– Очень похожа, Элла! – засмеялся в ответ Винни. – Для полного сходства с Гуго тебе осталось только отпилить ногу и выколоть глаз.
– Эгей! Поосторожней с языком, приятель! – девушка выпустила изо рта колечко дыма и облокотилась на штурвал. – Как-никак, ты разговариваешь с принцессой. Забыл об этом?
– Мы помним, Элла! – крикнул довольный отменой взбучки Вьюрок, и рысью припустил к мостику. – Скажи, а принцессам разрешается курить трубку? – поинтересовался он на бегу.
– Ты ещё растрепи об этом по всему Побережью, чтобы дошло до моего отца, – Элла понизила голос. Вынула трубку изо рта, окинула её задумчивым взглядом и добавила:
– И потом – я всего лишь попробовала.
Двое оставшихся мальчиков тоже подошли поближе и принялись рассматривать трубку. Она была чёрная, гладкая, с золотым ободком на мундштуке и чашкой в виде черепа с оскаленными зубами.
– Ух, ты, вот это вещь! – восхитился Винни. – Где взяла?
– Купила за пять дикуров в лавке у лысого Ромула. Господин Ромул утверждает, что её курил сам Свирепый Гуго, – Элла с сомнением посмотрела на трубку и скривила рот. – Наверное, врёт старый козёл. За пять дикуров он запросто набрешет тебе что угодно, даже то, что эта штука вырезана из черепа самого Убийцы.
Мальчишки захохотали, потом Винни протянул руку.
– Дашь покурить?
Элла отдала ему трубку. Все четверо уселись на палубу. Винни сделал пару затяжек, довольно крякнул и протянул трубку Молчуну. Тот взял, тоже затянулся, и по его лицу расплылась блаженная улыбка.
– А мне? Дайте мне, я тоже хочу, – заканючил Волик.
– Тебе рано, – отрезал старший брат. – Будешь курить, когда перестанешь писаться в постель.
– Я не писаюсь в постель! – возмущённо закричал Вьюрок. – В последний раз это было три Немеи назад, и то вышло случайно! Мне приснилось, что я уже добежал до нужника, а когда проснулся – понял, что это сон.
Все засмеялись опять, потом Элла сказала:
– Ну, ты даёшь, друг Волик! Лучше бы тебе каждую ночь снилось, что ты уже позавтракал, тогда твоей матери пришлось бы меньше тратиться на еду для тебя.
Раздался новый взрыв хохота, захмыкал даже молчаливый Кито. Волик насупился, глаза его начали наполняться слезами.
– Ладно, дайте ему тоже, – великодушно разрешила Элла и нацепила на голову малыша берет. – Нехорошо обижать маленьких.
Вьюрок схватил трубку – быстрей, пока не передумали – и тут же засунул себе в рот. Вдохнул дым и закашлялся до слёз, чем вызвал очередную волну смеха. Но совсем не обиделся, напротив, сидел страшно довольный – в берете, натянутом на самые уши, с трубкой в руке – и просто цвёл от радости.
– Я теперь настоящий моряк, правда, Элла?
– Да-а-а, конечно! – Элла похлопала мальчика по плечу. – Ты настоящий храбрый морской волк, дружище Волик! Я уверена, что если бы Убийца Гуго увидел тебя сейчас, то навалил бы со страху полные штаны и драпал без оглядки пешком до самого Зоттона.
Мальчишки вновь захохотали, а маленький Вьюрок смеялся громче всех, не сводя при этом с девушки восхищенных глаз. Он обожал Эллу. Несмотря на то, что она на самом деле была принцессой славного Побережья и дочерью Правителя Гора, простых мальчиков из рыбацкого посёлка это нисколько не смущало. Для них она всегда оставалась "своим парнем", и в приливе чувств Волик ухватил Эллу под руку и прижался носом к её плечу.
Некоторое время четвёрка сидела в тишине, передавая трубку друг другу. Потом принцесса задумчиво посмотрела на начинающее краснеть небо.
– После полудня будет гроза, – сказала она, как бы сама себе, ни к кому не обращаясь.
– Да… – отозвался Винни, и в глазах его мелькнуло беспокойство. – Хоть бы папа с Берном успели вернуться!
Молчун Кито бросил на товарища быстрый взгляд и опустил голову. Вешние грозы на Побережье были страшны, и отец Кито погиб именно во время грозы, после того как в борт его шлюпки ударила молния. Все об этом знали, и в воздухе повисла неловкая пауза.
– А куда отправился Берн? – нарушила молчание Элла, и Волик тут же с готовностью встрепенулся.
– Папа взял его с собой к Алой Бухте, – похвастался он. – В первый раз! Берн сказал, что самые большие и красивые жемчужины он оставит для тебя.
Старший брат укоризненно покачал головой.
– Волик! О, Духи Моря, и какой же ты болтун!
Элла запрокинула голову и расхохоталась.
– Передавай Берну вот это, Волик! – и она послала мальчику воздушный поцелуй.
– Наш старший брат в тебя влюблён, ты знаешь это? – поинтересовался Вьюрок. Элла рассмеялась вновь:
– Влюблен? И что с того? Да в меня влюблены две трети Побережья, – ответила она. – И половина Западных Степей и Восточных Холмов. Разве я в этом виновата, скажи мне?
– А ты выйдешь замуж за Берна? – проигнорировал её вопрос Волик, и после этих слов Элла прямо-таки загнулась от хохота.
– Да успокоишься ли ты когда-нибудь? – разозлился на братишку Винни. – Нет, это не ребёнок, это какое-то наказанье! Никто не позволит Берну жениться на принцессе, и перестань нести всякую чушь.
– Почему не позволит? – не унимался Вьюрок.
– Потому что! Потому что никто не скрещивает королевских кобылиц с рыбацкими мулами! Потому что ещё немного – и ты у меня точно выпросишь!
– Оставь его, Винни! – сквозь смех вступилась за малыша Элла. – "Не скрещивает"! О-ой, я не могу! Где ты этого нахватался? Слушай меня, молокосос: если я чего-то захочу, то никто мне не сможет запретить…
Тут она хитро прищурилась:
– Но у вашего Берна нет переднего зуба, потому он меня не интересует, – и захохотала опять.
– Подумаешь, напугала, – Винни показал ей язык. – Больно нужна нашему брату жена, дымящая, как труба ткацкой фабрики Муради-ата!
– Что-о-о? – глаза Эллы округлились. – Это навозная муха тут что-то прожужжала, или мне померещилось? А не хочешь ли ты искупаться, Винни?
Винни засмеялся и кинулся бежать, но Элла оказалась проворнее. Она обогнула рубку и выскочила ему наперерез. Винни, не ожидавший такого поворота событий, не успел вовремя сменить курс и врезался прямо в девушку. Элла ухватила его одной рукой за шиворот рубашки, а второй – за штаны чуть пониже пояса, и потащила к борту корабля.
– Элла, не надо, прошу тебя, перестань! – Винни задыхался от смеха.
– Вот так, маленький чертёнок! Сейчас я скормлю тебя каракатицам.
Мгновенье – и девушка уже держала мальчика над морем за одну ногу. Винни извивался и верещал.
– Нет! Нет, Элла, я больше не буду!
– Немедленно извиняйся! – велела принцесса.
– Извиняюсь, извиняюсь! – завопил Винни. – Душевно извиняюсь!
– Скажи, что больше никогда такого не произнесёшь.
– Никогда-никогда! Чтоб у меня вырос хвост, как у старого чёрта Леонидия!
– Скажи, что я – самая красивая девушка из всех, живущих на свете, и нет никого прекраснее меня. Немедленно говори, а не то полетишь купаться!
– Да! Да! – изо всех сил закричал Винни, весь красный от натуги вперемежку со смехом. – Да, Элла Доминика Лангрин, дочь великого Гора, ясноокая принцесса славного Побережья! Ты самая прекрасная девушка, и краше тебя нет никого, и никогда никого не было и не будет. Отпусти же меня, нет больше моих сил, так висеть!
– То-то же, – назидательно сказала Элла. После чего подхватила мальчика за вторую ногу и бросила его на палубу, с такой лёгкостью, словно он весил не больше котёнка. – И не смей больше дерзить мне, маленький негодник!
– С тобой шутки плохи, принцесса, – пробормотал Винни, поднимаясь на ноги, подтягивая штаны и поглаживая мягкое место. При падении он приземлился как раз на него, но сильно не ударился, поскольку Элла предусмотрительно швырнула мальчика прямо в середину большой кучи сваленных на палубе старых рыболовных сетей.
– Ты такая сильная Элла! – подбежавший Волик восхищённо глядел на девушку во все глаза. – И такая красивая! Я бы сам женился на тебе, если бы был постарше.
– Вы только посмотрите на этого пострелёнка! У него в голове одни девочки, – снова развеселилась Элла. – Что из тебя вырастет, Волик? Винни, в кого он у вас такой?
