Был еще доцент, или кто-то в этом роде, в общем, гарантированный интеллект. Знакомство начиналось забавно. Кира везла знакомой оставшуюся после Кости готовальню, и измерительный циркуль, покинув предназначенное для него в футляре место, нещадно впился стоявшему рядом мужчине в ногу : автобус был переполнен и представлял собой спрессованную биомассу.

– Позвольте, но вы меня чем-то колете.

Кира вину не признавала. Они вышли на одной остановке.

– Перестаньте меня преследовать!

– Да ничего подобного! Я живу здесь, недалеко от остановки , и сейчас иду к себе домой!

На Кире же были чулки, крепившиеся к коже силиконовыми полосками. Один из них предательски скатался в валик и навернулся на голенище сапога.

– Представляешь, этот тип предложил меня «покараулить», пока я «все улажу»!

– Ржал?

– Просто не мог остановиться!

– Финал?

– Мы идем смотреть работы какого-то известного фотографа, и мне еще нужно все об этом фотографе прочитать, чтоб не разочаровать спутника.

В отношениях Киры и «доцента» был один …нюанс, и звали его Вера. Вера и «доцент» были в прошлом сокурсниками, а ныне коллегами и хорошими друзьями . Вера часто бывала у них дома, и тогда велись оживленные обсуждения, а то и споры.

Кире в них места не было.

– Ты понимаешь, я чувствую себя при этом лишней. Они совершенно не обращают на меня внимания. Я приношу, уношу чай, произвожу шум, но меня никто не замечает .

– А ты попробуй понять, о чем они дискутируют. Попытайся высказать какое-нибудь суждение.

– Я – уже…

– И?

– Они удивляются: начинают искать, откуда идет звук.

В конце концов Кира от «доцента» ушла.

– Ты знаешь, может быть ,я не права. Может быть, это правильная , очень гуманная модель отношений между двумя, и это очень хорошо, что он всегда погружен во что-то «свое», не эмоционален, не замечает, что со мной и как я… Ведь когда люди очень близки, смерть, например, одного из них приносит боль и страдания другому. А так я исчезну однажды из его жизни, а он и не заметит сразу, все будет как и прежде, как всегда было заведено в его жизни. Может быть, через месяц заметит мое отсутствие и подумает:» Не слишком ли долго она гостит у своей родни? Наверное, уже всем там этим докучает ». И начнет меня искать, но и тогда сильно не расстроится – он ведь уже привык к моему отсутствию. Это ведь хорошо – я не причиню ему боль…

«Доцент» позвонил через три дня Кириного отсутствия, и поинтересовался , не сообщала ли , случайно, Кира о своих планах.

– Ну хоть не через месяц,– заметила Саня и повесила трубку.

В последний раз Кира звонила ей в начале апреля, переписывались же они постоянно.

– Помнишь, я как-то писала тебе про некого Алика? Мне сегодня звонили и спрашивали , не известно ли мне что-нибудь о его местонахождении…. Кажется, я некоторым образом виновна в его исчезновении : я ведь провела ритуал…

– Какой-такой ритуал? Ты пугаешь меня сейчас…

–Нет, на самом деле я никаких специальных ритуалов, конечно, не знаю. Просто я представила, как выношу его к мусорным бакам. И он после этого пропал…

– Да ты опасная женщина, Кира!

Саня позвонила Леве, и попросила что-нибудь разузнать об Алике. Оказалось, что «жертва ритуала» увлекся девицей, с коей познакомился в ночном заведении, и, не успев как следует протрезветь, отправился сопроводить ее в родные пенаты на скором поезде. Костер страсти они всю дорогу поддерживали алкоголем из вагона-ресторана ,так что к моменту прибытия в пункт назначения Алик готов был жениться. Переступив порог дома своей зазнобы, он понял , что все эти годы за ним неусыпно следило око Неумолимого Судьи: за накрытым к приезду дорогих гостей столом сидела многочисленная родня во главе с «чудилой из Нижнего Тагила», братом невесты по совместительству. В свою бытность «наперсточником», Алик с сотоварищами выманили у того все заработанные за время работы «на вахте» деньги. Мужик умолял «войти в положение» и «быть людьми», пытался даже пустить в ход кулаки, но тщетно. Войти в положение они тогда не захотели, а ограничились нанесением телесных повреждений средней тяжести и напутствием: мол для такого «чудилы с Нижнего Тагила» , как он, это- судьба.

– Ну, он хоть живой, этот Алик?

– Он… выздоравливает.

В аэропорту города Н ее встретил Миша, водитель Льва, в машине сидел его подчиненный, Алексей, кажется. Он всю дорогу украдкой разглядывал ее в зеркало заднего вида:» Кто она Льву Алексеевичу? Тощая, среднего роста. Очки эти черные в пол-лица – не поймешь, сколько ей? Около тридцати? Больше? Так себе, в общем-то…С нынешней феминой Льва Алексеевича нечего даже и сравнивать.»

– Александра Васильевна! Лев Алексеевич просил Вам ключи передать – будете жить у него, если не возражаете.

– Замечательно. Спасибо, Миша

– Льву Алексеевичу я прихожусь одноклассницей. Старше. Нисколько не сомневаюсь, что избранница Льва Алексеевича весьма привлекательна – у него всегда был хороший вкус, сказала она перед тем, как покинуть машину, чем привела Алексея в крайнее изумление.

Это была квартира Гродненских-старших. Странно было бы ожидать, что ничего в ней не поменялось с тех пор , как Саня была здесь в последний раз. Да, все стало другим: стиль, цвет, свет. «Мне нравится»,– решила Саня. Но один старожил все же уцелел – массивный, орехового дерева письменный стол. На нем теснились фотографии в рамках : прадед – высокий и крепкий с супругой, красивой , но строгой, родители – молодые и счастливые; несколько групповых снимков: волейбольная команда, участники шахматного турнира, ребята с гитарой у костра. И еще в одной рамочке – листок из школьной тетради, исписанный аккуратным девичьим почерком:

«Зачем приносишь мне цветы?

Пустое жертвоприношенье…

Как получить твое прощенье?

В ответ мне нечего дарить.

Спасти тебя, себя спасти

От одиночества полета

Мне не дано.

Судьбы работа –

Столкнуть с любовью на пути.»

И ниже, уже другим почерком наложена резолюция: «Подождем»

Звонил Лев:

– Обустраиваешься?

– Да, Лева, спасибо. Смотрю, камин доселе не топили?

Лев не ответил и попрощался, но она знала, что он улыбается.

Положа руку на сердце, кто и когда относился к своим одноклассникам серьезно? Что тут скрывать, девочки, за редким исключением, убеждены, что все, что им нужно знать о мальчишках-одноклассниках , укладывается в несколько слов на букву «н»: несносные, нелепые, неуверенные несмышленыши. В крайнем случае – милые несмышленыши. Саня вспомнила, как в выпускном классе им раздали опросники :»Какую профессию вы хотели бы выбрать в будущем?» Опрос был анонимным. Оказалось, что Гродненский хочет быть «секретным физиком», а его приятель Витя Горохов – гинекологом. Хорошее расположение духа , посетившее их , видимо, во время заполнения опросников, вышло им боком. Несмотря на анонимность ,« графологическая экспертиза» безошибочно установила их авторство. Ехидные девчонки подсаживались к Горохову на перемене:

– Ох, Витя, Витя…Ты прямо как открытая книга…

– Это почему еще?– не подозревал тот подвоха.

– Ты бы хоть спортом больше занимался, что ли…

– Зачем? Я и так три раза в неделю – на тренировках.

– Так это, говорят, помогает отвлечься. Хи-хи-хи.

Гродненский на уроках прожигал ее спину взглядом, и делал карандашные наброски: »Суворова. Вид сбоку». Проглядывалось сходство. Наконец, дело дошло и до цветов – он стал оставлять на Санином столе букетики бархатцев. «Пламенеющие, как сама любовь!»-смеялась Кира. Злые девчоночьи языки уверяли, что Гродненский и Горохов пообрывали все клумбы Школы рабочей молодежи, располагавшейся неподалеку, и приносят Суворовой цветы прямо с корнями, не удосужившись даже обтрясти с них землю. А та воображает, что Лев в нее влюблен. Возможно, именно эти несчастные огненные букетики и стали причиной появления того поэтического вразумления , написанного на листочке, вырванном из школьной тетради. Тогда-то Гродненский и заявил своему не умеющему держать язык за зубами приятелю: