- ЗдОрово! - вскричал Деметрий. - Как раз Петраит и Гермерот.

- Бой этот был вычеканен у него на бокалах, - согласился Александр, - и все они претяжелые.

- Тише! - зашипел Дефлоринский.

Дефлоринский тоже был увлечен зрелищем более, нежели оно, по мнению Толика, заслуживало: плебейское, по мнению Толика, было зрелище. В таком духе он и высказался - шепотом.

- Плебей и плейбой. Потише, любезный Филон, - посоветовал А.Сестерций. - И постарайся, храня искони присущую тебе осторожность, пореже выражаться. Ибо если Август взвалил на себя обязанности народного трибуна, он тем самым и плебсу придал некоторый державный блеск.

- Трибуны - для народа, - подтвердила Софья. - В семье не без урода. Впрочем, какая нам разница?

В самом деле, не все ли равно, что смотреть, если уж показывают, хоть бы и аутодафе, великолепное притом, еретиков хоть жалко, а тут и ящик не простой, играет ящик-то, святая вода - штука грязная, так было, так будет всегда, а, впрочем, какая нам разница, вода - это только вода, да? Или он всегда такой был, может, стоило хоть раз включить, может, увидел бы что хорошее, по вере вашей, кесарю кесарево, каждый получает свое.

- О-о-ох! Ну что же ты?! - возопил Дима.

- Мазила!

- Фи, - сказала Софья, - разве ж это поединок? Это же какая-то поножовщина, это же просто безобразие. Хотя, конечно, чего еще ожидать от типов с этакими ножичками?

Из ее угла донесся громкий, довольно навязчивый металлический звон. Толик обернулся - и увидел, что справа от кресла, рассадив напополам давно не чищенную паркетину, торчит из пола длинный, узкий, синевато-блестящий обоюдоострый меч. Вдобавок Софьино одеяние теперь ни в коей мере не напоминало рваный халат столу, впрочем, оно напоминало еще меньше. Видимо, у Толика сохранились еще к тому времени какие-то остатки здравого смысла, потому что он подумал, что, мол, ни хрена себе, но на этом здравый смысл исчерпался, словно меч был не столько невозможным и неуместным, сколько просто холодным оружием, про которое еще неизвестно, что милиция скажет.

- Да, - согласился Сашка, - вещь серьезная. Только вот не пойму, что это за материал.

Софья ответила, и ответа Толик не то чтобы не расслышал, но и не то чтобы просто не понял, хотя, с другой стороны, какое Толику-то могло быть до этого дело? Никакого, Толику вообще было почти уже все равно, лишь бы доискаться, где они на этот раз ночевать будут. Положено ведь по месту прописки, подумал он.

- Ну и что же? - проворчал Дефлоринский. - Меч - он меч и есть, вот если бы автомат...

И на его истинно римском лице образовалось злобно-мечтательное выражение, словно бы прикидывал квирит, что бы это он сотворил с ойкуменой, будь у него в нужный момент такое оружие - по римским меркам почти абсолютное.

- Успокойся, почтенный, - посоветовала Софья, - или ты льстишь себя надеждой, что, как некий оружейных дел Пигмалион, окажешься способен вдохнуть искру смерти в кусок железа, существующий к тому же лишь в твоем воображении? Абсолютного оружия ведь не бывает.

Ответить, вот теперь ответить, то ли коряво у нее это вышло, то ли, напротив, уж чересчур гладко, бывает так, что не понять, дух смерти, а что еще можно сказать в защиту огнестрельного оружия, холодного, впрочем тоже, святая вода пахнет порохом, свинцом отливает вода, ладно, возразить, сколько я ее знаю, она этого ждет.

- Не бывает, однако это до такой степени банально, что, право же, так и подмывает чего поабсолютнее выдумать, даже и зная наперед, что результат окажется не столь убийственно-радужным, как ожидалось.

- Что поделать, с банальными заблуждениями можно бороться лишь при помощи банальных же истин. А это к тому же заложено столь глубоко, что лишь века свободы, сытости и безопасности дадут возможность осознать: погоня за абсолютом - заблуждение. Ересь, если угодно.

- Ересь? - плотоядно возмутился ересифоб Д. - А атрибуты Бога: вечность? бесконечность?

- Стремление к абсолюту есть следствие голода, - отрезала вечная Сонечка. Ну, или недостатка воображения.

Абсолют, Бог, истина в последней инстанции, а дальше - ничего, дальше пусто и страшно, как в Новом Иерусалиме, или как там, во тьме внешней, где скрежет зубовный и красивые подтянутые ангелы с огненными мечами - вот оно, абсолютное оружие! - деловито, спокойно, пусть и не без некоторой брезгливости запихивают в огонь тех, кто, с точки зрения абсолюта, этого заслуживает. И навеки.

- Впрочем, я ничего не имею против бесконечности. Но ведь ей так уютно в математике, что едва ли имеет смысл приспособачивать к этой чистой области какого-то там бога: от этого ни ей, ни ему лучше не будет. Хотя, конечно же, никто не мешает тебе пользоваться для своих целей также вечным и бесконечным богом, если это настоятельно необходимо.

- Налейте!

- Истинно! - промолвил о. настоятель. - Истинно говоришь, смрадный пес. Истинно, более того, монастырская душа! Налейте ему, а то ведь не отстанет.

Да, наливаться он, кажется, может до бесконечности, неужели он существует для иллюстрации абстрактных понятий, хотя чего уж там, с кем не бывает, скотина, енот и койот, прелат и аббат. Rocky Raccoon, енот-полоскун, да, тут, оказывается, стоит бутылка с томатным соком, и откуда бы, неужто самозародилась, ну и ладно, судьба, люди, как и книги.

- Современному исследователю уже трудно понять, почему на протяжении тысячелетий миллионы людей считали неизбежным следовать неким идеалам, для нас совершенно абстрактным, а часто попросту внутренне противоречивым, - заметил аббат-потаскун, отхлебнув ярко-красную жидкость прямо из горлышка. - Но, конечно же, сказанное справедливо лишь для нескольких планет - едва ли их больше двух десятков. И, вероятно, до сих пор бОльшая часть человеческого населения Галактики остается верной исконным принципам, которые некогда было модно выводить из глубинной сущности природы человека.

- Да, - согласилась Софья, - странная это штука - природа человека. Есть над чем призадуматься, есть что понаблюдать.

Да, наблюдать было чего, особенно по ящику, хотя еще несколько минут назад Толик сказал бы, что это незрелищное варварское зверство, которое и смотреть-то неинтересно, а вот сейчас на экране крупным планом умирал Гермерот, и было Толику не тошно и не страшно, а даже, может быть, занятно.

Вот тебе, бабушка, и современная технология, вот тебе и новые горизонты, новое искусство, новый взгляд на мир, а чего тут глядеть - он лежал на арене, высокий, неподвижный, светловолосый, с лицом, на античные образцы не похожим отнюдь, лежал, обхватив холодеющими руками замолчавший пулемет. Оператор дал еще крупнее: оператору, очевидно, понравилось, как сверкает металл на черном мундире.

- Какая гадость, - сказала Софья. - Переключили бы...

- В самом деле, - сказал Сашка, - все равно ведь аминь приходит передаче.

Дефлоринский не возражал и переключить, желательно досмотрев прежде про Петраита, как его там восхваляют, как, может, и свободу дают (если только они вообще не вольнонаемные, с кем не бывает). Но сколько Дефлоринский ни бился, обеспокоенному взору являлись то образцовые хозяйства с тысячами рабов, запуганных почти до усердия, то какие-то парады, а то и дядя в тоге, красноречиво разглагольствующий о пользе высочайше-отхожего указа.

Выходит, у них в самом деле по вере, от креста и короны, от костра и закона, до чего же убогая вера, да, пожалуй, так, рвутся пьяные бриги на карибские рифы, чтобы вдребезги мысли, словно яшма об лед, вот.

- Вот, - сказала Софья, - это уже терпимо.

И удалилась в кресло, размахивая клешами, яркими, словно знамя какого-то экстремистского движения.

- Ну зачем же так? - испугался Дима. - Указ ведь, августейший...

Вдалеке заболботала вода, хлопнула дверь, и на пороге явилась обиженная Наденька. Наденька имела что-то такое длинно произнести, из чего с большой степенью вероятия можно было вывести, что она в очередной раз обиделась на сожительниц своих, удивительная все же девушка!