– Напугать так, чтобы сердце остановилось? Чем же это отличается от обычного убийства? – не понял Петр.

Впрочем, ответа на этот вопрос он не получил.

– Я думал, что она попадет в облако этого дыма, увидит что-нибудь страшное, ну и преставится, – только и сказал Петровский.

– Поэтому вы украли у Вернова курительницу и стали распылять дымовые ловушки, где могла появиться Мария Михайловна?

– Вначале я вообще ставил курительницу где придется, лишь бы место было не особо продуваемо, чтобы не раздувалось. Мне было все равно, кто увидит призрака – крестьянин, случайный путник, монах. Я хотел, чтобы в Солотче начались активные пересуды и разговоры на эту тему. Однажды мне удалось поймать в эту ловушку Агафью. Я думал, что в этом месте пойдет Мария Михайловна, она обычно там ходит на молебны в монастырь. Но попалась Агафья. Впрочем, я тоже был доволен: ну пусть она повопит, порассказывает про призрака. Старуха еще больше испугается, когда сама увидит.

– Но когда Мария Михайловна попалась в Вашу ловушку и увидела призрака, она не умерла, – заметил Иван Васильевич.

– Да, но она была сильно напугана. В другой раз ее сердце могло не выдержать. Я был уверен, что пару раз будет вполне достаточно, и мы скоро будем делить наследство.

– Проблема была только в одном, как понимаю, что потенциальных наследников было несколько, и настроение Марии Михайловны менялось каждый день? – подсказал направление дальнейшего повествования Зазнаев.

– Да, она очень утомила нас всех этими бесконечными истериками и разговорами, кто будет наследником. В один момент я решился, я понял, что надо ликвидировать конкурентов за теткины деньги.

– Поэтому, когда в очередной раз Сабанеева поменяла наследника, объявила им Павлика, Вы решили его убить?

Петровский несколько помялся, но потом произнес самое главное:

– Да, именно так.

– Но Вы убили не мальчика, а его гувернера. Почему?

– Он мешал мне, все время был рядом с мальчиком. Он и в самом деле добросовестно исполнял свои обязанности.

– А когда Вы мне на следствии давали показания, что чувствовали временами запах вина от Ведрова, то Вы его специально порочили? – уточнил Ззанаев.

Петровский молча кивнул головой.

– И тогда Вы его заманил на задний двор и там убили, а потом подстроили так, что все подумали на дворника? Вы заметили, что девушка влюбилась в дворника, хоть она и пыталась это скрыть. Деревенские девушки достаточно скрытны в вопросах любви, но у Вас получилось разговорить ее, да так, что вопреки традициям деревенской морали она доверилась Вам и рассказала о своей тайной любви. Тогда Вы решили ее использовать: дали под видом зелья для приворота сонный порошок и попросили подсыпать его. Но зато Вы точно знали про привычку Василия курить на заднем дворе, знали, что снотворное подействует не совсем сразу, вот и подстроили ловушку, – продолжил Иван Васильевич, а потом, обращаясь к другу, пояснил:

– Поэтому Василию было плохо на следующий день после убийства, а перегаром от него не пахло. Он просто спать сильно хотел, а когда мы его обвинять в убийстве стали, то он от страха стал быстро просыпаться. Поэтому ему на глазах полегчало.

– А потом Вы под благовидным предлогом выманили несчастного гувернера на двор, где уже спал глубоким сном дворник Жуков, не забыв перед этим переобуться в лапти, ударили молодого человека ножом, потом притащили спящего дворника, измазали его одежду кровью и вложили ему в руки орудие убийства, – нарисовал картину происшествия Петр Андреевич.

– Да, именно так, – согласился Петровский.

– А почему от Жукова так разило водкой?

– Да это было совсем нетрудно, я просто облил его водкой из бутылки, а саму бутылку бросил рядом, от росы одежда и так будет влажной, никто не будет разбираться, почему его одежда мокрая или влажная, ну еще положил там куски какой-то снеди, словом, чтобы все выглядело как обычная попойка, – пояснил задержанный.

– А появление нового гувернера не остановило Вас. Вы устроили ловушку для ребенка на Лысой горе? – спросил Зазнаев.

– Я думал, что новый гувернер не будет таким внимательным, тем более что он на Старице ни разу не был. Я знал, что Павлик очень любил запускать воздушного змея в этом месте. А тут погода стала портиться, день стоял ветреный, я прикинул, что на следующий день он не уляжется и мальчику вполне захочется поиграть со змеем, вот я вечером и сбегал на Лысую горку. Сделал подкоп, вставил колья. К сожалению, ничего не получилось, – развел руками Петровский.

– К счастью, китаец Ли оказался очень внимательным и сообразительным, – жестко произнес Иван Васильевич. – Расскажите, как Дуню пытались убить. Боялись, что расскажет, как Вы дали ей приворотное зелье для Жукова?

– Вы и это знаете. Да, к тому же когда она убиралась в комнате, то увидела курительницу, взяла ее в руки. Вот я и испугался, что все может раскрыться.

– На мой взгляд, именно это обстоятельство не представляло для Вас особой опасности: необразованная девушка ничего не знает ни про Китай, ни про тамошний обычай курить благовония, – высказался Железманов.

– Зачем Вы вложили ей в руку вот это? – на стол следователя легла красная кисточка.

– Чтобы Вы подумали на Николая. Он натащил в дом всякой восточной всячины. Вот я и решил воспользоваться этим.

– Когда Вы украли это вещь у Вернова?

– Да я, собственно, не крал. Мне Николай отдал книгу, которую брал у меня, а там между страниц лежал этот амулет. Он, наверное, использовал его как закладку и забыл вытащить, когда возвращал мне книгу.

– А почему Вы не вернули его?

– Вначале хотел, но тут как раз случались очередная ссора, мы все покричали друг на друга. А потом я увидел, что Вернов не вспоминает про этот амулет, решил оставить себе на всякий случай. А когда решил, что Дуня для меня опасна, то специально кисточку отрезал и ждал удобного момента, чтобы на нее напасть и вложить ей в руку. Был уверен, что на этого востоковеда подумаете. Увидел из окна, что она пошла к колодцу, схватил кисточку, сбежал вниз по лестнице для слуг, добежал до колодца, там как раз пару камней всегда валяются, ну я один схватил и ударил ее. Ну а книгу потом поставил на полку в комнате Николая.

– Обрадовались, когда услышали об аресте Вернова? – не удержался от сарказма Петр.

– Да, был уверен, что мой план сработал.

– Подлый Вы человек, Роман Семенович, мало того что людей убивали, Вы еще старательно пытались отправить за себя на каторгу кого-то другого. Вначале дворника, потом своего родственника, – констатировал Зазнаев.

Задержанный понуро молчал, но было явно видно, что он жалеет не о своем поведении, а о том, что обман раскрылся.

– Я думаю, что не очень опытный следователь мог вполне повестись на ту инсценировку чисто русского убийства, которую Вы устроили с дворником. На первый взгляд и в самом деле все выглядело как пьяное убийство, но, видимо, Вы не знали про следы. Не знали, что следы у хромающих людей имеют одну особенность. Поэтому я начал сомневаться, к тому же мне показалось странным, что дворник и гувернер начали ни с того ни с сего пить вместе. Правда, я тут тоже немного дал маху: именно Вы пытались меня убедить, что гувернера видели пьяным. Мне надо было тогда еще задуматься, почему Вы возводите напраслину на человека, заняться Вашей персоной, а списал это на Ваше высокомерие, привычку говорить про людей гадости. Оказался не совсем прав, но сейчас, как видите, истина раскрылась, – продолжал Иван Васильевич.

Петровский по-прежнему молчал, только все сильнее сжимал ладони. Было видно, что ему очень обиден его провал. Вполне возможно, он и следователей считал ничтожными и необразованными людьми, и тут на те, они раскрыли все его хитрые замыслы. Однако некоторые детали все еще требовали уточнения:

– Во что были одеты, когда нападали на Дуню? – спросил Железманов.

– Да ни в чем особом. Увидел в окно, что она к колодцу пошла, и выбежал прямо в халате. Камень прямо тут же подобрал.