Я вздохнул и решил, что мне таки иногда проще читать свои тексты, чем объяснять кому-то целую жизнь в двух словах.

Дара кивнул и направился к выходу.

– Да, послушай, у меня просьба, – сказал вдруг старик.

Дара остановился и оглянулся.

– Я не хочу отвлекать Салли, у неё экзамены и всё прочее. Но у меня тут кое-какие роботы стали сбоить. Надо бы настроить, а я не хочу лезть в прошивки без Салли. В общем… знаешь фонтан на Ай-Сквер?

– Да, конечно.

Мёрфи протянул Даре небольшой брелок.

– Я там примелькался слишком, а на тебя внимания не обратят. В общем, сядешь на лавочку, нажмёшь на пультик. Рюкзак с собой не забудь.

– Зачем?

– А, Салли не рассказывала? В общем… Когда нажмёшь на пультик, один из мраморных ангелочков слезет с фонтана и прибежит к тебе. Ты его в рюкзак – и всё. Подержи пока у себя дома, при случае закинь ко мне. Только ради бога, не попадись на глаза никому, ладно? Моя репутация уже ничего не стоит, а тебе скандал ни к чему.

Даре захотелось спрятать руки в карманы, но руки были заняты кипой репродукций, поэтому он сжал пальцы ног, так что послышался явный хруст.

– Ах вот оно что, – сказал Дара. – Те самые бледные голые дети.

– Да, неловко вышло. Хотя ещё смотря кому. Если художник сделает скульптуру голого мальчика в натуральную величину, её запретят выставлять. Но если мальчика сделали в XVIII-м веке, сделали из мрамора и у него крылышки – то это не детская порнография. Это фонтан на городской площади.

– Но? То есть он не мраморный? И как он туда попал?

Мёрфи отмахнулся от вопроса.

– Его зовут Хили, – сказал старик.

– Кого?

– Ангелочка. Так возьмёшь его? Сделаешь доброе дело.

Дара молча кивнул.

В радиусе двух миль от Карен

Раздался шорох.

Дара бросил взгляд в угол – на кучу одежды – и снова углубился в планшет. Под кучей одежды жил ангелочек Хили, а справа от него стояла репродукция картины, закрытая тряпкой. Дара лежал на кресле в противоположном углу. Между ним и окном стоял письменный стол, поэтому когда в окно полезли, он не сразу понял, что происходит.

Ему следовало ожидать визита: три дня назад была генеральная репетиция выступления на выпускном балу. Собралось полшколы и Карен демонстрировала главный танец: вальс с элементами танго-нуэво. Во время второго прогона Чарли, её партнёр, оттоптал Карен ногу и был изгнан со сцены. Третий прогон Карен танцевала с роботом. Ни для кого не было секретом, что они тренировались с роботами, но никто не знал, откуда его привезли и сколько он стоит. Ходили слухи, что его взяли напрокат и в день прокат стоил столько же, сколько весь выпускной вечер в нашей школе. Говорили, что робот произведён в Аргентине, а кто-то сказал, что его сделали в Америке, но обучали в Аргентине.

Собственно, никто особо на сцену не смотрел, все обсуждали стоимость робота и накладные расходы перемещения железки из Аргентины в Ирландию, до тех пор, пока робот не сорвал с Карен платье. Тогда все посмотрели на сцену. Потом робот сорвал с Карен лифчик.

Это всё Дара узнал в столовой от Гаррета и компании. Доев сэндвич, он встал и стал застёгивать рюкзак, не дожидаясь окончания рассказа: в последнее время он даже не придумывал поводов – просто уходил из-за стола, чтобы не слушать.

– Эй, Дара, – сказал ему вслед Гаррет.

– Да?

– Говорят, у Карен правая грудь больше левой.

– Ему неинтересно, – сказал Эрик. – Он сам всё видел.

– А, ну да, – сказал Гаррет. – Так это правда?

Дара показал средний палец и ушёл под хохот. Если бы он остался за столом и дослушал обсуждение, он бы знал, что это не закончится добром.

Створку окна подняли снаружи и Дара услышал голос:

– Вот он валяется.

Дара было вскочил с кресла, но от удара в грудь упал обратно – кто его ударил, он не успел увидеть.

– Её здесь нет?

– Нет, – добавил кто-то и выматерился.

– А где ты её обычно пилишь? – спросил кто-то Дару и ему посветили фонариком в лицо.

Дара попытался вдохнуть, но у него не получилось.

– Ну нахрена ты ему в солнечное сплетение-то?

– Так здоровый лось. Надо сразу срубить.

– Может связать?

– Чем? У тебя верёвка есть?

– Не надо вязать, – сказал властный девичий голос. – И фонарик убери.

Дара наконец смог вдохнуть и оглядеться. В комнате были Эрик и ещё три человека из футбольной команды. Возле окна стояла Софи – подруга Карен. Парни держали в руках ножи и дубинки. У одного была цепь.

– Послушай Дара, – сказала Софи серьёзно, но без угрозы. – Слушаешь меня?

Дара посмотрел на Софи.

– Мы знаем, что это сделала Салли.

– Что сделала? – сказал Дара и закашлялся.

– Не дури. Только Салли могла влезть в робота. И только Салли хотела опозорить Карен.

Дара открыл рот и не нашёлся, что сказать.

– Так вот мы тебя предупреждаем. Вас предупреждаем. Не хотите получить – не приходите на бал. И вообще – держитесь подальше.

– Кубок без тебя доиграем, – сказал Эрик, не смотря на Дару.

– Знаешь, Дара, – сказала Софи ласково, подходя к Даре. – Я тебя всё ещё уважаю. Ты парень неглупый. И с Карен хорошо смотрелся. Ну и зачем ты это всё? Понимаешь, Дара, как мир устроен. Салли – прислуга. Ну, конечно, она умная и всё такое, но она дочь прислуги. И останется прислугой. Поступит куда надо, наверное, но так и будет пробирки мыть. Даже, я не знаю, получит Нобелевскую премию, но всё равно будет прислуживать. Наука – она чтобы делать красивые вещи. Нам. Тем, кто не прислуга. И вот что.

Софи присела на корточки возле Дары.

– Она может влезть в мозги к роботам, но не влезет в мозги к нам. Мы знаем, кто она: прислуга. И ей она будет всю жизнь. И одно дело – трахать прислугу. Все так делают.

Кто-то из парней заржал. Софи оглянулась на него и ржач тут же стих.

– Все трахают прислугу, – сказала Софи Даре. – Но одно дело трахнуть, а другое дело поменять свою девушку на прислугу. И уж совсем не по чести, мистер Уолдрон, позволять прислуге распускаться. Вы же умный парень, мистер Уолдрон.

– Послушайте, – сказал Дара. – А почему вы так уверены, что это не сама Карен устроила?

– Чего? – спросил кто-то из парней.

– Ну это же в её духе. Как бы случайно. Продемонстрировать тело. Помните? Год назад…

Эрик пнул Дару.

– Лежачего не бьют, – сказал Эрик. – Если лежачий следит за языком.

– А что было год назад? – спросил кто-то из парней. На него шикнули.

– Знаешь, Дара… – сказала Софи каменной интонацией. Она сделала глубокий вдох и продолжила прежним ласковым голосом:

– Знаешь, Дара. Выпускной вечер запомнится на всю жизнь. Так вот давай не будем его портить. Мы сделаем вид, что вас не приглашали. Вы сделаете вид, что вам и не больно-то хотелось приходить.

– Кубок без тебя доиграем, – снова вставил Эрик безапелляционным тоном.

– И все будут целы, – ласково закончила Софи.

– Ну, может, не все, – сказал парень в углу. Дара присмотрелся – это был Джош.

Джош открыл нож и подошёл к Даре, примериваясь.

– Только так, чтобы не слишком заметно было, – сказал Эрик и отошёл.

Дара встретился взглядом с Джошем.

– Я отберу нож и воткну тебе в ногу, – сказал Дара. – Убежать не сможешь, потому что я перережу мышцу.

Джош замер.

– Ну его нахер, – сказал кто-то.

– Нет, надо, чтобы запомнил, – сказал Эрик. – Давай, Джош.

– Семнадцать-пять, – сказал Дара. Это был счёт последней игры и шестнадцатый мяч Дара забрал как раз у Джоша.

Джош колебался.

– Послушайте, – сказал Дара громко. – Не больно-то хотелось нам приходит на ваш выпускной бал.

Все переглянулись.

– Вот и хорошо, – нервно сказала Софи.

Она пошла к окну. Джош тоже мелкими шагами стал двигаться назад. Эрик отошёл в сторону, чтобы пропустить Джоша и задел ногой кучу одежды у углу. В куче пискнуло.

– Что у него тут? – пробасил Эрик? – Салли спряталась? Он нагнулся, чтобы поднять футболку. Дара правым локтем оттолкнулся от стены, подогнул ногу, перенёс вес вперёд и бросился в сторону Эрика, ударив его кулаком в солнечное сплетение. Тут же он почувствовал удар в челюсть, толчок и ударился головой о косяк.