Рис. 5. Исторические деятели эпохи знаний

Превращение информации в товар, более того – в самый ценный товар на планете, привело к появлению целого ряда новых глобальных компаний, для которых основой бизнеса, главной идеей создания ценности, стал сбор и анализ информации, превращение ее в знания. В повседневный лексикон вошло понятие «большие данные», обозначающее технологии вычленения полезных сведений из огромного потока неструктурированной информации, которую мы с вами не задумываясь разбрасываем вокруг себя во время интернет-серфинга. Google, Facebook, Yandex занимаются обработкой наших больших данных с целью создания наших так называемых «цифровых профилей». Ценность цифрового профиля определяется его полнотой, а переоценить его значение для всемирной индустрии посредничества просто невозможно (рис. 5).

В эпоху информации парадигма посредничества могла быть сформулирована так: «Вы (покупатель) знаете, что вам нужно в данный момент, я (продавец) тоже знаю». В эпоху знаний парадигма меняется: «Я (продавец) знаю, что вам (покупателю) нужно, даже если вы сами этого еще не знаете». Полный цифровой профиль можно сравнить с ключом, открывающим дверь к управлению потребительским поведением человека. Получить такой ключ законным образом практически невозможно, но подобрать – вполне. Именно подбором ключей к человеческим потребностям занимаются сегодня глобальные интернет-компании, именно на этой деятельности зиждутся крупнейший в мире личные состояния, именно здесь начинает формироваться сущность, которую мы называем «цифровой экономикой».

***

Вернемся к глобальному экономическому кризису, вызванному, напомню, противоречием между глобальным капиталом и локальными ресурсами. Разрешить это противоречие транснациональные корпорации, пытались различными способами. Во-первых, созданием межгосударственных централизованно управляемых экономических зон, ярчайшим примером которых может служить Евросоюз. Во-вторых, внедрением сетевой модели бизнеса, в рамках которой ресурсные проблемы предоставляется решать локальным партнерам транснациональных корпораций. В-третьих, активной экспансией на рынки развивающихся стран с помощью нерыночных механизмов, важнейшим из которых является, конечно же, коррупция. Наконец, в-четвертых, прямой покупкой локальных ресурсов отдельных национальных экономик по модели «Вашингтонского консенсуса» (жертвой которого в свое время стала и российская экономика, до сих пор не способная поменять правила игры несмотря на жесткую критику со стороны высшего руководства).

Все эти методы безусловно привели транснациональный капитал к определенному успеху, однако наткнулись на противодействие со стороны локальных государственных иерархий, усиление которого мы наблюдаем в последние 10 лет. Сопротивление это выражается в установлении тоталитарных левых режимов (Венесуэла), изоляционистской экономической политике (Китай), выходе сильнейших экономик из глобальных союзов (Великобритания).

Сопротивление глобалистским идеям оказалось в 2010-х годах настолько серьезным, что транснациональным корпорациям понадобились:

1. Новая идеология (или, если угодно, философия) способная склонить общество, а через него и правительства, к дальнейшему вовлечению в процесс глобализации.

2.Новые практические инструменты влияния на общество и правительства.

3. Новые способы ведения хозяйственной деятельности.

Ответами на перечисленные вызовы стали:

1. Инклюзивный капитализм.

2. Информационное (глобальное) общество.

3. Цифровая экономика.

Считается, что термин «инклюзивный (всеобщий) капитализм» придумал президент Давосского экономического форума Клаус Шваб, введя его в написанной вместе с Тьери Мальре книге COVID-19: The Great Reset. А между тем, впервые выражение «всеобъемлющий капитализм» на конференции 2014 г. в Лондоне употребила леди Линн де Ротшильд – так что источник идеи вполне понятен.

Прямым подтверждением выводу о том, что инклюзивный капитализм ни больше ни меньше, чем новая глобалистская философия стал образованный в декабре 2020 года под эгидой крупнейших в мире инвестиционных компаний и бизнес-лидеров, именуемых «Стражи Совета по инклюзивному капитализму» с активами порядка 10,5 трлн. долл. и Ватикана, Совет по инклюзивному капитализму с Ватиканом. Тем самым инклюзивный капитализм фактически получил статус нового религиозного учения.

Причины разговоров об инклюзивном капитализме очевидны для любого мыслящего человека: категорически осуждая любые национальные детерминистские доктрины, будь то расизм, фашизм, коммунизм и т. п., глобалисты создали самую чудовищную детерминистскую идеологию всемирного масштаба, разделив человечество на ультра-богатых и нищих. Целью первых является абсолютная власть, вторых – выживание. Имущественное неравенство несмотря на все меры социальной защиты стало в последние годы столь очевидным, что возникла необходимость срочно «занавесить» его проявления от глаз общества. Главный смысл инклюзивного капитализма по Швабу – бизнес работает на общество в целом, а не только на акционеров, прибыль расходуется на рост общественного блага. В глазах западной общественности все, возможно, выглядит красиво, но, если вдуматься в смысл – общественное благо, отданное на откуп транснациональным корпорациям – становится понятно, что профессор Шваб и прочие прямо провозглашают передачу контроля над обществом (читай, власти) транснациональному капиталу. В своей книге он предполагает, что государство должно постепенно «поглощаться инклюзивными компаниями».

Отдельного внимания заслуживает повестка ESG, призванная объединить понятия экологии, социальной ответственности и корпоративного управления и уже успевшая стать синонимом устойчивого развития. Как и все глобалистские инициативы, принципы ESG призваны решать задачи, стоящие перед глобальным капиталом и транснациональными корпорациями. По сути, локальным компаниям предлагается минимизировать и ликвидировать своими силами последствия экологических и социальных преступлений, совершающихся во имя успешного продолжения глобализации. Реки могут пересыхать, а целые народы голодать в так называемых странах третьего мира. ESG защищает страны «золотого миллиарда», предлагая оставлять весь мусор у соседей, а не заносить его в дом. Таким образом, создавая видимость заботы о будущем планеты (мы же формулируем всевозможные «зеленые» кодексы!), глобальный капитал снимает с себя реальную ответственность за это будущее. Позднее, когда мы с вами будем говорить о принципах управления предприятием или организацией в цифровой экономике, я еще не раз вернусь к данному тезису.

История учит нас, что просто создать новое учение недостаточно, каким бы привлекательным оно ни было. Необходим эффективный механизм его проповеди и продвижения в умы людей, формирования армии последователей. Здесь на помощь глобальному капиталу приходит довольно изящная концепция информационного (сетевого, глобального) общества. В своей книге «Новый цифровой мир: как технологии меняют жизнь людей, модели бизнеса и понятие государств» функционеры Google Эрик Шмидт и Джаред Коэн прямо указывают на интернет и социальные сети как на главные инструменты формирования информационного общества. Основная цель корпорации Meta (признана экстремистской и запрещена в Российской Федерации) также прямо озвучена как «формирование глобального общества» в опубликованном еще в 2017 г. манифесте социальной сети Facebook. Рассмотрим некоторые вызовы и особенности глобального информационного общества.

Сегодня модно рассуждать о сетевом обществе как о новой формации социально-экономических систем. Работы Яна ван Дейка, Мануэля Кастельса и других известных ученых и футурологов конца 1990-х начала 2000-х гг. открыли новую страницу в экономической науке. Вслед за экономистами к теме сетевого общества обратились политологи, философы и просто мечтатели-любители, увидевшие в нем фундамент нового справедливого миропорядка.