- О!...
- Рана сначала казалась не тяжёлой, но началось заражение крови...
- Ах!...... Каков был приговор суда?
- Оправдательный.
- Возмутительно!
- Тому немало прецедентов. Например, в 1765 году лорд Байрон, ноттингемширский помещик, заколол своего друга и соседа мистера Чаворта и не понёс никакого наказания.
- Ну, что с лордами равняться: для них закон не писан, - не сморгнув ответила рукодельница, - А что это за слово - пренцнедент? Его говорят только судьи да медики... И история ваша, извините, не слишком-то похожа на правду. Преподобный Клеменс, наш сельский викарий в юности подрабатывал отшельником в Сидли-парке, что в Дербишире, и как-то раз лорд и леди Чаверли (владельцы) пригласили в числе прочих своих друзей лорда Байрона, и - представляете - не было дня, чтоб его светлость не заходил в пещеру мистера Кламенса, не приносил каких-нибудь объедков и не заводил бесед на богословские темы, хотя бедняжка и говорил, что не изучал пока ничего, кроме сапожного дела, и того-то плохо, иначе бы не сидел за гроши на сырых камнях... Позволю себе предположить, что именно эти встречи и направили мистера Клеменса в конце концов на стезю духовного пастыря.
Ну, так вот. Одну из дам, гостившей с мужем в Сидли-парке, то есть в доме при парке, заметили в преступной близости с неизвестным мужчиной. Все, кому стало известно это происшествие, сразу предположили, что прелюбодеем явился не кто иной, как лорд Байрон. Тот, узнав о навете, не рассердился, но рассудил так: если мне случалось грешить с другой чужой женой, то мог я согрешить и с этой, и, посоветовавшись с другом-отшельником, приватно принёс извинения оскорблённому мужу.
Между тем по рукам хозяев и гостей Сидли-парка ходила довольно плохо написанная поэма непристойного содержания. Ни у кого не возникало сомнения в авторстве лорда Байрона, хотя тот был причастен к дурному сочинению не больше, чем к рождению принца Альберта. Но он вновь проявил смиренномудрие, сказав себе: если бы я выпил литр кубанского самогона, накурился кальяна и заболел сыпным тифом, я бы в точности так и написал бы - и не стал спорить с подозрениями читателей.
Но вот лорд Чаверли решил поразвлечь друзей охотой, однако всей добычей целого для стал один матёрый заяц, да и тот неизвестно кем застреленный. Тогда хозяин - то ли уже по привычке, то желая польстить гостю, потерпевшему немало нравственных неудобств, - во всеуслышание предположил, что лорд Байрон, который, между прочим, и на охоту-то пошёл со всеми, только чтобы палить в воздух и отпугивать зверей, что он и убил несчастного грызуна. Тут уж его светлость не стерпел! Он бросил ружьё на землю и воскликнул: "Осторожней, сэр, с предположениями! Да будет вам известно, что за обвинение в том, что не браконьеры, а он сам истребил дичь в своих угодьях, мог дед насадил на шпагу хорошего приятеля! Я, разумеется, не стану пятнать эту зелёную лужайку человеческой кровью, как не запятнал её и заячьей, но Бог свидетель - ни одной моей ноги здесь больше не будет!" Сказав так, он навсегда уехал из именья Чаверли, и на некоторое время - со всего нашего острова. Вот так-то, миссис Холмс.
- Вы вернулись к уже рассказанному мной случаю, только с другого края.
- Ну, и славно. ............... Значит, супруг, вас покинул... Зато дети несомненно служат вам утешением. Буквально вчера я узнала из газеты, что её величество подписала приказ о назначении вашего Майкрофта на пост министра иностранных дел. От души вас поздравляю!
- Неужели вы читаете газеты, мисс Морпл?
- Что вы! Это Роджер, мой племянник читал, а мне сказал: "Смотрите, тётя Джейн! Майкрофт Холмс стал министром...". ... А младший ваш сын - он ведь врач?
- Химик. ... Как же называлась та газета?
- "Фигаро", наверное.
"Что я ведусь! - негодовал про себя Холмс, - Он же врёт, чтоб потрепать мне нервы! ... Но если это правда? На вокзале свежие газеты разносят прямо по вагонам. И он всё-таки вернулся, хотя моё общество опасно...".
- ... Мисс Морпл.
- Да, дорогая.
- Я как раз еду в Лондон навестить моих сыновей. Вы не хотите составить мне компанию?
- О! с превеликим удовольствием! Миссис Спайк присмотрит за моим садиком.
"А вдруг - чисто теоретически - это действительно старушка!? ... Даже если и так, она не столь уж проста и безобидна, и ввиду отсутствия вариантов можно подержаться за этот линялый подол".
- Вы так бледны, миссис Холмс? В порядке ли ваше драгоценное здоровье?
- Вполне. Голова только побаливает.
- Позвольте предложить вам одни замечательные пилюли, - мисс Морпл вынула откуда-то пудреницу, наполненную белыми драже, и протянула, - Попробуйте. Я всегда пью их от мигрени, - Холмс выбрал ту, что показалась ему мельче прочих и проглотил, - Постоянно забываю их название, - щебетала старая леди, - Га... Гро... Ах, вспомнила! Героин.
Поезд ворвался в длинный тоннель, а из него - на мост, идущий под откос. Сидящего по движению Холмса вжало в стену от дикого разгона состава. Соседка сняла шляпу и стала вынимать булавки из высокой причёски, а когда длинная изголуба-седая прядь упала на грудь мисс Морпл, поезд с разлёту вошёл в море; в окнах забурлила пена прибоя, к стеклу прилипли медузы - и тут же оторвались; постучалось отбитое дно лимонадной бутылки, оставив после себя паутину трещинок. Через минуту состав уже как ни в чём не бывало катился по дну Ла-Манша, вдоль пунцовых и бронзовых коралловых рифов, и Холмс словно видел, как паровоз то рассекает косяки сардин, то притормаживает, чтоб пропустить кашалота.
Смешанный запах аммиака, скипидара и розового масла шибанул в нос Шерлока Холмса чуть не до юшки. Он рванулся с подушек и крикнул:
- Где я!?
- В гостинице "Марлин", - ласково прожурчал ответ мисс Морпл.
