Едва я оказалась в коридоре, с лестницы вышел Хэнк. Взъерошенный, с исцарапанным лицом. На плече у него висела большая сумка. Мы уставились друг на друга.

– Я ушел от Хелен, – наконец спокойно сказал он.

Я удивленно вытаращила глаза.

– Ты была права. Пока не начнешь действовать, само по себе ничего не поменяется.

– И куда ты теперь?

Он пожал плечами.

– Остановлюсь у друга на пару дней, а там видно будет. Найду квартиру.

Мы молчали и смотрели в пол. Мне столько всего хотелось спросить и сказать, но я не могла вытолкнуть из себя ни звука.

– Ты куда-то собралась? – он указал на кружку и книгу у меня в руках.

– Дома было очень шумно, решила прогуляться.

– Тебя больше не будет беспокоить шум сверху.

Мне стало неловко. Я прижала книгу к груди.

Хэнк отпустил ручки сумки, и она глухо упала на пол. Он в два шага сократил расстояние между нами и навис надо мной, тяжело дыша. Я вся сжалась, желая спрятаться куда-нибудь подальше. Не желая иметь отношение к этой истории.

Хэнк коснулся моей руки.

– Я хотел бы… чтобы мы попробовали. Но если откажешься, я пойму. Это будет верно.

– А если соглашусь, будет неверно?

– Будет глупо. И нечестно по отношению к тебе.

Он был прав. И уже тогда я это знала. Но тело и душа требовали обратного.

– Хочешь прогуляться со мной?

Хэнк кивнул.

Мы долго блуждали по дорожкам парка, дальше от людей. Затем сели на скамейку, и я читала вслух. Через какое-то время Хэнк положил голову мне на колени. Я отложила книгу и гладила его по каштановым волосам.

– Никогда не чувствовал себя так спокойно, как рядом с тобой, – хрипло сказал он с закрытыми глазами.

Я огляделась по сторонам, чтобы отвлечься от готовности расплакаться. О Хэнке нельзя было сказать того же самого. Но он затягивал меня. Он был не таким человеком, о котором я мечтала, когда садилась в самолет, летевший в этот город. Но тем сильнее мужчина меня манил.

– Давай договоримся кое о чем? Я не хочу тащить за собой опыт прошлого. Не хочу совершать те же ошибки. Не хочу казнить тебя за ошибки моего бывшего мужа. И не хочу, чтобы это делал ты.

Он серьезно кивнул, глядя мне в глаза.

– И пообещай никогда не обманывать. Какой бы ужасной правда ни была, ложь стократно больнее.

– Обещаю. Тоже не выношу это дерьмо.

После секундной паузы мы прыснули от смеха.

– Черт, мы даже разговариваем по-разному. Ты говоришь «стократно», а я ругаюсь через слово. Наверняка, ты ешь ножом и вилкой, а я могу все есть руками. Мы с тобой будто из этого детского мультика. Ну, того, где медведь похитил принцессу, а она в него влюбилась и превратила в человека.

Я расхохоталась.

– «Красавица и Чудовище»?

– Да, оно!

– Он не был медведем! А она не была принцессой.

– Все равно у них все классно получилось, а парень перестал вести себя, как животное. Будешь моей Красавицей?

– Хочешь стать моим Чудовищем?

Вместо ответа он сел на скамье, потянулся ко мне лицом и поцеловал. Снова эта жадность, будто ему было нужно успеть насытиться с запасом. Будто он тосковал долгие годы. Будто поцелуй был делом жизни и смерти. Этот поистине звериный напор, нехватка воздуха, грубые руки и терзающие губы – все это сводило с ума, заставляло тело гудеть от жара в каждой клетке. Когда трепет в душе, суматоха в голове и тянущее желание внизу живота объединяются, очень легко принять происходящее за начало чего-то большого и настоящего.

Была почти полночь, когда мы вернулись к дому. Губы у меня болели, но хотелось еще. Меньше всего в тот момент я хотела, чтобы он развернулся и ушел. Не успев подумать, я выпалила:

– Оставайся у меня.

Хэнк недоверчиво нахохлился.

– Ты смеешься?

– Нет. Знаешь… Если все получится, то мы все равно придем к этому решению. Если же не получится, то живя вместе, мы поймем это быстрее.

– А училкам можно так себя вести? – поддел он.

– Если ты не мой ученик из шестого класса, то можно.

– Если ты действительно этого хочешь, то я всеми руками «за».

Я закатила глаза, поражаясь себе.

– Идем скорее, пока я не осознала, что творю.

Мы рассмеялись, Хэнк обнял меня за плечи, и мы поднялись в квартиру.

Убирая книгу на место, я покосилась на потолок. Сверху было тихо. Я вдруг осознала всю глупость своей идеи. Жить этажом ниже бывшей Хэнка было минимум некорректно. Он почувствовал замешательство и поймал мой взгляд.

– Она скоро съедет. Не переживай.

Меня начала бить мелкая дрожь.

– Слушай, я иногда веду себя, как дура. Сначала думаю, потом делаю. Наверное, мы все же торопимся. Я тебя совсем не знаю…

Хэнк молча сел на диван и посмотрел на меня с любопытством.

– Что ты молчишь?

– Изучаю тебя.

– Зачем?

– Чтобы избавиться от проблемы, что мы совсем не знаем друг друга.

Я села рядом с ним.

– Из-за тебя у меня в голове полнейший кавардак.

– Привыкай.

Я подняла на него глаза, пытаясь понять – шутка ли это.

– Я приму душ и лягу спать. Завтра на работу.

Он кивнул.

Стоя в душе, я подумала о том, что мой поступок безумен, но от того лишь более прекрасен. Я почти никогда не позволяла себе никаких взбалмошностей, безумств. Несмотря на импульсивность, я всегда оставалась трусихой и чрезмерное внимание уделяла общественному мнению. Сейчас же мне хотелось стать другой. Смелой, решительной. Совершать глупости, не думая о последствиях. Ведь сюда приехала новая я. Так пусть и ведет она себя по-новому.

Я широко улыбнулась этой мысли. Хэнк не мог мне навредить. Если бы хотел, то уже сделал бы это. Но я видела в нем некоторый трепет передо мной и невольно представляла, что с Хелен он был другим. Я не такая, как она. Значит, со мной все будет по-другому.

Сейчас смеюсь над этим детским лепетом. А тогда все было очень серьезно.

Решив быть безбашенной до конца, я вышла в гостиную мокрая, обернувшись в полотенце. На полу оставались следы, с волос капала вода.

Хэнк сидел на том же месте, откинувшись на спинку дивана. Услышав, что я подошла, он открыл глаза, а затем выпрямился от удивления. Тяжело сглотнул, оглядев меня.

– Ты в курсе, что ты голая?

Я кивнула, глядя ему прямо в глаза.

– Можешь мне тоже кое-что пообещать?

Я с любопытством склонила голову набок.

– Не бегай больше по коридорам в своих шортиках. Следующий, кто увидит тебя в них, получит по морде.

Я запрокинула голову и рассмеялась. Хэнк встал и притянул меня к себе.

– Серьезно. Ты хоть понимаешь, как выглядишь в них? Сплошная провокация для сексуально озабоченных парней.

– Неужели? – спросила я, задыхаясь от восторга, когда его губы впились в мою шею. – А ты к таким, случайно, не относишься?

– Чисто случайно – именно к ним и отношусь.

– И что? Удалось мне тебя спровоцировать? – едва смогла спросить я между поцелуями.

Он прижался ко мне низом живота, и я поняла ответ на свой вопрос. Удалось.

Полотенце скользнуло вниз. Думать о чем-то я уже не могла. Схватив Хэнка за пояс джинсов, стала пятиться к спальне, увлекая его за собой. Он покорно шел, на ходу стягивая футболку. Возле кровати он схватил меня за затылок и шепнул на ухо.

– Либби. Я очень грубый.

– Хочу убедиться, – я готова была взорваться от одного его голоса, щекочущего прядь волос у моего лица.

Он плотоядно улыбнулся, собственнически поцеловал и развернул спиной к себе. Толкнул на кровать. Сжал мои бедра так, что кожа промялась под сильными пальцами. Я и пикнуть не успела, как он овладел мной. Он действительно был груб. Никакой нежности, никакой прелюдии. Он просто имел меня, наслаждаясь моими криками. Он тянул меня за волосы, прижимал к кровати, наклоняясь, оставлял засосы на спине и плечах. Когда я была на грани, он развернул меня к себе лицом, резким движением закинул мои лодыжки себе на плечи и добил меня парой сильных движений. Ему нравилось смотреть на меня, на мое лицо, когда я изнемогала от удовольствия, громко стонала, забывшись, и достигала пика, выкрикивая его имя.