Твой Глеб.

Дорогой и милый Ипполит Иванович, здравствуй!

Берусь за перо, чтобы сообщить тебе, до какого комизма доходит мое разжалование Анной Ивановной.

Сегодня утром я поехал с дачи в город присмотреть за постройкой и получить с жильцов дома деньги за квартиры. Возвращаюсь домой, вхожу к себе в кабинет и вдруг вижу, что моей лакированной мебели в русском стиле нет (четыре стула, два кресла, диван, зеркало и столик), а вместо нее стоят простые буковые стулья. Спрашиваю горничную: отчего такая перемена? Отвечает: «А лакированную мебель Анна Ивановна Ивану Иванычу подарила. Сегодня он именинник».

Признаюсь, уж этого-то я от нее не ожидал!

Позвали обедать, но я не пошел вниз к столу, чтобы не встретиться с Анной Ивановной, а сказал горничной, что мне нездоровится, и просил подать мне чего-нибудь поесть наверх.

Захватить завтра с собой в город велосипед, который когда-то мне Анна Ивановна подарила, и продать его, а то, чего доброго, она сама продаст его.

Больше не о чем писать. Погода у нас стоит прескверная, холодная, дождливая. У меня ноет зуб и, кажется, начинается флюс. Щека припухла.

Жму руку.

Твой Глеб.

Драгоценный и добрый друг Ипполит Иванович, здравствуй!

Писал тебе вчера, пишу и сегодня. Не могу воздержаться, чтобы не сообщить тебе о выходящем из ряда вон возмутительном факте. Ты помнишь, я писал тебе, что Анна Ивановна подарила мне велосипед, что я начал учиться ездить на нем, но научиться не мог, ссадил себе лицо о дерево и бросил. Ввиду того, что велосипед мой стоит без употребления, я решил его продать. Сегодня утром, отправляясь в город, я решил и велосипед захватить с собою, отвезти его в городскую квартиру и поручить дворнику его продажу. Прекрасно. Зашел за велосипедом в экипажный сарай и что же вдруг узнаю? Анна Ивановна уже продала его какому-то гимназисту, которого рекомендовал ей Урываев.

Каково это тебе покажется! Не правда ли, что все это более чем возмутительно? Сначала подарить вещь, а потом продать ее, не спросясь у того лица, кому она подарена! Странно, дико, нагло. После этого и мне следует продать те каминные часы, которые я подарил Анне Ивановне, купив их у Прасковьи Федоровны, что я и сделаю. Пускай будет невестке на отместку.

Сегодня вечером вниз из своего мезонина не сходил ни к чаю, ни к обеду. Не желаю встречаться с Анной Ивановной. Чувствую, что из-за этого велосипеда наговорю ей дерзостей.

Будь здоров, а надо мной не смейся, а пожалей меня.

Твой Глеб.

Здравствуй, милый и добрый Ипполит Иванович!

Судьба так решила, что в каждом письме я должен сообщать тебе о возмутительных вещах. Вот и сегодня. Знаешь, я получил от Анны Ивановны выговор. День сегодня прекрасный, жаркий, чисто тропический. Благорастворение воздуха полное, цветы благоухают, птички поют, и порешил я в город на постройку не ехать, а провести день на лоне природы, что и сделал. Утром ходил в Лесной парк, позавтракал в скверненьком ресторанчике яичницей и вернулся домой, к себе в мезонин. Вдруг входит Анна Ивановна и дает мне выговор, что я не поехал в город на постройку. «Так, – говорит, – управляющие не делают. Или заниматься делами, или уж вовсе отказаться от места – вот что я вам советую», – проговорила она, круто повернулась и вышла из кабинета, прежде чем я успел ей что-нибудь ответить.

О, это происки казака Урываева, я сейчас вижу!

Разумеется, я тотчас же оделся и поехал в город, в наш дом, откуда и пишу тебе это письмо. Проживу здесь несколько дней, а потом только по вечерам на ночлег буду ездить на дачу, а на целые дни оставаться только по праздникам.

Вот в каких я теперь тисках живу. А все проклятая малоохтинская вдова Акулина Алексеевна, чтоб ей ни дна ни покрышки! Она мне заварила эту кашу. После ее скандального визита к нам на дачу начали сыпаться на меня все эти невзгоды. Попадись она мне теперь! Отчитаю я ее как следует!

Жму руку.

Твой Глеб.

Четвертый день живу я в городской квартире, друже Ипполите! Здравствуй!

Не могу удержаться, чтоб не сообщить тебе о курьезном факте. Два дня я горел таким нетерпением отчитать малоохтинскую вдову Акулину, что не утерпел и поехал сам к ней на Охту. Приехал и застал дома. Хотел ей выговаривать, но она с такою радостью бросилась ко мне на шею, так заплакала, что у меня и язык прилип к гортани. Признаюсь, я и сам расчувствовался. Вот уже около месяца, как я вижу только дутое лицо Анны Ивановны, терплю от нее неприятности, получаю выговоры, а тут женщина встречает меня с распростертыми объятиями. Я был тронут. Кончилось тем, что на столе появилась закуска, закипел самовар, появились наливки всех сортов, и в полном благодушии просидел я у Акулины чуть не до утра.

И что за радушная женщина! Не знала, чем и угодить. Домой мне навязала и колобок сливочного масла своего изделия (у ней две коровы, и она торгует молоком), и свежих яиц корзиночку, и бутылку наливки, и целую четверть молока. Насилу довез я к себе на Большую Мастерскую всю эту провизию!

С Акулиной у меня теперь полное примирение. Разумеется, мы с ней здорово клюкнули, я ей рассказал все, все и не жалею, ибо это вполне достойная женщина.

Пишу тебе это письмо, а у самого башка так и трещит после вчерашнего. Отпиваюсь молоком, которое привез вчера от Акулины. Кончу и думаю проехаться куда-нибудь на острова, подышать воздухом.

Будь здоров.

Твой Глеб.

Вот как я зачастил к тебе письмами, друг любезный Ипполит! Третье письмо на одной неделе. Это письмо посылаю уже с дачи.

Что за коварная женщина эта Анна Ивановна! Представь, она подарила те каминные часы, которые я ей подарил, казаку Урываеву. Сегодня я стал искать эти часы в городской квартире, чтобы продать их назло ей, в отместку за ее продажу подаренного мне велосипеда, но часов не нашел. Спрашиваю о них старшего дворника, охраняющего нашу квартиру, – отвечает, что часы эти Анна Ивановна увезла на дачу. А на даче часов нет. Сегодня, вернувшись из города, я прохожу мимо открытых окон дачи Урываева и вдруг вижу, что эти часы стоят у него на столе. Черт знает, что такое! Это уж из рук вон. Какова женщина!

Но нет, я ей чем-нибудь другим отомщу! И ей, и ему, то есть Урываеву. Представь себе, этот казак разговаривает со мной уже свысока, подает мне вместо руки два пальца и сообщил мне сегодня, что приедет в дом проверить, так ли у меня все идет хорошо на постройке, как я рассказываю. А Анна Ивановна сидит и поддакивает: «Да, да, покажите завтра Ивану Ивановичу все до мельчайших подробностей. Пусть он посмотрит. Ум хорошо, а два лучше».

Останусь завтра ночевать в городе и закачусь вечером к Акулине на Охту. Надо отдохнуть душой и сердцем, а то так тяжело, так тяжело.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.