Дарвел (Холмсу): Давайте я хотя бы порежу ваш кусок.
Холмс (несколько подавленно): Буду признателен.
Дарвел: Парни! Смотрите, какой обалденный обрыв! Прямо бездна!
Сотрапезники Холмса приникли к окну, а он вновь вперил взгляд в подогамические записки.
Холмс: Профессор! Вы даже не изменили порядка букв согласно алфавиту!?
Мориарти (словно оправдываясь): Я пытался! Пять или шесть раз - и всё время забывал последовательность. ... Писал себе шпаргалки - они сразу терялись. Поневоле пришлось воспользоваться уже существующим... этим, как его...
Холмс: Могли бы прибегнуть к своему древнегерманскому...
Мориарти: Из него я помню только первые пять знаков, дальше не идёт.
Холмс: Какой вы жалкий человек, Мориарти! Ну, что вы тут пишете! "Приехали в Цюрих. Погода хорошая". ... Так и придётся мне похоронить легенду о гениальном главаре мировой преступности...
Тайфер: Милостивый государь, я имел удовольствие повидать нашу планету, и поверьте моему опыту: никакая мировая преступность просто невозможна. Для её наличия нужны, по-моему, во-первых, нормальные законы, чтоб их нарушать; во-вторых, законопослушное большинство, чтоб было о чём вообще говорить; в-третьих, достаточное общественное богатство и свобода, чтоб была какая-то цель и возможность; в четвёртых, подходящий национальный характер: хладнокровный, эгоистичный, трезвый, грубый. Присутствие всех названных факторов крайне редко. Например, в Испании нет путных законов; в Италии, особенно на юге, просто нечего противопоставить - там все преступны; в Греции или Ирландии жизнь так скудна, что в ней не найти интереса для мельчайшей авантюры. С характером всё особенно затруднительно: немцы слишком трусоваты, русские слишком альтруисты, французы... Самый парадоксальный случай! На моей милой родине есть преступники - их там пруд пруди! - но не преступность: этот народ и сам воздух, которым он дышит, слишком - как бы сказать - артистичен, что ли. Взять хоть Арсена Люпена...
Холмс (в сторону): Чтоб ему пусто было!
Тайфер: Ну, что он - вор? Нет! скорее коллекционер, которому очень не хочется платить. А чудик, живущий в подвале Большой парижской оперы!... А господин Герн, он же...
Холмс: Фантомас.
Тайфер: Это вообще клинический случай! Для убийства одного человека заполнил целую комнату кобрами! - специально из Индии выписал семьсот голов - с расчётом, что половина сдохнет по дороге. Это ж какие расходы, а! При том, что пара гадюк из-под Фонтенбло с блеском справилась бы за полтора франка!
Дарвел: Зато как сразу безопаснее стала жизнь в Индии...
Тайфер: И веселей в Париже! Правда, была зима... Бедные чёрные твари!
Мориарти: Пирог недурён.
Тайфер: Так что если Холмс-старший начнёт воплощать вашу паранойяльную фантазию о всемирной паутине, он провозиться впустую.
Холмс: ............ Я решил послать ему с ближайшей станции телеграмму о том, что ещё жив. Возможно, это отвлечёт его от Ватсона...
Мориарти (резко и испуганно): Если вы это сделаете - я вам больше не попутчик. Возвращайтесь в Лондон одни.
Дарвел: Я останусь защищать брата. Извините.
Тайфер: А я в любом случае схожу завтра в Париже.
Холмс: Будь по-вашему. Только помогите мне раздобыть маскировочный костюм, лучше всего женский.
В столицу Франции поезд прибыл к семи утра и должен был простоять до десяти.
Коммивояжёр выложил на стол всё, что могло пригодиться раненому, а Дэниел Дарвел аккуратно побрил Холмса, пока плутоватый кузен собирал свои вещи. Мориарти спал, отвернувшись к стене. Тайфер не стал его будить для прощания.
На оживлённом и людном, несмотря на ранний час, вокзале присмотрели зажиточную вдову, неделю, по версии моего друга, разорявшую Бон Марше и теперь возвращающуюся куда-нибудь в Руан. Едва ли почтенная буржуазка когда-нибудь заметит пропажу из своего багажа коробки с овуалеченной шляпкой и чемодана, набитого той одеждой, в которой дама покинула родной город.
Выйдя из туалетной комнаты, Холмс сокрушённо качал головой, поправляя на ней убор:
- Что-то не так, мадам? - спросил его спутник.
- Ультрамодная шляпа - над платьем времён Робера Макера! Простите, но это нелепо!
- Ничего, если бы в полиции или на вашего брата работали женщины, они, конечно, сразу же полезли бы проверять у вас документы, но в глазах мужчин вы обычная глупая старуха.
- Что ж, возможно... Спасибо за эту и другие услуги, сэр. К сожалению, в благодарность могу лишь посоветовать переменить род занятия.
- Разводить баранов, как мой бесталанный папаша? Нет уж! Не для того мой дед брал штурмом Константинополь. ... Удачи.
Поскольку перед тем, как выбросить в мусорный бак свой потрёпанный пиджак, Холмс достал из кармана билет до Кале, а до отправления поезда оставалось тридцать пять минут, он, Холмс, заглянув с известной целью на телеграфную станцию, вернулся в вагон, хотя, как следовало ожидать, купе пустовало. На столе лежали бинты и болеутоляющие порошки. Приняв лекарства, спрятав свежие повязки под чёрными кружевными митенками, а старые - в ветхом ридикюле из свиной кожи, Холмс вновь открыл блокнот Мориарти, о котором профессор словно забыл, и на сей раз прочёл нечто для себя занимательное: "Двери лабиринта открыты широко". Едва он закончил дешифровку данного афоризма, как проводник впустил в купе особу в шляпе тёти Трот и чёрном капоте, из-под коего топорщилась серо-зелёная юбка. Особа эта плюхнулась на диван напротив Холмса, разроняла вокруг заплатанный саквояж и две дешевейшие круглые картонки, чёрный зонт с бамбуковой ручкой, замахала на себя веером из страусовых перьев, какие в чести у кокоток.
