Мое настроение от внимательного взгляда глаз-бусинок не укрылось.

– Та ну их лесом, полем, а потом снова лесом. – махнула свинка крылом в сторону балкона. – Ти, главное, подкрепиться мине таки принеси, коль же ж тебя на банкет пригласили.

– Ты о чем? Меня никто никуда не приглашал. – удивилась я, свернув в ванную.

– А писулька на тумбе для кого лежит-страдает?

Из ванной комнаты я вылетела тут же. Схватив бежевый конверт, уже бессовестно просмотренный одной любопытной крылатой, я вытащила небольшой прямоугольник. Прочитав всего две строчки – приглашение на завтрак, я вдруг вспомнила свой сон.

Неужели герцог Рейнар ар Риграф все же приходил ко мне? Но в реальности или во сне? Ответа на этот вопрос я не знала, но словно в насмешку яркой вспышкой вдруг вспомнился поцелуй.

Поцелуй, которого на самом деле не было.

Я не наряжалась. Вопреки желанию Бейки «принарядить меня покрасивее» для завтрака, в малую столовую я отправилась в простом светлом утреннем платье, забрав волосы в строгий пучок на затылке.

Могла бы отказаться.

Только прочитав две строчки письма, я уже знала, что завтракать мы будем вдвоем – наедине. Малая столовая не предполагала больших компаний. Она была рассчитана на двоих или троих – при усердии, но вместиться в нее впятером никак не представлялось возможным.

Да, я могла отказаться от этой встречи на совершенно законных основаниях. Находиться наедине с мужчиной (не родственником) в одном помещении мне не позволяли правила приличия. Эта встреча могла нанести непоправимый вред моей репутации, но правда в том, что при желании герцог мог не оставить от моей репутации даже мокрого места.

Я путешествовала на корабле вместе с толпой «нечесаных увальней», а вчера, пусть и обманом, но была вовлечена в точно такую же беседу наедине. Собственно, терять мне в глазах общественности уже было нечего. Другое дело, что ко всему прочему меня еще и одолевало любопытство.

Мне было искренне интересно, что еще герцог хотел сказать. Ведь вчера, казалось, мы обговорили все вопросы. Свое окончательное «Нет» я ему уже высказала.

В малой столовой, чьи стены были обиты светлой тканью, действительно оказалось накрыто только для нас двоих. Солнечный свет падал через арку, ведущую на балкон, прямо на стол, будто подсвечивая и без того белоснежные тарелки.

Ароматы стояли зазывательно-завлекательные. Да и вид яств вызывал исключительное желание приступить к трапезе немедленно.

Однако примечательную картину, достойную руки художника, портило одно неучтенное лицо. Это самое лицо встречало меня у самых дверей. Я даже сообразить ничего толком не успела, как ар Риграф взял меня за руку, приложился к тыльной стороне моей ладони губами, обжигая, и помог сесть за стол, учтиво отодвинув для меня стул и придержав все за ту же злосчастную руку.

И все это с самой светлой, самой коварной улыбкой на лице.

– В чем дело? – спросила я, мгновенно насторожившись.

Создавалось впечатление, что мое согласие на руку и сердце этот человек уже получил. Я даже заподозрила приемного отца в том, что он все же подписал брачный договор от моего имени.

Хотя нет. Он бы точно не стал. Гораздо больше я поверила бы в то, что капитан «Морского Дьявола» рассказал герцогу о моем согласии помочь Татии, но и этот вариант я отмела.

Когда поняла, что Рейнар ар Риграф просто очень, невероятно, невозможно самоуверен.

– Хочу, чтобы ты уже сейчас привыкала к нашим совместным завтракам. Завтраки и ужины – в основном мы будем видеться именно в этот промежуток времени, когда ты станешь моей женой.

– Я не стану! – возразила я мгновенно, не думая ни секунды.

Все внутри меня категорично отрицало саму возможность существования подобного варианта. Я могла повторить свое нет еще сто раз и точно знала, что решения не переменю ни под каким предлогом.

– Станешь. – заявил он уверенно. – Это лишь вопрос времени, душа моя.

– Да вы мечтатель! – восхитилась я чужой непробиваемостью.

– Напротив, я трезво оцениваю происходящее в отличие от тебя. Даже если вдруг случится так, что мне придется покинуть эти земли, а ты останешься здесь, Арибелла, я назову тебя своей невестой для всего света. И поверь, никто не захочет со мной связываться. – улыбнулся он, расправляя салфетку. – А если и найдется глупец, показательная дуэль отлично охладит пыл твоих возможных поклонников.

И вот мне просто было интересно!

– А если я сброшусь со скалы? – проговорила я, отчего-то также усмехаясь.

Наши беседы все больше и больше походили на разговор глухого и немого. То есть были до невозможности абсурдны.

– Ты этого не сделаешь, душа моя. Ты слишком любишь жить. Слишком жаждешь познать этот мир, чтобы закончить вот так скоротечно. Ешь, мы продолжим позже.

Как после такой отповеди вообще можно было притронуться к еде, я не знала. Аппетит пропал мгновенно еще в самом начале беседы, но понимая, что силы мне понадобятся и бастовать просто глупо, я взяла в руки ложку.

Сам герцог к общим блюдам совсем не притрагивался. Его приборы оставались чистыми в то время, пока он понемногу пил новомодный горький напиток из растения, которое произрастало в горах. Оно обладало целебными свойствами для целого ряда заболеваний, однако покупали его совсем не для того, чтобы лечиться. Его принимали вместо отваров просто так на завтрак, а иногда и в течение дня.

Нет, есть под этим прямым, пронизывающим взглядом было совершенно невозможно! Да ар Риграф смотрел на меня неотрывно!

– Нет, это невозможно. – повторила я уже вслух.

Ложка была брошена в тарелку с кашей, за что я, будь мы в компании родителей, непременно получила бы осуждающий взгляд от мамы и замечание от отца.

Но герцог в качестве воспитателя, видимо, себя никогда не рассматривал. Напротив, он с трудом сдерживал улыбку и сейчас на его губах остался только намек на нее.

– Что конкретно невозможно, душа моя? – поинтересовался он и приложился губами к чашке.

Мягко так, нежно, волнующе.

– Завтракать в вашем присутствии! – вспылила я, переведя взор с чужих губ на глаза, которые сейчас бессовестно смеялись. – Еще немного и вы просверлите во мне дыру!

– Скорее съем, но это конечно детали. – отставил он чашку и все же нашел другой объект для лицезрения. – Постараюсь смотреть чуть менее пристально. Тебе нужно хорошо питаться, в ближайшие дни у тебя много дел.

– И каких же? – спросила я чисто из любопытства.

– Подготовка к нашей свадьбе.

Тарелку с кашей я от себя отодвинула окончательно, намереваясь демонстрировать негодование во всей красе, но на освободившееся место плавно слеветировало блюдо, накрытое металлической крышкой.

Крышка воспарила раньше, чем я отказалась от предложенного мне столь настойчиво угощения. И хорошо, потому что такого я бы себе никогда не простила. Ведь на блюде разместились мои любимые корзиночки со сливочным кремом, зеленым пюре из топини и красной розочкой из соленой рыбы.

Что примечательно дамы такое не ели от слова совсем. Эти закуски на балах делали по большей части для мужчин, но я их просто обожала. На тех редких празднествах, что устраивали родители, подносы с этими закусками я опустошала в первую очередь.

На мягко улыбающегося герцога я посмотрела с нескрываемым подозрением и рьяной долей осуждения.

– Да, Бель, ты права. Времени я зря не терял. – признался он честно на мой молчаливый упрек и перевел взгляд на зелень в саду, а я…

Я просто не могла отказаться. В конце концов, на мое решение его коварное подношение никак не влияло, в то время как по невероятному вкусу этих корзиночек я соскучилась просто зверски.

Положив корзиночку в рот – каждая была на один укус, я закрыла от блаженства глаза и невоспитанно промычала что-то невразумительное. За время, проведенное на корабле, я просто отвыкла от изысканных блюд.

От завтраков не только с кашами, но и с фруктами, ягодами, орехами, сырами и творогом. От обедов, где каждый может выбрать как первое, так и второе, а при желании попробовать все. И от ужинов, где десерт являлся их неотъемлемой частью.