Когда мы прошли через двери и увидели, что в коридоре, ведущем к раздевалке, еще тихо и пусто, я ощутил, как задрожала в моей ладони рука Джианы. Я услышал приглушенные голоса и отдаленный стук бутсов и понял, что сегодня все будут думать о своем.

К концу тренировки мы узнаем, кто попадет в команду, кто начнет в стартовом составе, кто окажется на скамейке запасных, а кто и вовсе уйдет.

День отбора – колоссальное событие. На протяжении дня его будут освещать все спортивные каналы, а те жители страны, кому не плевать на студенческий футбол, будут смотреть его по телевизору и давать свое заключение. Даже в школе мы с товарищами по команде делали ставки и смотрели, правы ли в том, кто оказался в стартовом составе наших любимых команд.

А еще мечтали, что однажды и кто-нибудь из нас окажется на первом месте.

Мы с Джианой проделали, наверное, всего шагов пятнадцать, когда из спортивной столовки вылетел Лео Эрнандес. Он откусил огромный кусок от наполовину съеденного маффина и рванул в раздевалку. Однако, заметив меня с Джианой, от удивления чуть не споткнулся. С изумлением смотря на нас, он чудом не врезался в стену и вытаращил глаза, заметив, как мы держимся за руки, а потом метнул взгляд на меня.

Но потом только осклабился, еще раз откусил от маффина и молча припустил к раздевалке.

– Дыши, – сказал я Джиане и сжал ее руку, когда мы подошли к двери.

Я все продумал заранее, зная, что парни не успеют даже задать вопросы, как нас позовут на поле. Мы только дадим им повод поболтать, чтобы слухи дошли и до Малии, которая впервые в этом сезоне выйдет на поле вместе с нами в составе команды поддержки.

После нашего расставания я с ней не виделся.

Внутри все перевернулось от осознания, что сегодня закончится эта полоса. Мне придется смело предстать перед Малией и попытаться взять себя в руки в один из самых волнующих дней сезона. Я ни капли не сомневался, что попаду в команду, но беспокойство оттого не становилось меньше, особенно теперь, когда моя бывшая будет смотреть, как тренер вывесит списки.

Когда мы с Джианой добрались до открытых дверей раздевалки, я поднес ее руку к губам и запечатлел на ней поцелуй.

– Увидимся после игры, – прошептал я. Не знал, притворством ли это было или получилось по-настоящему, но застенчивая и вместе с тем соблазнительная улыбка, которой она окинула меня в ответ, была истинным искусством. Джиана кивнула, сжала мою руку, после чего вырвалась из моей хватки и помчалась по коридору к кабинетам администрации.

Я с улыбкой смотрел ей вслед, а когда повернулся к товарищам, на меня с любопытством смотрела добрая дюжина пар глаз.

Некоторым хватило приличия отвести взгляд, они сделали вид, будто заново завязывают бутсы, разминаются или чем они там занимались до моего появления. Но другие даже не соизволили – например, Зик Коллинс и его девушка Райли Ново, которые с одинаковым любопытством за мной наблюдали. Холден тоже открыто пялился, а Кайл Роббинс самодовольно улыбался.

– Так-так-так, – сказал он и обхватил меня рукой за плечо. – Что это такое, Большой К? Уже нашел себе девку?

Я стряхнул его руку, сделав вид, будто разозлился, но вместе с тем и хитро заулыбался, отчего Кайл только сильнее захотел выведать у меня информацию. К счастью, я правильно подгадал время, и помощник главного тренера дунул в свисток, дав понять, что нам пора выходить на поле.

Быстро натянув джерси и бутсы, я замешкался, пропустив остальных вперед. А потом выбежал, держа в руке шлем.

И на какой-то миг совсем позабыл о Джиане и Малии.

Выбегая вместе с командой, я даже не глянул в сторону чирлидерш, которые уже разминались на боковой линии. Мы собрались в центре поля, где нас ждал тренер Сандерс, готовый произнести напутственную речь. Я мигом очутился в привычной уютной атмосфере, которая существовала для меня только на футбольном поле. Пахло дерном, и, стоя на поле, я словно очутился дома после тяжелого рабочего дня, а когда опустился на колено рядом с одним из приятелей, защитником, наконец почувствовал себя полностью собранным.

Обычно тренеру приходилось дуть в свисток, чтобы заставить нас замолчать перед тренировкой, но сегодня никто не проронил ни слова. Мы стояли вокруг него на коленях, положив одну руку на ногу, а другую – на шлем, и ждали.

Тренер Сандерс был одним из лучших в стране. За время недолгой работы в нашем университете он произвел фурор, превратив команду, которая с начала девяностых уверенно проигрывала и десятилетиями не участвовала в матчах плей-офф, в главного претендента. Что поражало еще сильнее – ему было чуть за тридцать, и меня не волновало, что Сандерс был тем еще козлом и почти никогда не удостаивал нас похвалы.

Я его уважал и последовал бы за ним в горящее здание.

Он уперся руками в бедра и нахмурился, окинув нас взглядом.

– Большинство из вас знают, что нас сегодня ждет, – фыркнув, заявил он. – Обычно я жду окончания тренировки, чтобы поговорить об этом, потому что впереди много работы, но знаю, как трудно некоторым из вас не придавать значения тому, что ждет вас в конце.

Тренер замолчал, бросив взгляд на папку, которую держал в руке, а потом постучал по ней кулаком.

– Я не принимал никаких решений наобум. И хочу, чтобы вы все помнили: постоянства не существует. Вы можете быть номером один, а потом перед первым матчем сезона на следующей неделе вас исключат. Вы можете быть третьим номером, а в итоге оказаться в стартовом составе. Потому, какое бы положение вы ни занимали, продолжайте упорно трудиться и сосредоточьтесь на результате. Всем ясно?

– Да, тренер, – хором ответили мы.

Он кивнул.

– После тренировки повешу возле своего кабинета, чтобы вы увидели первыми, – сказал он. – В пять часов список будет опубликован в Сети, и его увидит вся страна. Рассчитываю, что сегодня вечером после съемки сборов вы все будете готовы к встрече с прессой.

Мои товарищи по команде по-разному отозвались на его речь: кто-то нервно переминался с ноги на ногу, пока другие стреляли нагловатыми ухмылками, словно их вообще ничего не волновало.

Тренер обвел нас внимательным взглядом, а потом, посмотрев мне в глаза, еле заметно кивнул, говоря, что пришло время мне взять инициативу.

Я вскочил на ноги, натянул шлем и проорал:

– Кто мы?!

Товарищи по цепочке подхватили кричалку:

– БСУ!

– Чего мы хотим?!

– Победой горим!

– А как победим?

– Покажем всем шик!

– А если промажем?

– Поборем всех вмиг!

Я вскинул кулак вверх, и через мгновение его поочередно накрыли руками мои товарищи по команде.

– «Ребелс» на счет три. Раз, два…

– «Ребелс»!

Проходя мимо братьев, я дал им пять, постучал по шлемам, шмякнул по задницам, подбодрив словами, и подхватил Райли в объятия, покружив ее и велев устроить взбучку.

И хотя я по-прежнему не смотрел в сторону тех помпонов на боковой линии, все же чувствовал, как за мной наблюдает пара знакомых карих глаз, когда бежал в зону защиты для первого прогона.

К концу тренировки пот застилал мне глаза, и все мышцы молили об отдыхе, пока я тащился обратно в раздевалку. Жара стояла невыносимая, а тренер Доусон, координатор защиты, только усугублял наши страдания, распекая на протяжении трех часов. Я пробежал кучу стометровок и отработал столько приемов, что еле держался на ногах, но все же не отставал от команды, вышагивая с ними нога в ногу.

Райли затормозила рядом и пихнула меня локтем.

– Ты сегодня всех порвал!

– Могу то же самое сказать про вас, мисс филд-гол[9] удар с расстояния сорок два ярда, – ответил я, выгнув бровь. – Знаешь, список ведь уже составлен. Необязательно было так выпендриваться.

– Но мне удалось, да? – заулыбалась она.

Райли Ново была единственной девчонкой в нашей команде – да вообще единственной женщиной, играющей в студенческом футболе. В прошлом сезоне ей пришлось многое преодолеть, чтобы заслужить уважение команды, в том числе и мое, но она довольно быстро покорила всех нас. Сейчас мы защищали ее как свою младшую сестренку.