– Что ж ты с ним связалась? – Сероглазый махнул бармену, жестом заказывая повторить напиток девушке и сделать такой же ему.

– Он купил мне бизнес. В смысле – дал денег в долг.

– У него их, видно, с избытком?

– До жопы! Того гляди чип треснет от количества нулей. Но я всё бабло ему вернула, и с процентами. А он быковать начал, в дела мои полез, будто я ему ещё что-то должна. Попутал с одной из своих шлюшек, скотина! Ну да чёрт с ним. Меня, кстати, Рита зовут. Я тату-мастер. Нравится? – Она вытянула татуированные руки, но ответа не ждала: в том, что её работа нравится всем, она не сомневалась.

– Эффектно. Это что-то кельтское? – сероглазый пригубил из появившегося перед ним бокала.

– Ага. Песни мертвецов.

– Почему так?

– Потому что любая такая завитушка что-то да значит. И если их сложить вместе, получится история. Но те, кто знал эти истории, уже тыщу лет как в могиле. Вот и выходит, что это песни мертвецов.

– Интересно. Сама не знаешь, о чём твои татухи?

– Не-а. Большинство символов настолько древние, что расшифровать их сейчас невозможно. Когда-то были всякие там исследования, но после того, как две трети мира схреначились под воду, мало что осталось. Считай – ничего.

– Не две трети мира схреначились, – поправил сероглазый, – а уровень мирового океана поднялся из-за смещения земной оси.

– Да мне по фигу. Результат один. Не нуди, – улыбнулась она ему, как старому приятелю.

– Зачем набивать символы, значения которых ты не знаешь?

– Должна же быть в девушке какая-то загадка! – хохотнула Рита, отпив из своего бокала. – В том числе и для неё самой. А вообще – просто рисунки клёвые, и сейчас мало кто такие делает, поэтому с ними выделяешься. Это ещё и моё портфолио, должна ж я в салон клиентов привлекать!

Она помолчала, окинув собеседника нескромным взглядом.

– А у тебя какие татухи?

– У меня их нет.

Напиток Риты, цедившей его через соломинку, шумно взбурлил, едва не выплеснувшись из стакана.

– Как так?

– Ну вот так.

– Вообще нет? Совсем? Ни одной?

Сероглазый покачал головой.

– Да ты гонишь!

Тот лишь плечами пожал, отпивая из своего бокала.

– Ну-ка, снимай куртку! Я серьёзно. Снимай!

Под мотокурткой оказалась чёрная футболка – и никаких татуировок. Рита спрыгнула с табурета и обошла сероглазого, задрала его футболку на спине и животе, одобряюще хмыкнула, задержав взгляд на рельефном прессе.

– Убедилась?

– Не-а! – Она игриво прищурилась. – Я ж ещё не видела, что спрятано под твоими джинсами.

Рита помедлила, зацепившись двумя пальцами за ремень сероглазого. Любой другой мужчина в такой ситуации предложил бы ей проверить, но этот просто молчал, глядя на неё с завлекательной хитринкой, притаившейся во взгляде и уголках губ.

– Хочешь, набью тебе что-нибудь? – предложила Рита. – Прямо сейчас, у меня инструменты с собой! Бесплатно.

– Давай лучше поужинаем.

Официант проводил их в одну из свободных кабинок по ту сторону танцпола. Рита уселась не напротив, а рядом с сероглазым, скрипнув кожаными штанами по дерматиновому дивану. Официант скрылся за тяжёлой шторой, пообещав принести заказанные блюда «в мгновение ока», и Рита, с ленцой потягивая свой коктейль через соломинку, положила острый подбородок на плечо сероглазому.

– Как тебя зовут? – вполголоса спросила она.

– Зови, как хочешь, – в тон ей ответил он.

Рита расценила ответ как шутку:

– Что, и имени у тебя тоже нет? Смешно.

Сероглазый ухмыльнулся, и что-то в этой ухмылке подсказало, что он не врёт.

– Да ладно! – Рита чуть отстранилась, чтобы лучше разглядеть его лицо. – Серьёзно?! – В её взгляде плескался жгучий интерес. – Погоди, но ты же только что расплатился, – насторожилась она. – Если есть битер, то есть и чип, а чипа без имени не бывает. И не вешай мне, что битер тиснутый, он же дальше пары метров от чипа не работает!

– Это не битер, – загадочно ответил сероглазый. – От битера тут только корпус и ремешок.

Он видел, что её распирало любопытство. И медлил с дальнейшими объяснениями, вынуждая её спросить. Надо отдать ей должное: сразу Рита не поддалась. Она держала паузу, но вопросы жгли язык так нестерпимо, что пришлось заливать пожар коктейлем из соломинки. Через несколько глотков бокал гулко хрюкнул: напиток закончился. Она поболтала соломинкой, на дне переливчато зазвенели подтаявшие кубики льда. Вошёл официант с заказанными блюдами и очередной порцией алкоголя, ловко составил всё на низкий столик и, дождавшись, когда битер сероглазого пискнул о предложенный терминал, бесшумно скрылся за тяжёлой шторой.

– И что же это тогда? – Рита кокетливо прищурилась, и её ладонь легла сероглазому на бедро, скользнула по жёсткой ткани мотоджинсов на внутреннюю его сторону.

Сероглазый помедлил ещё пару секунд, с наслаждением отпивая из своего бокала. Потом приобнял её за талию, и его пальцы, нырнув под тонкий край обтягивающего топа, медленно поползли вверх, оставляя за собой мурашечную дорожку на горячем бархате татуированной кожи. Рита, всё так же продолжая смотреть ему в глаза, придвинулась теснее.

– Я зову его «Муравьём». Девайс для удалённого взлома чужих битеров.

– Чего-о-о? Взломать битер невозможно!

Он ухмыльнулся себе под нос. Ещё лет двадцать назад ему требовалась быстрота и ловкость рук, чтобы увести чей-то кошелёк или банковскую карту. Сейчас достаточно близкого контакта «Муравья» с битером жертвы. За несколько секунд он взламывает хитроумную государственную защиту и получает доступ к чипу и всем его данным, позволяя своему хозяину (и разработчику) использовать чужую личность и тратить чужие деньги.

– Нет ничего невозможного, детка. Сейчас за выпивку и ужин платит твой богатенький качок.

– Да ты гонишь!

– Смотри. – Сероглазый активировал экран биороутера, на котором высветились входящие сообщения об оплате.

– Охренеть! – выдохнула Рита, увидев в строке плательщика имя своего Марека. – А ему эти сообщения не придут?

– Нет. Все ответы на операции, совершённые через «Муравья», «Муравьём» же и перехватятся.

– Кру-у-уть! И откуда у тебя такая фиговинка?

– Угадай.

– Погоди… Вот только не говори, что сам сделал!

В её глазах бенгальским огнём сверкнуло недоверие, но он её догадку опровергать не спешил.

– Серьёзно?!

Рита уставилась на него так, будто хотела выудить правду взглядом прямо из его мозга через чёрные туннели зрачков.

– Твою ж мать! – прошептала она. – Да твою ж… – Взяла очередной коктейль и в один глоток, без всякой трубочки, прикончила его. – Да ты чёртов гений!

Она выловила из бокала кубик льда, приложила его к виску и, бархатно глядя в глаза безымянного, пояснила:

– Кайфую от умных. А ты умён настолько, что мне даже жарко стало.

Она повела кубик льда вниз по щеке и шее, оставляя на коже влажно блестящую дорожку, медленно очертила острые ключицы, под которыми вились тонкие татуировки. Капли серебряными змейками соскальзывали в глубокое декольте, теряясь в ложбинке меж тугих грудей. Когда лёд наполовину растаял, Рита прикоснулась им к губам сероглазого, обвела их по контуру.

– Давай всю ночь гулять на Мареково бабло, – шепнула она.

– «Муравей» держит данные чипа часа два, не дольше.

– Вот ка-а-ак…

Барьер из истончившегося льда между её пальцами и его губами окончательно растаял, но Рита руку не убрала. Она ещё раз очертила его губы, проскользила по щеке, колючей от двухдневной щетины, запустила пальцы в его волосы и медленно закинула свою ногу ему на бедро.

– Ну тогда-а-а… – Она легко и изящно, будто бы и не была уже достаточно пьяна, села на него верхом. – Тогда нужно оплатить номер заранее, пока твой «Муравей» ещё в деле. Возьмём самый лучший.

– Возьмём, какой захочешь, – улыбнулся сероглазый.

Вечер обещал быть приятным.

[1] Визор – стекло на мотоциклетном шлеме