Я вижу все эти тайны и ответы, но не могу ничего принять, осознать, удержать в себе и передать другим.

Отсюда я вижу многое. Отсюда можно увидеть вообще все. Пространство и время тут не ограничения, а локации. Только некем это все воспринимать.

У меня недостаточно «я», чтобы брать знания, но его хватает, чтобы мучиться от этого. Ну как «мучиться». Испытывать жалкое подобие этого чувства. Его набросок мокрой кистью на белом листе.

Все, что я помню из прошлой жизни… ох. Воспоминания очень тяжело извлекать из несуществующего мозга. Выплывают какие-то бессмысленные мелочи.

Помню, я был совсем маленький. Кто-то, взрослый и свой, держал меня за руку. И тут мимо пролетел шмель. Я испугался, а взрослый его прогнал. И все. Хотя, возможно, это и не обо мне. Я вижу все это не от первого лица, а как будто кино, и лица ребенка не могу разглядеть.

Помню, я (или не я?) однажды шел по улице на работу и почувствовал сильное желание пойти другим путем. Никакой логики в этом не было. Было холодно и шел дождь, у меня промокли кроссовки. Я бы опоздал на работу. Но все внутри меня просило свернуть. Я не свернул. Почему-то я хорошо запомнил этот момент.

Зачем мне эти воспоминания? Что в них заключено? Почему сейчас, когда моя личность, мое эго, мое тело стерты, я вспоминаю именно эти моменты? Разве они так важны?

Воспоминания, которые у меня остались, не самые яркие. Но есть и действительно важные. Такие, которые я пересказывал бы детям и внукам, если бы они у меня были.

Например, как я, пятнадцатилетний и влюбленный, обнимался с девчонкой на автобусной остановке. Лил дождь, автобус не ехал, а я был счастлив.

Или как мы открыли проход. Лазейку между нашим миром и местом, где «я» пребываю сейчас.

Интересно, сколько великих открытий было сделано нечаянно?

Наше – именно такое.

Наше открытие…

Мое открытие.

Если бы я еще мог чувствовать, если бы у меня было тело, сейчас в середине меня разлилось бы тепло.

Я всегда плохо запоминал прошлое. Так было в земной жизни, так и сейчас. Прошлое постоянно ускользает от меня. Чем дальше от моего перехода в теперешнее состояние находится событие, тем хуже я его помню. Иное необратимо стерлось. Я многого лишился.

Умирая, человек многое теряет, но взамен получаете все. Вы поймете, когда сами будете проходить этот опыт. Но я, как уже говорил, застрял между. Я уже потерял все, но еще ничего не получил взамен. Возможно, я останусь в этой точке существования навсегда. Если бы я еще мог ощущать эмоции, то сказал бы, что это ужасно. Также я сказал бы, что, значит, хорошо, что я не могу испытывать эмоции.

Я хочу полностью восстановить эту историю, чтобы она стала частью меня. Встроилась в мое тело. Сделалась кусочком моей бездны. Я хочу рассказать ее, чтобы утвердить, что все это было. Иначе, кажется мне, она исчезнет так же, как вся остальная жизнь. Как все эти моменты, минуты, секунды, ускользающие сквозь пальцы. Иначе эта история растворится, как дым в прозрачном воздухе. Станет ничем. Станет пустотой.

Но я не хочу, чтобы она становилась пустотой. Я хочу, чтобы она оставалась частью бездны. Как и все истории, которые мы помним.

Я хочу рассказать свою историю, чтобы почувствовать, что все еще есть «я», чем бы оно ни было.

Пожалуйста, пусть оно будет хоть чем-то.

Я и она.

Брюнетка и блондинка.

Настя блондинка. Как мама. Как моя сестра. У меня, в отличие от них, волосы темные. Единственный след нашего отца. В остальном я и сестра – копии мамы, абсолютно не похожие друг на друга. Мы словно были сделаны из разных ее частей. Глядя на нас, сразу было видно, что мы ее дочери, но никто не угадывал в нас сестер.

Настя была мне как сестра. До нее у меня вообще не было подруг. Мы познакомились в командировке в Сочи. Пересеклись по работе, а потом пошли пить вино на набережную. И что-то случилось. Что-то заискрило между нами.

Настя:

+1 к скрытности;

+1 к общительности;

+1 к постоянным неудачным романам;

+1 к вечной турбулентности в финансах;

+1 к порядку и умению его поддерживать;

+1 к пассивной агрессии;

–1 к терпимости к хаосу;

–1 к умению быть одной.

Кстати, все плюсы и минусы можно поменять на обратные. Вместо «+1 к скрытности» написать «–1 к открытости». Заметили? Зависит от точки зрения. То ли концепцию надо доработать, то ли в этих перевертышах есть какой-то смысл.

Я помню последний раз, когда у нас все было хорошо. Было лето. Мы сидели у нас дома на ярком ковре в стиле бохо, который ужасно нравился мне при покупке и очень быстро надоел. На плетеном журнальном столике стояла бутылка вина, лежали конфеты вперемешку с фантиками (большей частью моими), суши и соевый соус в блюдце, пластиковая коробка с кусочками сыра и медом – «сырная тарелка» из супермаркета – и кокос с трубочкой. Мы пили из него по очереди, не меняя трубочку. Мы всегда пили друг у друга из чашек, ели из тарелок, пробовали мороженое и коктейли. На гигиену нам было наплевать.

Я объелась конфетами, а кокос был слишком сладкий, так что уже не лез. Кислое вино немного перебивало приторный вкус во рту.

На экране стоявшего на полу ноутбука шел фильм. Звук мы приглушили и не смотрели – разговаривали. Мы никогда не досматривали кино и начинали под него разговаривать.

– Зря я ем эти конфеты, и так жирная, а теперь потолстею еще больше, – сказала Настя.

– Ты все время обещаешь и не толстеешь.

– Толстею, ты просто не замечаешь.

Настя действительно не толстая. Она молода, чуть старше меня, и, как и я, невысокая, но что-то действительно было не так. Ее тело выглядело бесформенным и неприятно мягким, вязким, словно зыбучие пески. При взгляде на него возникало смутное чувство беспокойства. В одежде это незаметно, тем более она всегда носила мешковатые вещи, – но на пляже бросалось в глаза. Это было непонятное и странное чувство, и именно его она пыталась облечь в конкретные слова, обозначающие причины ее непривлекательности, – толстая, неспортивная. Но такой она не была.

– Смотри, какой закат, – сказала я.

Закат был потрясающий. Умирающее солнце окрасило облака в пронзительно розовый цвет.

Настя сфотографировала его. Потом выложит в соцсети, как всегда. Она все выкладывала.

Я перебралась на подоконник. Всегда стараюсь провожать солнце. Из наших окон его видно только летом. Когда я говорю людям о закате, они так реагируют, словно это не важно. Но, честно говоря, что может быть важнее, чем красивый закат?

Настя сделала звук фильма громче. Мы пропустили большой кусок, пока болтали. Теперь было непонятно, что происходит, и оттого неинтересно. Но Настя смотрела. Может, она уже видела этот фильм? Может, хотела от чего-то отвлечься?

Немного посмотрев в экран, Настя начала наводить порядок. Солнце как раз падало за горизонт. Фантики от конфет отправились в мусорку, крошки – в раковину. Она постоянно что-то выкидывала, иногда даже нужное. С ней ничего нельзя было оставить валяться. В ее комнате был идеальный порядок. Как только что-то портило его, она избавлялась от нарушителя. Я же терпеть не могла убираться. Да и сейчас мне больше хотелось смотреть на закат. Он не повторится, а уборка подождет. Я продолжила сидеть на подоконнике, но уже с чувством вины.

Когда Настя закончила с уборкой, солнце уже зашло за горизонт.

Сейчас мне кажется, что уже тогда все катилось к закономерному финалу. Так же, как солнце спокойно умирало за горизонтом. А тогда казалось, что все спокойно и стабильно. Что так будет всегда.

Иногда мне приходилось искать Настю. Она пропадала. Я этого не любила. Мне не нравится, когда люди пропадают. Не люблю искать и ждать, гадать, что стряслось. Мне нужно, чтобы человек был рядом. Чтобы он был понятный и предсказуемый.

Мне ужасно не хотелось ее искать.

Вдруг я узнаю, что она просто бросила меня. Вдруг я так надоела ей, что она исчезла, лишь бы я не была рядом.