На следующий день после того, как американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, из Москвы в резидентуру военной разведки пришла срочная шифротелеграмма за подписью начальника генерального штаба Красной Армии с приказом немедленно отправиться в Хиросиму и посмотреть, что за бомбу применили американцы.

Два молодых офицера с дипломатическими паспортами отправились в Хиросиму. Сколько могли, проехали на поезде, потом добирались на перекладных. В Хиросиме они застали то, что мы все потом увидели в кинохронике: развалины, трупы, мертвый, уничтоженный город.

Выполняя приказ, они набили привезенные с собой мешки землей, городским мусором, пеплом. Оторвали у одного трупа голову и тоже сунули в мешок. Мешки потом срочно отправили в Москву нашим ученым, которые сами создавали атомную бомбу.

Одним из этих офицеров был помощник военного атташе, который работал с Огава. После поездки в Хиросиму он заболел неизвестной врачам болезнью. Его срочно вывезли в Москву, где он вскоре скончался от лучевой болезни. Помочь ему медицина не могла. Погибая от малокровия, он уже не вспоминал о своем исчезнувшем агенте. Да в больнице ему и не с кем было поделиться своими соображениями.

После капитуляции Японии резидентура военной разведки получила из Москвы приказ выяснить судьбу пропавшего агента по имени Ким Бо Xqk, который действовал под именем японца Юити Огава. Резидентура ответила, что в японской армии он числится без вести пропавшим. Скорее всего, погиб. Ведь иначе он бы немедленно установил связь с советским посольством или, по крайней мере, попросил бы американские военные власти сообщить о его судьбе советским представителям.

Генерал Макартур: «Я вернулся!»

Как Огава не предполагал, что советские начальники его уже фактически списали, так и его подчиненным и в голову не могло прийти, что о них в штабе 14-й японской армии просто никто не вспомнил.

Косвенной причиной была стремительность американского наступления. Командующий американскими войсками на Дальнем Востоке генерал Дуглас Макартур брал реванш за свое поражение 1942 года.

…И через несколько десятилетий американские ветераны не смогут забыть речь Макартура, произнесенную им в тот момент, когда он вслед за передовыми частями высадился на первом филиппинском острове, отбитом у японцев. Его голос заметно дрожал.

— Вы слушаете радиостанцию «Голос свободы». Говорит генерал Макартур. Я вернулся! Благодаря Божественному Провидению наши войска опять на филиппинской земле. Час вашего освобождения пробил. Присоединяйтесь ко мне! Когда линия фронта приблизится к вашим селам и городам, поднимайте восстание против японцев! Во имя ваших сыновей и дочерей! Божественное Провидение поможет нам. С его именем — к справедливой победе!

Это выступление должны были услышать только на филиппинских островах, но кто-то из американских офицеров, обслуживающих радиостанцию, выпустил его речь на весь мир. И весь мир узнал, что генерал Макартур выполнил свое обещание и вернулся.

Он вернулся через три года после того, как филиппинцы в последний раз услышали его голос, переданный армейской радиостанцией «Голос свободы», располагавшейся в туннеле в горах острова Коррехидор. Тогда американцам пришлось капитулировать перед превосходящими силами японцев.

Японская атака на Филиппины началась 8 декабря 1941 года с налета авиации, в котором участвовали две сотни истребителей и бомбардировщиков. Они преодолели восемьсот километров над океаном, стартовав с аэродромов на Тайване.

Американские летчики, на свою беду, считали, что японцы ни на что не годятся в воздухе. Но они быстро убедились в том, что их истребители Р-40 не в состоянии противостоять новому японскому истребителю «дзэро».

Командующий американской авиацией на Филиппинах получил предупреждение о японской атаке на Пёрл-Харбор, но пребывал в уверенности, что его базам ничего не угрожает. Поэтому большинство американских самолетов было уничтожено на земле. Летчиков, успевших запустить моторы, сбивали на взлете.

Высадившиеся на Филиппинах японские войска по численности уступали соединенным силам американцев и филиппинцев, но одерживали победу за победой благодаря высокому моральному духу и лучшей боевой подготовке. Макартур отступил на юг, на полуостров Батаан, прикрытый заливом и крепостью Коррехидор.

Японская морская блокада мешала получению подкреплений и боеприпасов. Батаан был забит беженцами. Генерал сразу же посадил всех на половинный паек.

Американцы пытались прорвать блокаду и доставлять боеприпасы и еду на подводных лодках. Но японцы потопили пятнадцать подлодок. Лишь несколько лодок все-таки прорвались, на них эвакуировали часть беженцев и раненых.

Без достаточных запасов еды и медикаментов измученные малярией войска Макартура могли только понемногу откатываться на юг полуострова Батаан. В Вашингтоне поняли, что Филиппины не удержать. Было решено удержать хотя бы Австралию.

В феврале 1942 года президент Рузвельт приказал Макартуру покинуть Батаан и перебраться в Австралию.

Командование войсками на Батаане приказано было принять генералу Джонатану Уэйнрайту. Он первый услышал от Макартура знаменитую фразу:

— Я вернусь!

Специально для Уэйнрайта он добавил:

— Если вы все еще будете здесь, я сделаю вас генерал-лейтенантом.

Макартура, его жену и сына, одетого в костюм цвета хаки, вместе с его нянькой вывезли на скоростном катере.

Когда Макартур прибыл в Австралию, японцы начали последнюю атаку на обороняющихся на Батаане. Японцы даже не представляли себе, до какой степени американские войска истощены и обескровлены. Японцы считали, что им противостоит примерно двадцать пять тысяч американских солдат. Но в плен сдалось примерно семьдесят шесть тысяч — больных и голодных.

Пленных повели в Сан-Фернандо. Им нужно было пройти шестьдесят километров. По японским военным уставам это расстояние следовало пройти за двое суток. Но американцы и филиппинцы не привыкли к долгим маршам, они были истощены четырехмесячной борьбой, недоеданием и болезнями. Обессилевшие солдаты падали на каждом километре. Конвоиры избивали пленных.

Подполковник из императорского генерального штаба прибыл на Батаан, чтобы наблюдать за происходящим. Он в воспитательных целях самолично пристрелил одного из американских пленных, заявив громогласно:

— Вот так надо обращаться с этими негодяями.

Семь тысяч пленных, треть из них американцы, погибли во время марша.

Японцев встречали на Филиппинах без особого энтузиазма. Не так, как в Индонезии, где они могли называть себя освободителями от белых колонизаторов. Американцы уже обещали Филиппинам независимость, и американское правление никак нельзя было назвать колониальным.

Об обещании генерала Макартура вернуться филиппинцам постоянно напоминала американская пропаганда. Всю войну над островами с американских самолетов сбрасывали карандаши, пачки сигарет и иголок, пакетики с семенами, нитками и солью, а также мыло и спички.

На каждом послании с неба красовались слова Макартура «Я вернусь!» и американский флаг. В трудные военные годы филиппинцы особенно радовались мылу.

Вместе с подарками сбрасывались листовки, в которых филиппинцев просили помогать сбитым американским летчикам или заранее предупреждали о том, какие районы будут подвергаться бомбардировкам. В самом конце войны филиппинцев призывали прятать от японцев продовольствие и повозки, устраивать засады и убивать солдат оккупационной армии.

Особенно действенны были предупреждения о бомбардировках. Филиппинцы срочно уезжали «навестить смертельно больных родственников» или сами «заболевали», в результате чего японцы лишались необходимой им местной рабочей силы.

Американские войска начали вторжение на Филиппины 20 октября 1944 года. Макартур обещал вернуться и вернулся. Он подошел к ее берегам на крейсере «Нэшвилл», который бросил якорь в заливе Лейте. Макартур быстро съел свой завтрак и поднялся на палубу с трубкой во рту.