В любом случае - думал Генрих - теперь никто уже не признается!

  Поэтому, назначив официальное служебное расследование, он ждал подтверждения своей гипотезы о русском резиденте, в которую верил всё больше.

  Прикинув так и эдак, Мюллер решил поступить следующим образом: надо негласно положить шифровку на то же место, где её обнаружил Шольц и терпеливо ждать, устроив засаду и установив миниатюрный дверной глазок в кабинете напротив, наблюдая за всеми проходящими по коридору сотрудниками, на предмет того - кто первый нагнётся и поднимет папиросу с агентурным донесением с пола - тот и есть изменник!

  Но на это вряд ли стоило надеяться, потому что уже на следующий день, ровно в 9.00, озорник Исаев приступил к реализации своего гнусного плана с диктофоном.

  Если быть точным, то не прошло и пяти минут, как в рабочем кабинете Генриха раздался очередной телефонный звонок.

  По выражению Лёхи, весь дальнейший диалог высших чинов рейха, напоминал короткую незавершённую пьесу с печальным концом.

  Г р у п п е н ф ю р е р. Мюллер слушает!

  Г о л о с. Приветствую, дружище! Это Эрнст.

  Г р у п п е н ф ю р е р. Слушаю вас (он узнал голос Кальтенбруннера).

  Г о л о с. Куда вы дели секретные документы по делу физика Рунге?

  Г р у п п е н ф ю р е р. Я сдал их в архив ещё в прошлом месяце, а что?

  Г о л о с. Хватит врать, Мюллер! Вы подонок! А я ещё эту паскуду коньяком угощал!

  Г р у п п е н ф ю р е р. ...?!

  Г о л о с. Зачем вы сказали фюреру и Шелленбергу, что это я отдал приказ взять под "колпак" Штирлица?

  Г р у п п е н ф ю р е р. Я не говорил...

  Г о л о с. Врёшь, скотина! Грязная немецкая свинья! Сдать оружие и удостоверение!

  Г р у п п е н ф ю р е р. Как вы смеете говорить со мной таким тоном?

  Г о л о с. Замолчи, сволочь! Кто утаил от меня папиросу с русской шифровкой, а ? Ах ты, дрянь такая! Расстрелять!

  Далее послышался непонятный щелчок, за которым последовали гудки.

  Вскоре опять кто-то позвонил, теперь по внутреннему телефону.

  Но Мюллера будто подменили. С трясущимися руками, он бегал по кабинету взад и вперёд, яростно обрывая при этом телефонные провода у всех без исключения аппаратов и бормоча что-то невнятное.

  Его шея покрылась красными пятнами, словно от укусов пчёл, а на перекошенном лице проступил зловещий багровый оттенок.

  Когда с проводами было покончено, Генрих вдруг остановился, как бы поражённый пришедшей в голову мыслью, отчего на мгновение воцарилась тишина, но потом развернулся и стремительно выбежал в коридор.

  О том, что за этим последовало, в гестапо не любят вспоминать.

  Среди изложенных версий, наиболее убедительным представляется изложенный в рапорте, письменный рассказ давнего приятеля Штирлица - одноглазого оберштурмбанфюрера СС, Курта Айсмана (которого в четвёртом управлении, все называли "пират"), случайно оказавшегося в тот день на приёме у начальника РСХА по личному вопросу - ему по ошибке урезали заработную плату.

  Пират первый услышал непонятную возню и дерзкую (с использованием ненормативной лексики) перепалку Мюллера с немолодым адьютантом, доносившиеся из приёмной: по его словам, это было нечто из ряда вон выходящее и совершенно не поддающееся определению.

  Затем, бесцеремонно ворвавшись в кабинет и не обращая внимания на Айсмана, взбешённый Мюллер быстро подбежал к дубовому столу, за которым сидел Кальтенбруннер и с криком: "Я тебе покажу, кто из нас грязная немецкая свинья!", пальцами правой руки, грубо схватил Эрнста за ушную раковину и принялся безжалостно крутить его левую мочку "по часовой стрелке"!

  Ошеломлённый обергруппенфюрер СС (в молодости, чемпион Австро-Венгрии то ли по боксу, то ли по греко-римской борьбе), чьё самолюбие было не на шутку задето, издал отчаянный вопль, затем резко вскочил со стула и замахнувшись, со всей силы ударил старину Генриха кулаком в подбородок, отчего тот рухнул на пол, будто мешок с застывшим цементом.

  Ровно через двенадцать секунд, очнувшийся после нокаута и открывший сначала левый, а затем правый глаз, Мюллер, попытался подняться.