Тем не менее, на "десерт", в невероятной аудиоколлекции Штирлица имелся голос личного врага фюрера, известного советского диктора Левитана, произносящего триумфальные слова, которыми завершались ежедневно читаемые им по радио, сводки с фронтов: "Враг будет разбит, победа будет за нами!", - эту запись он сделал совершенно случайно в праздничный день - 23 февраля, настроив свой приёмник на радиостанцию, вещавшую из Москвы.

  Взяв на время со склада технического оборудования СД, второй такой же диктофон, он потратил не один час и вскоре изготовил у себя дома превосходную, качественную "аудионарезку".

  Усевшись отдыхать в кресло-качалку и устремив свой взор на коробку с сардинами в оливковом масле, которую он обещал передать агенту Клаусу, чей мозг испытывал острую нехватку фосфора, полковник Исаев с нетерпением ждал подходящего случая, чтобы преподнести врагам советской власти, незабываемый сюрприз...

  Часть 2. "Шифровка"

  Другим развлечением Юстаса, были приколы с подкидыванием в укромных местах, внутри здания РСХА, разного рода, "липовых" шифровок.

  И дело здесь, по-видимому, не ограничивалось одним лишь желанием, нагло и цинично пошутить.

  Лёха сказал, что таким образом, штандартенфюрер хотел лично "отомстить" нацистам за гибель своего незадачливого связника - профессора Вернера Плейшнера, который, как известно, надкусив капсулу с ядом, выпрыгнул из окна дома на Цветочной улице, с ужасом осознав, что совершил роковую ошибку.

  Вскоре, получив из СССР по каналу "Эльбрус", пачку дорогих папирос "Герцеговина Флор" и советскую школьную тетрадь в "клеточку", Штирлиц, взятыми у фрау Заурих, острыми маникюрными ножницами, аккуратно разрезал тетрадный лист на шестнадцать прямоугольных кусочков, размером примерно четыре на пять сантиметров.

  Выбрав один из них, он коряво набросал левой рукой и красными "пролетарскими" чернилами, что называется "от балды", несколько колонок произвольно выдуманных им четырёхзначных цифр, якобы это текст зашифрованного донесения.

  Затем, заливаясь от смеха, Исаев написал на обратной стороне листка, два слова по-русски: "Совершенно секретно" и свернул кусок бумаги с "ценной" информацией, трубочкой.

  Чтобы ещё больше озадачить ищеек тайной государственной полиции, Максимыч, как обычно, вытряхнул из папиросы табак и, перегнув трубочку пополам, небрежно засунул туда свежеизготовленный документ, причём специально сделал это таким образом, чтобы часть шифровки немного вылезала за края папиросной бумаги.

  И вот, однажды утром, медленно проходя мимо кабинета начальника гестапо и внимательно оглядевшись по сторонам, он незаметно подбросил "хитрую маляву", под дверь группенфюрера СС. Иными словами, "запустил дурочку".

  Первым наткнулся на документ, озадаченный помощник Мюллера, который приходил на работу чуть раньше своего босса.

  Спустя десять минут, Шольц уже докладывал шефу о загадочной шифровке.

  По указанию Генриха, папиросу и бумагу из тетрадки, тотчас отдали для проверки лучшим экспертам-криминалистам IV управления РСХА - естественно, изделия оказались советскими, то есть подлинными.

  Раз так, радостный группенфюрер не стал докладывать высшему руководству рейха о важной находке (его бы ежедневно торопили с результатами) и втайне от всех, самостоятельно направил документ для дешифровки.

  Но радоваться, собственно говоря, было нечему - здесь-то и начались настоящие проблемы.

  Как-то раз, будучи на вечеринке у Шелленберга, грустный и как всегда, не выспавшийся Мюллер, пожаловался коллеге Вальтеру о том, что прошло уже почти две недели, а расшифровать содержание некой таинственной записки, случайно обнаруженной их ведомством, никак не удаётся.

  Лучшие дешифровальщики днями и ночами ломали голову над замысловатыми цифровыми комбинациями - и всё безрезультатно!

  Как и полагается, сперва бригадефюрер немного посочувствовал Мюллеру, но потом, решив взбодрить его, неожиданно бросил язвительное замечание: "Тряпка ты, а не начальник гестапо! Хватит скулить, иди работай!"

  В эту минуту, стоявший рядом с бокалом шампанского, Штирлиц, едва не "прокололся".

  Он успел вовремя отвернуться от Генриха, якобы разглядывая висевшую на стене, редкую картину голландского живописца, а сам, сотрясаясь всем телом, с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться.

  История с шифровкой, наводила Мюллера на следующую мысль: либо кто-то из офицеров СС или СД, по причине преступного ротозейства, случайно выронил чьё-то чужое агентурное донесение, либо же в их рядах завёлся подлый предатель, возможно даже резидент русской разведки, который по халатности потерял собственное донесение - действительно, кому придёт в голову что-нибудь другое?