- Может, я просто заплачу за обед? - затравленно предложил избранник судьбы.
Поднялся адский гвалт, требовавший выступления.
- Ну, давайте, позажигайте! - шепнул я Джорджу.
Он встал, и стало тихо, как под водой. Нетвёрдыми движениями расстегнул сюртук, ослабил галстук, на цыпочках пробрался к стойке, положил на неё разведённый в стороны руки и начал, поводя взором с невидящей равномерностью маякового луча:
- Каждый уважающий себя писатель современности должен хоть одно произведение посвятить трагически жившему и погибшему Томасу Чъттртону, вот и я обращаюсь к нему с таким стихом:
<p>
Ты говоришь, что родился поэтом,</p>
<p>
Но беден ты, и не блистать твоей звезде.</p>
<p>
Что за беда? Скорее обратись к газетам:</p>
<p>
Работники нужны везде!</p>
<p>
Гаси с утра и зажигай под вечер фонари</p>
<p>
На площадях, на остановках мой кареты,</p>
<p>
Или в закусочной лапшу вари</p>
<p>
И сочиняй свои сонеты.</p>
<p>
А если мало кажется подённой меди,</p>
<p>
То, дерзости у беса испросив,</p>
<p>
Пойди к богатой одинокой леди,</p>
<p>
Скажи: "Возьми меня. Я молод и красив".</p>
<p>
Иль обучись искусству краж</p>
<p>
Во тьме преступничьей берлоги,</p>
<p>
Иль кормит пусть тебя шантаж,</p>
<p>
Или торгашей запуганных налоги.</p>
<p>
Нам не понять теперь ни стать, ни суть:</p>
<p>
Ты оказался глупым или слишком мудрым,</p>
<p>
Коль предпочёл всем навек уснуть</p>
<p>
От опиума жёлтым утром.</p>
- Уж лучше так, чем хоронить свой гений в гнилой трухе газетных объявлений! - прокричал я. Джордж козырнул мне по-флотски, и началось столпотворение. Фанатики чуть не разорвали нашего кормильца на части. Дамочка, к руке которой он слегка прикоснулся губами, упала в обморок.
Что-то тяжёлое внезапно опустилось на моё сердце. Даже нравственная агония бедняги Шелли не радовала меня, даже собственный удачный экспромт...
Наш стол засыпали цветами и уставили лучшими блюдами. За всё это было уплачено из моего кармана, а меня финансировал мой хозяин. Порочный круг...
Шепчет что-то официанту, дожидается стакана, отходит и цедит, не опрокидывая.
- Почему вы никогда ничего не едите? - решительно спросил я, подойдя к нему.
Он глянул как-то пьяно, роговица его глаз выцвела до плохого нефрита, а белки испещряли красные жилки. Я попятился и выбежал на улицу.
<p>
***</p>
На обратном пути мы зашли в другой трактир. Здесь не было посетителей, и нас накормили без особых церемоний, но перед самым нашим уходом владелец заведения с поклоном попросил у Джорджа сохранить память о визите такого славного человека, переименовать в его честь отель или что-нибудь в этом роде. Это доконало Шелли. Он посмотрел на собрата с откровенной злобой, словно спрашивая: "И что дальше, мерзавец?!".
- Разумное желание, - посыпалась с уст милорда свинцовая стружка, - Давайте встретимся завтра в два по полудни у нотариуса З. и составим договор об условиях использования вами моего брэнда. Заранее могу предупредить, что моё имя стоит от трёх тысяч франков в год, имена моих героев - от двух, героинь - одну. Если это не слишком для вас дорого, до скорого свидания.
Последние судороги раздавленного Шелли выразились в ругательствах, типа лицемер, филистер и выжига, которыми он осыпал Байрона до самого дома.
Поделом им обоим. Но один из них был всё же весьма доволен мной за этот день и ночью искусно развеял мои грустные мысли.
