Сара Синглтон

Жена Кассильяго

Гужов Е., перевод

Усики скользили по животу. Кончики корешков, острые, как птичьи перья, ввинчивались в мышцы и внутренности.

В медленноv приливе и отливе суток полусвет усиливался и отступал. Пещера сдерживала дыхание, пахнущее камнями и почвой.

Его пальцы проследили струйки влаги, сочащейся по камням, и он прижал ладонь ко рту, высасывая воду языком, похожим на сухую губку. Он не мог сомкнуть губы. Яростный рост пронзал его насквозь. Сине-зеленые листья суккулентов, темные в сумерках, извергались из его горла. Глубоко в желудке гнездился черный корень, выдавливая свою пищу, сформированный контурами переменчивой, эластичной ткани. Сеть филаментов простерлась между черепом и кожей, фибриллы вдавились в глазные яблоки. Зрение слабело и плоть медленно поддавалась. Он не чувствовал боли. Он думал о насекомых, гусеницах, играющих роль хозяина для личинок, о разрушении одной жизни и ее превращении в другую. О трансформации.

***

Бриони подняла ведро из колодца и полила гряды цветов. Дом на мгновение покраснел, когда последние алые копья солнечного света пронзили деревья и запятнали серые стены. Внутри окно вспыхнуло белым и золотым, когда Кассильяго зажег лампу в своей студии и продолжил работу. Воздух был спокоен. С темных деревьев запела одинокая малиновка, и Бриони остановилась послушать, прислонившись к колодцу, теплая и отсутствующая, потерявшись в мечтах - розовых и лиловых.

Потом - четкие шаги и стук в ворота. Бриони в холодном страхе пришла в себя.

"Есть тут кто?" Свежий, молодой голос. Мужской.

Бриони не шевельнулась. Повернула голову. И ничего не сказала.

"Есть тут кто?" Глупое повторение. Бриони выступила вперед на дорожку сада. На пороге сада стоял молодой человек, дверь была теперь открыта. Она взглянула на него. Высокий и светловолосый, челка на лбу. Лицо загорелое, тело пышет здоровьем, хотя выглядит он усталым. Он снял с плеч тяжелый рюкзак. Рубашка в пятнах пота. В руке он сжимает карту.

"Здравствуйте", сказал он. "Извините, что беспокою. Я иду пешком, как вы видите. И хотел бы устроить привал. Не возражаете, если я поставлю там палатку?" Он показал на лужайку перед каштанами. Бриони не ответила. Она покачала головой так, словно в его словах не было смысла. Она смотрела на молодого человека, не зная, как отвечать. Он молча неуверенно переступил с ноги на ногу, вытирая лицо ладонью. Потом из дома второпях вышел Кассильяго и встал рядом с Бриони.

"Что он хочет?", спросил Кассильяго. Бриони нахмурилась.

"Остаться на лужайке и поставить палатку." Она говорила тихо.

Кассильяго внимательно осмотрел юношу. Потом улыбнулся.

"Конечно", сказал он, "конечно. Разбивайте свою палатку. Потом можете поесть с нами."

Незнакомец вошел в сад. И протянул руку.

"Большое спасибо", сказал он. "Я не причиню вам никаких хлопот. Меня зовут Уилл. Уилл Амбруаз."

Бриони посмотрела ему в лицо. У него были голубые глаза. Когда он наклонился, она уловила его запах. Несмотря на потное лицо и рубашку, от него пахло чистотой и молодостью.

"Никаких хлопот нет", сердечно сказал Кассильяго. "Мы ведем тихую жизнь, и я рад посетителям."

***

Уилл выбрал на поляне приподнятое место. Он снял рюкзак и бросился в высокую траву, лежа на спине и с радостью отдыхая. Смеркалось. Он полежал минуту-другую, позволяя телу остыть, потом разложил маленькую палатку и колышками прикрепил ее к земле. Забрался внутрь. На деревьях пели сверчки. Синеватая тьма сгущалась, словно сетью окутывая дом, лужайки и рощицы, где последние лучи кармином зажгли верхушки деревьев. Но из дома полился жаркий желтый свет, однако, какой-то бесплотный. Он запрыгал в сторону палатки. Это Кассильяго шел с фонарем и звал его:

"Пойдемте в дом. Бриони согрела вам воды."

Уилл нашел чистую рубашку и яркий полосатый джемпер, и последовал за Кассильяго. В доме было тепло и уютно. Пол мощен каменными плитами. Красивый тарелки и засушенные цветы заполняли рабочий шкафчик в кухне, громадный огонь пылал в кухонной плите. Лампа свисала с потолка и светила мягким медовым светом. Девушка, Бриони, повернулась и улыбнулась, не встречая его взгляда, и налила горшок, полный горячей воды, в громадный таз. Она поставила таз за деревянной ширмой с висящим на ней белым полотенцем, и оставила Уилла умываться.

Он смотрел, как она уходит. Высокая, очень гибкая, и любопытно незаконченная - ее манеры неспокойные, даже неуклюжие. Дочь Кассильяго? Или внучка? Ей могло быть лет пятнадцать. Может, ближе к двадцати. Но она привлекла его взгляд своими длинными косами цвета золотистого сливочного масла и голой кожей рук, кремово-белой и абсолютно гладкой.

Дом озадачил его. Никакого электричества. И колодец в саду, хотя он заметил единственный кран над гигантской кухонной раковиной. Может, они люди религиозные, стремящиеся к простоте, с презрением отвергающие современный комфорт? Какие-то персонажи из живописи, из викторианской сельской идиллии старик Кассильяго в своем длинном черном халате, и Бриони в пышных синих юбках. Наверное, эксцентричные люди, или иностранцы. Но дом ему понравился, трепещущий свет, простые беленые стены. Он сполоснулся в воде, вымыл лицо. Полотенце было теплое и пахло лавандой.

***

На синем овальном блюде Бриони внесла жареного цыпленка. Птица была фарширована сухарной крошкой и сушеным абрикосом. Она подала картофель, жареный с чесноком и розмарином, горы сияющей брокколи, пухлый белый лук-порей и густую подливку, дымящуюся при свете свечей. Она бросала быстрые взгляды на Уилла, сидящего на дальнем конце стола. Она смотрела, как он поглощает обед, а потом с таким же удовольствием ест и вторую порцию. Потом он откинулся на стуле, лоснящийся, словно молодое животное, захваченное телесным довольствием.

"Все так замечательно", сказал он. "Лучшая еда за несколько недель. Спасибо."

Бриони, глядя в стол, ответила быстрым кивком. Кассильяго ковырялся в своей еде брезгливо и без аппетита. Он отказался от яблочного пирога, политого свежим кремом с корицей, но показал на Уилла, который съел щедрую порцию, а потом перешел к блюду с сыром стилтон и овсяными бисквитами. Она осторожно следила за ним, за его голодом и за удовольствием, с которым он его утолял. Его ресницы блестели золотом, как и тонкие волоски на руках. Кассильяго снял халат, оказавшись в вельветовом жилете. Уилл сидел в тонкой рубашке со словами "Покойные Кеннеди", вышитыми на груди. И в то время как узкий костяк Кассильяго скрывался его платьем, одежда юноши тесно прилегала к телу, вырисовывая сильную кривую его плеч и спины, подчеркивая трепетание мускулов и сухожилий.

"Принеси нам кофе", сказал Кассильяго. Его холодный быстрый голос ворвался в мечтания Бриони. Она быстро встала, забрала тарелки. Уилл поднялся на ноги и неуклюже начал помогать ей.

"Не беспокойтесь", сказала она. "Я все сделаю сама."

"Нет, нет", настаивал Уилл. "Это же мелочь. Позвольте я вымою посуду. А вы садитесь." Он схватил блюдо и его длинные загорелые руки коснулись ее руки.

"Брось это, Уилл", приказал Кассильяго. Его ноздри трепетали. "Ты мой гость. Садись."

Наказанный, как школьник, Уилл уселся обратно. Бриони направилась в кухню. Она поставила стопку тарелок на стол. Потом села, спрятав голову в ладони. Она чувствовала странный комок в горле. Она дрожала.

***

Уилл встал, готовясь уходить, однако Кассильяго налил пахнущий мускусом голубой ликер в два крошечных бокала. Он предложил пойти в его студию. Уилл отнекивался усталостью, своими планами встать завтра утром пораньше, но Кассильяго настаивал. Он повел Уилла в темную комнату, выходящую окнами в сад, и зажег громадную медную лампу, тускло светящую на столе под окном.

"Итак, Уилл, откуда вы?" Ярко-красный жилет мигал золотыми пуговицами. Кассильяго сел в кожаное кресло. Уилл стоял, неспокойно переминаясь, оглядываясь в комнате на полки переплетенных в кожу книг, на стопы бумаг, на пучки трав, торчащих из горшков и свисающих с маленькой деревянной рамы на столе.