– В развлечениях недостатка не будет, будь спок, – невесело усмехнулся Климов. – Успевай ловить.

– Вот и славно, – сказал Толстый. – Выезд послезавтра. За тобой заеду сам.

– Да, сэр! – приложил руку к виску Климов.

– А не выпить ли нам чего покрепче? – хитро посмотрел на друга Толстый. – Отметить, так сказать, совместное мероприятие?

– Почему нет? – широко улыбнулся Климов. – По стопарику?

– Внимание, зову нашу фею, – зашептал Толстый.– Не умри от счастья. – И громко позвал: – Майечка! Подойди сюда, дорогая!

Когда Майя подошла, Толстый заказал полграфина водки с закусками и они еще долго сидели, неспешно беседуя.

После того, как Толстый предложил съездить в Череповец вдвоем, Климов почувствовал облегчение.Во-первых, путешествовать с Толстым было одно удовольствие: он исколесил полстраны на мотоцикле, и европейскую часть России знал, как свои пять пальцев. Во-вторых, его помощь могла понадобиться в любой момент: что за обряд собралась проводить Таисия, Климов не догадывался, но с Толстым чувствовал себя гораздо увереннее, зная, что друг в беде своих небросает. И в третьих, несмотря на то, что Климов сам себе в этом не признавался, он не был до конца уверен, что Ведьма существует не только в его больном воображении, и надеялся, что Толстый подтвердит или опровергнет ее существование. Так или иначе, поездка вдвоем многое значительно упрощала, и Климов вдруг ощутил нечто вроде азарта. «Разъясним эту Ведьму», – потирая руки, думал он. – «А заодно и Таисию, и… меня. Всех!»

Друзья договорились выехать из Москвы накануне назначенного Таисией дня, чтобы прибыть в Череповец вечером, а утром, отдохнувшими и свежими, сделать все необходимое и отчалить домой. На этот раз Климов забронировал гостиницу заранее, чтобы избежать возможных накладок с жильем, несмотря на то, что Толстый предлагал сэкономить и заночевать у приятелей-байкеров.

– Слушай, с ними же пить придется, – объяснял Климов. – А мне надо быть в здравом уме и по возможности не опоздать.

– Вообще-то да, – задумчиво согласился Толстый. – Ладно, на обратном пути поздороваться заскочим. А выпьем потом как-нибудь.

Ровно в три часа пополудни автомобиль Толстого въехал во двор климовского дома и приветственно засигналил. Это был большой сплошь заклеенный разноцветными наклейками внедорожник с поставленными на высокую подвеску огромными колесами, выведенной на крышу выхлопной трубой, внушительным сверкающим хромированным кенгурятником с мощными противотуманными фарами впереди и фаркопом с лебедкой сзади. Автомобиль виртуозно протиснулся между рядами припаркованных машин и остановился под окнами Климова. Через пару минут Климов вышел из подъезда, забросил в багажник небольшую сумку, взобрался на переднее сиденье и радостно хлопнул друга по плечу.

– Здорово, дружище!

Толстый важно сидел за рулем, большой, как гора, в кожаном жилете с нашивками мотоклуба, черной майке с коротким рукавом и джинсах. Огромные ноги в чудовищного размера берцах нетерпеливо постукивали по полу. Он медленно повернулся к Климову, снял модные очки-авиаторы и низким голосом произнес:

– Готов бороться с нечистью?

– Всегда готов! – вскинув руку в пионерском приветствии, вытянулся Климов.

– Только чур, не ссать у меня в машине, – строго сказал Толстый и показал большим пальцем себе за спину, на свое сиденье. – Накидки, между прочим, из шкур северных оленей.

– Подгузники, может, купить? – прищурился Климов. – Вдруг и тебе пригодится?

– Обойдемся, – сказал Толстый, натягивая очки обратно на нос. – Поехали. Как там в детских сказочках? Навстречу приключениям?

– Вроде того, – кивнул Климов. – Трогай.

Машина медленно покатила прочь со двора. Друзья полтора часа постояли в пробке на выезде из города, потом автомобилей стало меньше и Толстый разогнал свой вездеход до приличной скорости. По пути друзья вспоминали общее прошлое, потом Толстый травил байки из своей мотожизни. Климов слушал вполуха и смотрел на пейзаж за окном. Поздняя весна была в самом разгаре. Наряженные в белое, как невесты, дикие яблони и черемухи стыдливо выглядывали из буйной зелени окружающих их лесов. Одуванчики желтым ковром застилали все поляны, а среди деревьев кое-где выглядывали похожие на яркие угли круглые цветки жарков. Солнце медленно катилось к западу, окрашивая все вокруг в оранжевый цвет. Климов задремал. Поначалу проваливаться в сон было приятно: мерный гул мотора убаюкивал, а солнечный свет, проникавший сквозь веки, становился все приглушеннее, темнее, пока не погас совсем. Затем и гул мотора стал тише, постепенно превращаясь в шелест сухого болотного камыша. Климов брел по зыбкой водянистой почве, покрытой ярко-зеленой травой. Вокруг торчали сухие стволы берез с черными гнилыми ветками, какие-то низкие кустарники и трава с мелкими белыми, сиреневыми и коричневатыми цветочками, а вдалеке, на горизонте, чернел густой лес. Пахло сыростью. Вдруг он почувствовал довольно сильный толчок в спину, оступился и провалился по пояс в жидкую темную кашу, покрытую мелкой зеленой ряской. Климов замолотил ногами, пытаясь найти внизу под собой твердую поверхность, но с ужасом понял, что каждое судорожное движение рукой или ногой все больше топит его. Ряска подступила к горлу, затем к подбородку и Климов задрал голову, чтобы лицо как можно дольше оставалось на поверхности. Когда он поднял вверх глаза, перед тем, как с головой уйти в болото, то увидел, что над ним, едва не касаясь его лица черными, как вороново крыло, волосами, склонилась и смотрит в упор сияющими бельмами без зрачков Ведьма. Она протягивала к нему белоснежную руку с длинными, красивыми пальцами, то ли пытаясь помочь, то ли утопить еще быстрее. Климов захрипел, судорожно вздохнул и почувствовал, как вместо воздуха в нос заливается гнилая густая болотная жижа, залепляя ноздри отвратительной ряской. Он с силой рванулся, больно ударился головой об ручку над дверью и проснулся.

За окном догорал жиденький закат, на западе небо совсем потемнело. Толстый тревожно посмотрел на него и снова уставился на дорогу.

– Андрюх, нормально все? – спросил он.

Климов понемногу приходил в себя после пережитого ужаса. Сон был настолько реален, что Климов по-настоящему ощутил удушье и, проснувшись, никак не мог отдышаться.

– Остановимся? – снова спросил Толстый и начал сбрасывать скорость.

– Не, поехали, – замотал головой Климов. – Приснилось просто… Дрянь всякая.

– Ты чуть из машины не вывалился, – сказал Толстый. – Я думал, ты сейчас лобовое стекло башкой вышибешь. Чего снилось-то?

Но Климову совсем не хотелось вспоминать, как он тонул в гнилой болотной воде.

– Да ничего особенного, нормально, – с кривоватой усмешкой сказал он. – Наверное, с непривычки спать сидя привиделось.

– Верняк, – закивал огромной головой Толстый. – Я где-то читал, что кошмары снятся только когда неудобно спишь, – и он пустился в длинное рассуждение о физиологии сна.

Климов автоматически поддакивал, но совсем не слушал Толстого. Он наслаждался ночной дорогой, обществом старого друга, разглядывал редкие звезды на небе, которые можно было разглядеть в боковое стекло, слушал ровный гул мотора и ощущал такую расслабленность, как будто только что действительно пережил настоящую угрозу для собственной жизни.

В Череповец друзья въехали за полночь. В гостинице портье, которого Климов попросил уведомить заранее об их позднем приезде, зевая, выдал ключи от номера и начал объяснять, как пройти и где утром позавтракать.

– Я в курсе, был недавно, – прервал его Климов. – Спасибо большое.

– К вашим услугам, – устало улыбнулся паренек и уставился красными глазами в телевизор, подвешенный напротив стойки ресепшн. Телевизор что-то бубнил, иногда запинаясь об записанный хоровой смех. Друзья поднялись в номер и скинули наконец ботинки и куртки.

– Что там у них в минибаре? – заинтересовался Толстый.

– Зачем тебе? – спросил Климов.

– Как зачем? Выпить за приезд, – ответил Толстый и разочарованно хмыкнул. – По одному малюсенькому пивасику всего лишь. И один пакет сухариков на закусь.