Я возмущённо дёрнулась, но инкуб – так близко, что его горячее дыхание шевелило мои волосы над ухом – прошептал:

- Тише, Мышка! Ти-ише… Ты же не хотела, чтобы кто-то о нас узнал.

Застыв, как маленький пугливый зверёк застывает, когда кто-то чужой входит в комнату среди ночи, я слушала звук торопливых шагов по гравию подъездной дорожки.

Инкуб тем временем зря времени не терял. Левой рукой обвил мою талию, да ещё исхитрился это сделать так, чтобы проникнуть под шаль. Плотная ткань платья совершенно не мешала жару его ладони коснуться моей спины. Аккуратно погладил – наверное, хотел дать понять, что я должна успокоиться и стоять тихо.

Какое тут успокоиться!

Под моими-то руками оказался обнажённый живот инкуба.

Ненавижу! Ненавижу…

- Лили, ты уверена, что он пошёл сюда?

- Абсолютно. Стой, не уходи, я боюсь темноты! Доведи меня, а потом можешь быть свободна.

- Но мы же только что своими глазами видели графиню, и…

- И она топала отсюда рассерженная, как телега злых кошек. Я уверена, мой инкубчик ей отказал. Как ты не понимаешь? Он явно положил глаз на меня! Поэтому ни на кого больше не хочет размениваться.

Прямо над моим ухом этот самый инкуб подавился смехом, и чтобы не шуметь, уткнулся лицом мне в волосы. Не забывая при этом прижать к себе ещё теснее, так что мне уже не хватало воздуха. Если так пойдёт дальше, никакая шаль не спрячет от него… некоторые выдающиеся особенности моего организма.

Нет, я с самого начала знала – как только увидела в первый раз свою будущую воспитанницу, почувствовала, что будут у меня от неё одни беды!

Вот и сейчас. Она устроила мне самую бедовую беду из всех!

Которая называется «голодные объятия полуголого инкуба».

Он медленно убрал ладонь от моего рта, прижал палец к губам – «Тихо!». Я не издала ни звука, только попыталась толкнуться, увеличивая расстояние – хоть пару дюймов бы спасительных отвоевать! Но пощады мне давать не собирались. Наоборот, инкуб почувствовал мою беспомощность, моё отчаянное желание скрыть от Лили своё присутствие в конюшне в такой двусмысленной ситуации – и стремительно развивал преимущество.

Я испугалась, что он начнёт что-то стыдное, греховное – ну, там… трогать в неположенных местах, не знаю… но он поступил коварней. Просто накрыл и прижал меня всю своим сильным тренированным телом, окутал жаром, запахом… своим присутствием окутал. Не двигался, как будто давал привыкнуть – ощутить, прочувствовать как следует. Каково это, когда рядом есть кто-то так близко. А я не привыкла к такому! И всеми фибрами души противилась привыкать.

Но это была битва, в которой я не могла победить. Потому что, отталкивая – вынуждена была касаться. Оставаясь рядом – дышать его запахом. Единственное, что ещё было мне доступно, это отворачиваться, чтоб не смотрел мне в лицо, не пытался заглянуть в глаза через преграду толстых стёкол. Сперва был ещё страх, что с поцелуями полезет, но это я быстро отмела. Вспомнила, что он же принципиально не целуется, гад. Сфера его интересов существенно ниже.

Сбитая с толку такой внезапной атакой инкуба и проламыванием внешнего круга моей обороны, я не сразу снова услышала, что там говорят Лили и Катрин – а второй девушкой, судя по всему, была именно она.

А говорили они меж тем столько интересного, что раз прислушавшись, я уже не могла остановиться. Хотя и хотелось бы мне обрести временную глухоту.

- Странно, и здесь нет… а я была уверена…

- Послушай, Лили! Весь вечер тебе хочу сказать. Ты как будто помешалась на своём инкубе! Он, конечно, горячий такой, что я аж вся взмокла, когда он меня потрогал, но всё-таки… с чего ты взяла, что он на тебя запал? Я тебе вообще скажу странную штуку. Ты знаешь, мне показалось – он за твоей гувернанткой вообще-то вышел. Ну, помнишь, когда так неожиданно…

Лили перебила её зло.

- Что за бред ты несёшь! Мисс Браун?! Да мне в страшном сне не может присниться, чтоб такой мужчина даже посмотрел на это косолапое страшилище!

Инкуб при этих словах о-очень выразительно на меня посмотрел.

А потом произнёс беззвучно – я прочла по губам, «Мисс Браун». И кивнул своим мыслям.

Ну вот, великолепно! Благодаря паршивке Лили он теперь знает мою фамилию. Хорошо ещё, что не полностью. Полную мою фамилию не знает даже мистер Льюис – благо, я уговорила тогда хозяйку пансиона не вписывать отцовскую часть в документ об окончании курсов. Она удивилась – посчитала видимо, что отцова куда как звучнее, не то, что заурядная «Браун» - однако, пошла навстречу.

Но я хотела оставить только мамину.

Мама…

Воспоминания отравленным кинжалом ударили, как всегда, в самый неподходящий момент. И как всегда, я привычным усилием отодвинула их туда, где они хранились. В самый дальний, самый заветный уголок моего сердца.

Но кажется, Лили и правда задели предположения Катрин, потому что она не унималась.

- Да ты посмотри только на неё! Эта ужасная причёска! Эти старомодные платья! Клянусь, единственное, за что я её терплю – на её фоне ещё лучше выделяются моя красота и грация.

Терпи, Эрни. Терпи. Осталось меньше года, - напомнила я себе. Скоро выйдешь на свободу из дома этой семейки. В следующий раз поищу каких-нибудь кудрявых розовощёких малышей.

- …не представляю, как можно было себя так запустить! И это в каких-то двадцать пять лет!

- Сколько?! – удивилась Катрин. – Я думала, ей минимум сорок…

Инкуб бросил на меня неожиданно острый взгляд. Кажется, тоже удивился, услышав мой возраст. Но вот Лили откуда знает?

- Да, представляешь? Я сегодня утром сама слышала. Отец предлагал дать ей премию в честь дня рождения. А матушка сказала, это лишняя трата денег, тем более мне на приданое скоро понадобятся. Он, конечно, согласился. А я вот тоже считаю, что нечего её баловать. В последнее время она стала просто несносной! Без конца меня пилит.

- Бедняжка, наверное, бесится от недостатка мужского внимания, - вздохнула соглашаясь, Катрин.

А меня, наоборот, бесил скорее переизбыток мужского внимания – в данный конкретный момент.

Но тут вдруг до меня дошло, что именно сказала Лили. И сердце в очередной раз болезненно сжалось. Мне плевать на то, что мне чего-то там не заплатили. Мне плевать на то, что ни одна живая душа не вспомнила и не поздравила – я давно привыкла. Но..

Сегодня был мой день рождения. А я про него забыла тоже. С этим проклятым балом, с этим инкубом… И теперь он кончился, а я не успела отпраздновать.

Каждый год я покупала маленькое пирожное в этот день и втыкала в него одну-единственную свечу. Задувала её в память о самой лучшей женщине на свете, которая подарила мне жизнь. Съедала пирожное в одиночестве, не обращая внимание на его солёный, насквозь солёный вкус.

Но вот сегодня впервые забыла это сделать.

«-Эрни, детка, иди скорее сюда… У меня для тебя сюрприз!

- Мама! Мама, как ты могла! Ты взяла деньги из шкатулки?! Мама, я сейчас же отнесу его обратно!!

- Даже не думай. Сегодня твой день рождения. Самый лучший день в году. Мы должны отпраздновать»

Я думала, что никогда не забуду последний торт, который мы съели вдвоём с мамой. Вернее, я его ела, а она едва смогла проглотить крохотный кусочек. Но с каким же восторгом следила, как ем я.

Я думала, что не забуду этого никогда.

И вот сегодня забыла.

В конюшнях снова было тихо-тихо, даже лошади улеглись спать. Две сплетницы убрались чесать языки куда-то в другое место, я не поняла когда. Даже инкуб держал уже как-то по-другому, не так напирая и сжимая, что ли. Наверное, потому что я перестала вырываться.

Я вообще больше ни о чём не могла думать – только смотрела стеклянными глазами в пустоту мимо него.

Он осторожно коснулся моей щеки указательным пальцем. Потом поднёс его к лицу и стал рассматривать. Смешной! Он что, никогда не видел женских слёз? Хотя, что это я… Наверное, женщины редко плачут в его руках.