— Откуда же? — пожала плечами Дагурова.
— Сервиз оставила себе, а сто рублей положила Баулину в стол. Я в его кабинет входила запросто.
— А он?
— Вызвал меня, прикрыл плотно дверь, спрашивает: ты положила? Делаю вид, что в толк не возьму, о чем речь. Он говорит: кроме тебя, никто не входил. Пришлось сознаться. Он сунул мне конверт с этой сотней и сказал, чтобы я вернула тому, кто дал, и не дай бог, если такое еще повторится!.. Я оставила деньги себе… Прошло с месяц. Захожу как–то к Евгению Тимуровичу в кабинет, а он разговаривает по телефону. Я поняла, что жена звонит из Москвы. И речь идет о деньгах. Евгений Тимурович лепечет, где, мол, он возьмет такую сумму — полторы тысячи?.. А у меня к тому времени уже скопилось около четырех тысяч…
— Взятки? — уточнила Дагурова.
— Да, — со вздохом ответила Орлова. — Положила я в конверт полторы тысячи и, когда Баулина не было в кабинете, опять сунула ему в стол… На этот раз он промолчал… Как и в следующие разы…
— Когда это случилось? — спросила Ольга Арчиловна, которой хотелось знать, с какого именно момента началось падение Баулина.
— Точно не помню. Мы работали вместе уже год с небольшим… Где–то в начале восьмидесятого года… И с тех пор пошло… Деньги, картины, хрусталь, шкатулки всякие…
— А каким образом вы передавали Баулину вещи?
— Отвозила ему домой.
— Домработница профессора знала об этом?
— Зачем? — удивилась Орлова. — Я попозже, когда она уже уходила к себе… Вроде все было спокойно, пока моя бывшая свекровь не рассказала Баулину о том, что я взяла деньги у Миланы Бульбы…
Обвиняемая поведала следователю то, что было уже известно от самой Рогожиной. И продолжила:
— И вот тут Евгений Тимурович сломался. Словно подменили человека. Очень подействовала на него эта история. Он впечатлительный. Особенно когда узнал, что старуха Бульба продала корову, осталась с малым внуком на руках. Милана ведь умерла… Вот тогда–то Баулин предложил мне уйти с работы «по собственному желанию»… Я испугалась: куда идти? На сто рублей в месяц? Сами понимаете: я уже избаловалась, привыкла получать сумасшедшие деньги. — Аза Даниловна безнадежно махнула рукой. — Пропащая душа! Засосало меня по самую маковку!.. Когда сам становишься дрянью, хочется, чтобы и другие тоже были замараны… Говорю Баулину: нечего, мол, из себя чистенького строить. Брали вместе, так и уходить надо вместе!.. Он так пристально на меня посмотрел, ничего не сказал, надел плащ и вышел. Даже не попрощался…
— Где состоялся этот разговор?
— У меня дома… На следующий день Евгений Тимурович вызвал меня в кабинет и спросил, потупивши глаза: кто, сколько и чего давал за место в клинике… Но разве я всех помнила? Как вы понимаете, учета не вела… Баулин приказал вспомнить и назавтра сообщить. Я усмехнулась: зачем? Он глянул на меня страшными, холодными глазами и повторил: чтобы завтра же список лежал у него на столе… От этого взгляда меня мороз по коже продрал. Весь вечер сидела, вспоминала. Составила по памяти. Приблизительно, конечно. Кто давал, какую сумму или ценности… Список я на всякий случай зашифровала — проставила только инициалы и сумму.
— Ставили всю сумму или ту, что вы передавали Баулину?
— Всю. Я не знала, для чего это ему понадобилось. Но когда возвратились две тысячи от Бульбы, которые послал от моего имени Евгений Тимурович, то я поняла… Потом он стал требовать из архива истории болезней. Оказывается, ему нужны были точные данные больных, адреса и так далее… От некоторых из них я ничего не брала. Мне стало ясно, что эти давали Баулину сами, помимо меня…
— И много было таких?
— Нет. Человек семь… С этого времени я стала замечать за Евгением Тимуровичем странные вещи… Вдруг попросил поставить решетки на окнах в кабинете. А то как–то вызвал меня и говорит, что якобы видел меня с Рогожиным. И где? Под окнами баулинского дома! Это же чушь! Во–первых, я с моим бывшим мужем даже рядом не стояла после развода. Тем более — прийти с ним во двор к Евгению Тимуровичу!.. Однажды Баулин и вовсе такое сказал, что у меня волосы на голове встали дыбом… Якобы к нему приходила Гридасова!.. Представляете?
— А кто такая Гридасова? — поинтересовалась Дагурова.
— Покойница. Прежде она лежала у нас в клинике. Потом выписалась, а через месяц умерла… Это было бог знает сколько лет назад!.. Ну, думаю, Евгений Тимурович того, умом тронулся… Даже бояться его стала… Завязала со всеми подношениями, взятками, стала подыскивать место, куда бы уехать. Уже наметился вариант…
— Какой?
— С женихом. Теперешним. Так и договорились: поженимся и переберемся в Таганрог, к нему… И тут случилось…
Орлова некоторое время молчала, то ли собираясь с мыслями, то ли переживая какие–то страшные воспоминания.
— Честное слово, Ольга Арчиловна, — сказала Орлова, — все, что я говорю, — чистая правда! Как на духу… Слушайте дальше… Накануне покушения на Баулина ко мне поздно вечером кто–то постучал в дверь. Открываю — Ростовцев… Я удивилась, так как была уверена, что Аркадий Павлович даже не знает, где я живу… Взволнованный, растерянный… Попросил меня выйти на минутку. Он стал объяснять, что был у Баулина, который, по его мнению, сошел с ума. Не в переносном, а что ни на есть в прямом смысле!.. Ну, это для меня не было новостью, стою, молчу… Аркадий Павлович продолжает: сегодня Рудик сообщил Баулину очень неприятную весть, что в Москве якобы сделали анализ «Бауроса» и анализ показал, что это обыкновенная вода… Мол, это последняя капля. Он, Баулин, опозорен, не может людям в глаза смотреть и ни о какой премии речи быть не может. Дескать, Баулин намеревается написать в комитет по премиям, рассказать всю правду и так далее, и тому подобное… Я, естественно, поинтересовалась, почему Ростовцев пришел именно ко мне? Что я–то могу сделать, если Евгений Тимурович так решил?.. Аркадий Павлович говорит: насчет «Бауроса» — это недоразумение. Наверное, кто–то подстроил так, чтобы нагадить Евгению Тимуровичу и ему, Ростовцеву. Если, говорит, Баулин действительно пошлет письмо в комитет, то не только сорвется премия, но и посыплются большие неприятности на всех. Намекнул, что мне тоже придется худо… Знаете, я Ростовцева никогда таким не видела! Прежде этаким барином был, меня даже не замечал. А тут прибежал, трясется от страха и заикается, как мальчишка… Смекнула я, что дело–то действительно очень серьезное. И за себя, конечно, испугалась… Спрашиваю: так что требуется? Отговори, просит Ростовцев, Баулина, успокой как–нибудь. Через день он должен лететь в Теберду, отвлечется, а там мы придумаем что–либо… Спрашиваю: сейчас идти? Ночь на дворе, страшно… Он сказал, что сейчас не стоит, надо подождать до утра. Я почти не спала. Утром вывела машину, поехала к Лавутке. Я отлично знаю, где обычно купается Евгений Тимурович. Ну, подъезжаю… — Орлова опять разволновалась, голос у нее задрожал. Дагурова протянула ей недопитую воду, и Аза Даниловна выпила остатки залпом. — Только вышла из машины — выстрел! У меня все оборвалось внутри… Идти боюсь и не идти не могу… Потом побежала… Вижу: Евгений Тимурович лежит на земле… В крови… Рядом наган валяется… Застрелился! Я еще больше испугалась: ведь наган раньше хранился у меня. Обязательно подумают, что я убила!.. Подошла, сняла с него купальную шапочку и ею взяла наган. Он весь в крови был, да и мозги сработали, что нельзя брать наган голыми руками, останутся отпечатки пальцев… Побежала к машине, села за руль. И тут в голове промелькнуло: как же я бросаю Евгения Тимуровича? Вдруг он еще живой? Подхватилась и побежала назад… Послушала пульс — бьется. Тогда я взяла его под мышки, стала тащить к пороге… Вдруг слышу голоса — кто–то идет по берегу в нашу сторону. Пригляделась — два пацана с удочками… Я бросила Евгения Тимуровича и скорее к машине… Так что вы, Ольга Арчиловна, правильно догадались…
— Вы в то утро были в брючном костюме, а почему явились на работу в платье? — спросила следователь.
— Запачкалась. Кровь кое–где все–таки попала на костюм, когда тащила Баулина… С этого момента жила в постоянном страхе. А уж когда узнала, что из Москвы приехали следователи, и вовсе потеряла покой… Стали расползаться слухи. Разное, конечно, болтали. Но я–то знала, что к чему!.. Начали о Кленовой говорить. Смотрю, и вы ею крепко заинтересовались… Между прочим, когда мы первый раз беседовали с вами в кабинете Баулина, меня так и подмывало намекнуть насчет Кленовой… Сдержалась. Подумала, что будет лучше, если вы от других узнаете. А то ввяжусь и еще хуже будет.
