде как изучает, – ответила Ингрид. – На этот раз мы ввели подопытному вещество, частично угнетающее электрическую активность мозга. Мы думаем, что электрические импульсы – это мощный раздражитель, а биосинтетический мозг действует по принципу паразита: он должен сперва понять, подходит ли носитель для его целей.

– Чтобы без риска врасти в хозяина, – предположил маршал.

– Совершенно верно, – подтвердила доктор Берг.

«Желток» неторопливо запускал отростки в кору полушарий. Пациент моргнул, его рот скривился, открылся и снова закрылся. Вдруг желтые щупальца быстро задвигались, постукивая, проникая внутрь уже не так бережно.

– А вот и наша главная проблема. Сейчас начнется. Похоже, опять не получилось, – вздохнула Ингрид.

Титов выпрямился и скрестил руки на груди.

Биосинтетический мозг совершенно взбесился. Он беспощадно колотил отростками по живым тканям, разрывая сосуды, словно отбиваясь от того, к чему так охотно приник пару минут назад. Тело пациента, до этого недвижимое, задергалось, руки непроизвольно поднимались и опускались, ноги тряслись в судорогах, рот открывался и закрывался, кровь из прикушенного языка струйкой текла по подбородку.

– Мы думали, что дело в макаках. Сначала мы решили, что биосинтетическое подобие человеческого мозга не принимает мозг мартышки, но мы ошиблись. Оказалось, оно отторгает даже человеческий мозг.

– И как решить эту проблему? – Титов отвернулся от стекла.

«Желток» успокоился, и пациент перестал дергаться. Хирург осторожно отсоединил биосинтетический мозг от человеческих тканей и положил его обратно в прозрачный куб. На кардиомониторе высветилась прямая линия; покойного накрыли белой простыней. Эксперимент завершился неудачей.

Маршал вопросительно смотрел на Ингрид.

– Мне нужно время, – решительно сказала она. – Я найду выход, если у меня будет все необходимое.

– Тебе предоставят все, что нужно. Я в тебя верю, – Титов посмотрел ей в глаза, но тут же снова повернулся к стеклу. На операционном столе уже никого не было.

Титов поправил воротник формы. Они стояли молча, каждый задумался о чем-то своем. Андроиды охраны за их спинами не двигались.

– По поводу моей дочери… – прервала молчание Ингрид.

– Что-то случилось? – откликнулся Титов.

– Все в порядке. Просто хотела тебе сказать, – Ингрид улыбнулась. – Кажется, Леда наконец привыкает к этим местам и хочет остаться здесь.

– У нее нет другого выхода, – заметил Титов. – Сейчас не время уезжать из России.