Молчание. Кажется, гаснет свет. Я вытягиваюсь во весь рост.

   - Тебе, - говорю ненавистнику, - не страшно выдвигать такие ультиматумы? Неужто можешь ты назвать хотя б одно своё передо мною преимущество? В твоё лицо синюшное нельзя взглянуть без тошноты. Плоды мышленья твоего безбожного - литьё в пустое из порожнего. Поёшь о море - а утонешь в луже. Кому ты нужен!... Да даже то, что прозвучало тут, не ты, а я придумал - шут!

   С этим монологом я обошёл вокруг стола и остановился прямо напротив Байрона, как бы подменяя его собой перед обомлевшими людишками. Они должны были видеть теперь двухголового демона, достойного кисти Блейка.

   - Чудовище! - шипит, хватая под руку своего дружка, Мэри, - Ты умрёшь!

   - Не раньше тебя, ведьма!...

   Не докричав, я вдруг словно вспыхиваю с затылка, моя голова превращается в факел, горящий долю секунды, затем - темнота.

<p>

***</p>

   "Она с тобой рядом. Она не ушла. Она по-прежнему твоя. Она велит тебе: "Живи!".

   Эти шёпотные заклинания вьются вокруг меня и пробуждают от беспамятства.

   Ночь. Далёкие зарницы над горами. Огромному Ориону подмигивает с глади озера его двойник.

   У меня есть лишь мгновение, чтоб всё это увидеть. В следующем я срываюсь на подушку.

   Зарницы неспешны. Мягкий свет наплывает на потолок и ускользает, не пугая глаз.

   Если б эта ночь осталась навсегда! Если б исчезла вся суша!

   Как прекрасен был мир во дни Потопа! Лазурный мир без теней. Когда же уходило солнце, и луна была мертва, земля становилась безвидна. Ничто не отделяло воду от воды, небо от неба. Тогда мы не знали зла. Мы не виновны. Они породили сами себя - драконы дна, рвущие друг другу горла. Их кровь превращалась в ил, кости - в камни, а они всё ели и ели друг друга. Теперь даже небо бывает как кровь. Если только не идёт дождь - наша последняя радость.

<p>

***</p>

   Не странно ли, что ещё похож на человека и веду себя, как человек? Мне душно, мне омерзительно это, но я одержим человеческим духом.

<p>

***</p>

   Я шарю по этому телу, выискивая новые метки. Он мерещатся мне всюду. Я спрашиваю слуг, не замечали ли они таких на себе. - Не замечали. Тупицы!

   Вторгаюсь в адресную книгу, пишу всем, кто был здесь в течение последнего месяца, не испытывали ли они или их дети недомогания и не было ли на их шеях, руках и других членах этих трёх язв, - восемь писем! Кто-нибудь должен ответить. Я не могу отправить их: меня не выпускают из дома. Доверюсь младшему Макмерфи, посланному в город за покупками. Больше надеяться не на кого. Беря бумаги, он обронил:

   - Вы что-то бедный,... прямо как вампир...

   - Вампир? Кто это?

   - Живой покойник.

   Я вспомнил брюссельское утро...

   - А эти вампиры,... за счёт чего они живут?

   - Они кровь из людей по ночам сосут.

<p>

***</p>

   Окна плотно закрыты. Камин забит горящими дровами. Слабейший свет режет мне глаза.

   Мой губитель бросает в огонь восемь распечатанных конвертов, подходит, берёт мою немую руку.

   - Уилл, здесь никто не желает вам зла.

   - Я умру?

   - Вы поправитесь. Только, - присел, - нам придётся расстаться.

   Где ты, мой прежний ужас? Только одно сейчас страшно!...

   - Это невозможно!

   - Вам кажется, что мы - одно существо?... Мне тоже. Но это скоро пройдёт. Я постараюсь реже с вами видеться, чтоб вы отвыкли...

   - Я сам вас найду!

   - Оххх... Ну, как вы не поймёте! Так нельзя. Вам надо жить. Я не прощу себе...

   - Лучше смерть!

   - В таком случае, вы видите меня в последний раз.

   - Я от вас не оторвусь!

   - Сегодня меня здесь уже не будет.

   - Предатель! Вы недостойны самого себя!

   - Да... И никто такого не заслуживает,... - выдёргивает свою кисть из моих пальцев.

   - Ты раскаешься!

   - Не больше, чем теперь... Прощай.

<p>

***</p>