КВИНТ. Поскольку технология развивается в нашей модели не вполне равномерно, возможно предположить, что какая-то группа будет обладать большим потенциалом, чем ее соперники. С другой стороны, начиная с некоторого этапа, она должна будет считаться с опасностью в случае вооруженного конфликта растерять весь свой потенциал - и не только технику, но, увы, и живую силу.
ФИЛОН. Неужели ты не думаешь, что в этом прекрасном новом мире люди могут оказаться хоть чуточку добрее и человечнее, чем сейчас?
АЛЕКСАНДР. Да, возвышенные искусства всё совершенствуются и совершенствуются, но мы с тобой, милый Анатолий, отвыкли даже пить разбавленное вино*** . А вермут, без сомнения, надлежит разбавлять. Вот в такой примерно пропорции...
АНАТОЛИЙ. Да, примерно так, и обязательно со льдом, черт возьми! А еще лучше разбавлять не водой, а джином...
АЛЕКСАНДР. Что-то ты совсем в загул решил удариться, Толь. Такого в Империи не вытворяли даже в период упадка.
АНАТОЛИЙ. В период упадка трагедии писали. Нет, ты представь себе: империя гниет, воняет и вот-вот начнет расползаться по швам, а тут...
АЛЕКСАНДР. Ну не знали они, что гниют! А Филон что, Филон парень скользкий, я ж Квинту говорил. Только Квинт, хоть и ритор, ни хрена не понял.
АНАТОЛИЙ. Так Филон тоже ритор, римский к тому же гражданин.
АЛЕКСАНДР. Очевидно, в юности он был прехорошеньким мальчиком. Далее все по Петронию: разврат освободил его, разврат дал ему права гражданства.
АНАТОЛИЙ. Неужели же и Квинт, по-твоему?..
АЛЕКСАНДР. Что ты, он, конечно, истый эпикуреец и знает, что с рабами надо обращаться гуманно. Но наиболее гуманно он все же относится к рабыням.
АНАТОЛИЙ. Но что ему можно сделать? Всегда готов почитать кумиры...
АЛЕКСАНДР. Ну как тебе сказать... Император, само собой, благочестив и кроток, но тем не менее. К тому же, увы, он далеко не последний император. Даже не предпоследний. И вообще, почему, думаешь, до нас не дошли сочинения Квинта Сестерция?
АНАТОЛИЙ. Ну, это просто: взбунтовались рабы божии, сожгли библиотеку... И потом, один-то экземпляр сохранился, это уже неплохо.
АЛЕКСАНДР. Один? Не думаю, чтоб Квинт стремился к бульшим тиражам. Но неужели ты веришь Браун-Гранту? Он же флибустьер почище Гершковича!
АНАТОЛИЙ. Ты думаешь?
АЛЕКСАНДР. Я думаю, что такого типа книги сочиняли благочестивые христиане для обращения язычников-каннибалов в благонамеренных потребителей шашлыков по-карски и шницелей по-венски. Написано же: "For extraplanetary use".
АНАТОЛИЙ. Ну да, на Мондриане, небось, все сплошь техноисторики, им это скучно.
АЛЕКСАНДР. На Мондриане, на Земле, много где еще. А распространять эту штуку надо на примитивных мирах с монополистской идеологией. Алло! Да-да, у телефона. Слушаю...
* Трагедия - не как драматическое представление, а как культовое учреждение - существовала в Греции даже во времена Римской империи (И.М. Тронский, "История античной литературы", М., 1983). Впрочем, автор не может с полной уверенностью утверждать, что традиция эта сохранилась ко времени правления Антония Пия и тем более что в состязаниях участвовал тогда некий Филон.
** Автору не удалось обнаружить этого мотива в источниках более ранних, нежели "Война миров" Уэллса. Приходится допустить, что Квинт был с с этой книгой знаком.
*** Поскольку на уровне технологии 20 столетия фалерн более не производится, а массовые алкогольные напитки не могут быть признаны достойными свободного гражданина, риторы принуждены довольствоваться изделием фирмы "Франческо Чинзано", которое автор настоятельно рекомендует желающим упражняться в поздней софистике.
IV/IX. ПЯЛЬЦЫ СВЯТОГО ИОАННА
Теофилологический контрапункт
Солнцу сказавши "прости", Клеомброт-амбракиец внезапно
Кинулся вниз со стены прямо в Аид. Он не знал
Горя такого, что смерти желать бы его заставляло:
Только Платона прочел он диалог о душе.
Каллимах
- Алло, - сказал Сашка, - да-да, у телефона. Слушаю.
Черт, так ведь хорошо сидели, так мило рассуждалось о красноречии и вспоминалось о величии Рима, а тут вдруг, в самый неподходящий момент...
- Да, - говорил Сашка, - да, разумеется, разумеется, правильно, не знаю. Ну да, ну да, да, разумеется, если так уж спешно, только, понимаешь, конечно, разумеется, разумеется, постараюсь, да, разумеется, говорю тебе, что постараюсь! Пока. Пока, говорю. Ну да, ну да, да-да, разумеется.
- Аминь, - сказал Сашка. - Симпосион прерывается, друг мой Анатолий, да и все равно по части гетер у нас тут бедно. В гости зовут...
- К гетерам?
- Увы, нет, притом же я клятвенно обещал наблюдать за твоей добродетелью. Просто знакомые девицы. Я, правда, не стану доносить, если преуспеешь; но не уверен, что преуспеешь. Собирайся.
Ну вот, и будет сегодня вечером вместо избранной компании римских граждан и приятной мерной беседы о занятных предметах - скучная болтовня в компании невесть какой, - может, и на самом деле не такая уж скучная, но почему-то кажется, что особых надежд нет. И, главное, даже не в бордель идем, если Сашке верить, собираться, а чего мне собираться, и так вроде готов. Вот как, странно, откуда у него еще и эта бутылка, правильно, это правильно, ромштексы всегда пригодятся, тем более раз цветов нету, а это далеко?
Ну вот, стало быть, мы и пришли, черт возьми, а чего ради?! Ясно, то есть, чего ради, потому что звали, но я-то зачем согласился? Противно. Да ты что, Толь? Они же не знают, по-моему, что такое галстук, так откуда им знать, как он должен быть правильно повязан? Впрочем, пусть себе, благонамеренность и аккуратность, ибо не в бордель идем, как уже неоднократно было сказано, а жалко, между прочим, сказал бы Бак Маллиган, такую закатим пьянку, что и друидические друиды обалдеют, да, добрый вечер, Наденька, мы опять некстати?
- Вечер добрый.
Разумеется, разумеется, ну нельзя тут без длинной паузы, чтоб оттенить замшелую инверсию, каковая даже без паузы вызывает изрядное раздражение, ну да ладно, люди - они не ангелы, даже не власти с престолами, да-да, спасибо, большое спасибо, разумеется, разумеется, огромное спасибо, конечно, конечно, до чего же миленькие тапочки, и куда меня занесло, дифирамбист-псалмопевец, право же, я предпочел бы золоченые сандалии, а также тогу, разумеется, да-да, что вы, что вы, как зачем, друг мой Филон, рядиться чтоб, а все же забавное, должно быть, являет собою зрелище летающий по небу престол.
- Саш, ну что это такое, ты что, пить к нам приходишь, что ли?
Ах, Надя, Надя, разумеется, ни в коем случае, ей бы только бы обижаться бы, а на что обижаться, сама же и выпьет, хотя, разумеется, с другой стороны, все мы тут люди, все тут человеки, etc, а человек, знаете ли, животное не только биосоциальное, а еще и всеядное, надо полагать, физиология в этом континууме очень важна, иначе бы меня сюда не зазывали, так что, Наденька.
- Ой, Сашенька, как хорошо, что ты пришел!
Да-да, разумеется, добрый вечер, Машенька, добрый вечер, Катенька, это вот Толик называется, а это тоже Катя? Далеко пойдет так называемый Толик, ишь как расхохотались, а что, спрашивается, смешного в том, что помянул он Екатерин I и II, ну и ладно, не соскучится, стало быть, может, и преуспеет даже, так будем мы есть-пить, скоты всеядные? Да-да, разумеется, разумеется, на кухню так на кухню, кто возражает, и чего ей, черт побери, так уж видеть меня возжелалось, совершенно настроения нет выслушивать, а ведь придется, никогда не было настроения, дай бог, чтоб хоть не прямо сейчас, хотя есть шанс, ей ведь подготовиться надо, настроиться-раззадориться, да-да, сейчас-сейчас, принесу, да-да, разумеется, из комнаты, правильно, нужно же на чем-то сидеть, о, и магнитофон, вот здорово-то, "Суперзвезда", ну да, ну да, да-да, разумеется, и за что мне такая участь?
И за что мне такая участь: всякий раз, когда хочется тихо-спокойно посидеть, не встревая в пьяные компании, обязательно появится кто-то и ну искушать, ну соблазнять, а ведь и не хочется, ну и что, ну и есть у вас там, ну и нОлито уже, я-то здесь причем, пить вообще вредно, Бен, ну и абитура пришла, ну и Маруська, с утра еще предсказывал, завалит и ударится в разнузданный разврат, а мне-то что, мне все равно ничего не светит, сам вот с нею разбирайся, сам наслаждайся, мне соваться - только душу травить, да ну вас со всеми вашими девками, много, говоришь, девок, на всех, говоришь, хватит, а из наших-то кто, Витя, говоришь, да, понятно, он-то вырубится, только ведь перед этим он и морду набить может, да мне набить, кому ж еще, к черту, Бен, к черту, не надо, и не зови, вот как, а это интересно, тогда, знаешь, я там в соседней комнате посижу, только пить я с вами не буду, и не проси, и ну ее на фиг, эту Марусю, знаю-знаю, тебе же больше достанется, ну да, пошли, что ли? А шумно тут у вас, всё "Христа" воспроизводите, ну да, Бен, ну да, понимаю, как раз в дугу.
