И все же жизнь в замке угнетала Блэка, он ощущал себя песчинкой, затерянной во Вселенной. Но Мир любит вносить коррективы, которые порой вышибают землю из-под ног. Незначительное событие, касающееся одного создания, или глобальная встряска, затрагивающая целую планету, – способ может быть любой, как и последствия.

Который день за окном непроглядной стеной лил дождь, отметая возможность заниматься или гулять по замку – вероятность попасться кому-либо на глаза возросла многократно. Поэтому троица обосновалась в комнате Раньяра. Инэя принесла внушительных размеров поднос, заставленный закусками и фруктами, несколько книг, которые играли роль учебников для новоиспеченного ученика, и шкатулку. Ее она убрала подальше, пояснив, что там артефакты, необходимые в некоторых ритуалах, но до них дело дойдет позже. Блэк с трудом понял значение слов «артефакт» и «ритуал», но предпочел промолчать, жалея, что обучение продвигается мучительно медленно. С этим приходилось мириться. Он не надеялся на большее, постоянно скрываясь от охраны и прислуги, ожидая возвращения надзирателей с очередных важных семейных мероприятий. Достаточно было и того, что в конце почти каждого дня брат и сестра давали новую информацию, а значит и повод не умереть от скуки.

Тогда, сидя на полу перед книгами, схемами и чертежами, Блэк завидовал им – они имели все то, чего никогда не было у него. Не обремененные никакими тяготами дети, от которых требовалось только учиться, посещать собрания, вовремя кушать, крепко спать и ответственно наслаждаться жизнью. В его Мире и знать, и простолюдины были обязаны работать, воевать и посвящать каждую секунду служению во имя процветания державы. Высокий чин оплачивался потом, кровью и делами. Его нужно было заслужить. Его невозможно было получить по праву рождения.

Блэк на секунду погрузился в воспоминания, где он, совсем мальчишка, изо всех сил старается совладать с, казалось, исполинских размеров метлой и неудобным совком под нежное и успокаивающее пение.

«Хватит! – Блэк стиснул зубы, приказывая мыслям вернуться в реальность. – Прошлое ушло. Сейчас важно настоящее и то, что, когда мое время придет, все изменится», – эти слова стали девизом, который даже в безвыходных ситуациях толкал вперед и помогал не сдаваться.

Изменений не пришлось долго ждать. Стоило рассветным лучам коснуться окон замка, в покои без стука ворвалась Инэя. Она успела лишь выкрикнуть имя брата, когда дверь с грохотом упала на пол, пропуская в комнату три черные тени из личной гвардии главы семьи. Оглушенный страхом Блэк вскочил, и его тут же схватили, заломив руки за спину. Сопротивляться было бессмысленно, оправдываться тоже.

– Немедленно отпустите его! – крикнула Инэя, голос которой дрожал от злости.

Ни одна из теней не шелохнулась.

– Он наш друг! Я приказываю вам подчиниться, – жестко и властно потребовал Раньяр.

Плечи Блэка превратились в две пульсирующие болью точки.

– Мы не можем выполнить ваш приказ, он не имеет достаточной силы. – В словах не было ни намека на эмоции. – Ваш отец ждет вас.

Впервые кто-то, кроме Раньяра и Инэи, говорил на межрасовом языке.

«Уже знают, что я – беглец из другого Мира. Чувствуется, прием будет теплым, даже жарким. Надеюсь, хоть на костре не сожгут», – Блэк безрадостно усмехнулся собственным мыслям.

Его вели по уже знакомым и впервые увиденным коридорам. Охали и ахали встреченные на пути служанки, стражники приветствовали звоном лат и фырканьем. К горлу чужака подступала тошнота, во рту скопилось столько кислой слюны, что стало трудно глотать, страх проникал в каждую клетку тела, в самые потаенные уголки сознания, но на лице незваного гостя блуждала кривая улыбка, и он то и дело ворчал себе под нос:

– Столько внимания, и все мне! Я польщен.

Они нестройной колонной вошли в комнату, больше похожую на музей из-за обилия статуй, картин и странных украшений. Руки Блэка освободили от захвата, но стражник так и остался стоять за его спиной, готовый в любой момент подавить сопротивление. Двери бесшумно закрылись, и чужак почувствовал, как в нем в этот момент погас последний лучик надежды. Из-за стола, находившемся на возвышение у дальней стены, медленно поднялся мужчина. Когда он размашисто и уверенно шагал в сторону долгожданных гостей, казалось, его собственная тень сжималась от ужаса и неотвратимости.

«Хм, припадает на правую ногу. Скорее всего, боевое ранение, – рассудил Блэк, мысли которого отказывались фокусироваться на катастрофической ситуации. – Но мог подвернуть ее на танцах, они здесь куда чаще случаются, чем сражения».

Вид у главы семьи был слишком уж ухоженный. Глядя на него, создавалось впечатление, что тяжелее своего пафоса этот статный мужик ничего не поднимал. Лишь одежда на нем была самая обычная и не вызывала дополнительного отвращения. Серые широкие штаны, белая рубашка, и только мантия, небрежно накинутая на плечи, свидетельствовала о высоком статусе владельца.

После того как Блэка с нескрываемым презрением осмотрели с ног до головы, он перестал вникать в происходящее. Что-то говорить не было никакого смысла – нарушителя даже слушать никто не стал бы. В этих стенах не вершился суд, здесь Хозяин Семьи был волен поступать так, как посчитает нужным, не оглядываясь на мнение букашек. Раздавить и забыть. Тем более разговор велся на местном языке, и чужак понимал лишь отдельные слова. Порой члены славного рода незначительно повышали голос друг на друга, но на крик никто не срывался – по статусу было не положено.

У всего есть предел, так страх медленно перетек в апатию и скуку. Блэк устал ждать своей смерти – иного исхода он не видел. Еще и онемевшие ноги невыносимо зудели, вызывая жгучее желание потянуться или устроить пробежку вокруг огромного самомнения собравшихся. Юноша не выдержал и слегка покачнулся, и сразу же на плечо опустилась тяжелая рука, предостерегая от глупостей. Блэк покорно замер, ожидая, что хватка ослабнет, но вместо этого находившийся за спиной страж заговорил. Напоминающий шипение голос был тихим, и только интонация выдавала уверенность и невероятную силу. Словно это создание не признавало ничьей власти над собой. Словно оно не относилось к расе, хозяйствующей в замке, а было выходцем с другой планеты. Смертоносная тень обменялась несколькими фразами с главой семьи, после чего над ухом чужака раздался холодящий кровь шепот:

– Хочешь жить – кивни, – стражник обратился к Блэку на его родном языке.

Блэк кивнул, не медля ни секунды. Без разницы, на каких условиях только что была продана и куплена его жизнь. Главное, пока что она оставалась при нем. А изменить решение и шагнуть в Мир за гранью всех Миров, он успеет всегда.

Глава семьи приказным тоном обратился к присутствующим – конечно, чужак не понял ни слова. Круто развернувшись на каблуках, вершитель судеб направился к столу, тем самым закончив разговор. Мучительные мгновения тишины тисками сдавливали виски.

– Могу ли я просить Господ покинуть рабочий кабинет и пройти со мной? – Стражник склонил голову в легком поклоне, не сводя с Блэка сурового взгляда, от которого мышцы одеревенели и окончательно пропало желание противиться чему-либо.

– Да, конечно, – первой опомнилась Инэя и поспешила к дверям, ведущим прочь от великодушного главы их семьи. – Спасибо тебе, Первый. Спасибо, что спас нашего друга, – одними губами поблагодарила она того, кто знал родной язык Блэка.

Они покинули кабинет и зашагали по коридору обратным маршрутом, сохраняя молчание. Куда-то исчезли слуги и прочие вездесущие обитатели замка. Лишь латные стражники как и прежде несли службу, но на сей раз им было все равно на прошедших мимо. Главное, что никто не нарушал правил и не ломился в закрытые двери. Такое затишье радовало Блэка, который бился над решением важных вопросов:

«Какой отныне станет моя жизнь? Сомневаюсь, что будет хуже, чем раньше, а это уже неплохо. Какова плата за услугу того, кто даже имени не имеет, лишь порядковый номер? Но мне и платить нечем, ведь все, что у меня есть, – я сам. Могу ли я считать избалованных детишек своими друзьями, а место заключения – домом? Ха, глупости и ненужные сантименты! И с чего мне вообще о таком беспокоиться? Если даже воспоминания о родных краях не вызывают у меня тоски и чувства утраты».