– Я как бы должен вызывать дрона-врача в таких случаях.

– Джейкоб, все хорошо, честно.

Охранник вздыхает.

– Ну ладно, если вы уверены, заключенный 9-70-981.

– О, снова 9-70-981, да? – усмехаюсь я. – А как же Лука?

– Я запаниковал, – отвечает охранник. – Мне нельзя называть тебя настоящим именем.

Я чувствую, как силы возвращаются, изнеможение отступает.

– Что ж, если ты в норме, ложись на кровать, мне нужно придерживаться графика. Если снова опоздаю, у меня будут неприятности.

– Ага, – отвечаю я, – понимаю.

Я поднимаюсь на ноги, и это стоит огромных усилий, ведь жатва лишила меня всей энергии, но я уже чувствую, как возвращается моя сила, как исцеляется мое тело, каждая микротрещина в мышечных волокнах, каждая растянутая связка и царапина. Это новая функция, часть технологии Совершенных в моем теле, исцеляющая меня с нечеловеческой скоростью. Теперь эта способность есть у всех нас, у всех обитателей Аркана и Блока – таким образом они могут использовать нашу энергию снова и снова. Мы – аккумуляторные батареи для машин, уничтожающих человечество. Они исцеляют наши тела с помощью технологий и не дают нам сойти с ума в Зоне Разума.

Я встаю рядом с кроватью и поворачиваюсь к Джейкобу. Я по-прежнему обнажен, но меня это не беспокоит, я привык. Неподвижно смотрю на него.

– Ты должен лечь, Лука, – говорит он мне.

– Чтобы меня парализовали?

– Ну… да.

– Ты хоть представляешь, что это? Каково это? Каждый день я переживаю мучительную боль, а потом невыносимое одиночество и страх.

– Каждый должен жертвовать ради блага человечества…

– Человечества? – прерываю я его и смеюсь. – Так они тебе говорят? Они врут.

– Гален Рай обеспечивает безопасность выживших, и я должен…

– Гален Рай продал душу, чтобы спастись самому, – перебиваю я.

– Лука, пожалуйста, я лишь пытаюсь добыть пропуск в Арку для себя и своей семьи. Я не солдат Первого уровня, мне нужно заслужить это место. Мне это не нравится, но у меня нет выбора! Что бы ты сделал? Если я тебя отпущу, убьют нас обоих.

Вздохнув, я смотрю прямо в глаза молодому солдату.

– Знаю, ты просто пытаешься выжить, но послушай меня, Джейкоб, они не оставят тебя в живых. Они считают людей вирусом и не позволят выжить ни одному человеку. Они планируют уничтожить всех.

– О чем ты? Грядет конец света, Мировому Правительству пришлось принять ряд трудных решений, некоторые и правда были слож…

– Спроси себя: почему они просто не убили всех Убогих? Зачем превратили их в монстров? – кричу я. – Это все из-за программы! Это не Мировое Правительство, а… – я вздыхаю, качая головой. Не важно, он не поверит мне. Я бы не поверил, что мировых лидеров захватил в плен искусственный интеллект, если бы не видел это своими глазами.

Думаю, я выиграл достаточно времени, чтобы восполнить энергию.

– А кто? – спрашивает Джейкоб, прищурившись.

– Не кто, а что, – отвечаю я.

– Ладно, что тогда?

– Не важно, – я смотрю в глаза молодому охраннику. – Прости, Джейкоб.

Я набрасываюсь на него.

Быстро развернувшись, Джейкоб выбегает из камеры. Он пытается захлопнуть дверь, но я оказываюсь проворнее. Я просовываю руку между дверью из толстого металла и бетонной стеной. Слышу, как хрустят кости моих пальцев, пока Джейкоб тянет дверь на себя. Боль невероятная. Стиснув зубы, я пытаюсь приглушить вырывающийся крик.

Я закрываю глаза и дышу, превозмогая боль, открывая дверь. Агония в искривленной руке усиливается, пальцы сгибаются, а под кожей начинает образовываться сгусток крови, превращаясь в огромный синяк.

– Стой! Стой! – кричит Джейкоб, когда я хватаю его за воротник здоровой рукой и затаскиваю в камеру.

– Код четырнадцать в камере три-девятнадцать! – кричит Джейкоб.

Я бросаю охранника на кровать, хватаю его оружие и целюсь в него.

– Линзу, – требую я, протягивая руку.

– Ч-что? – бормочет Джейкоб.

Я прижимаю ствол УЗ-винтовки к его лбу.

– Дай мне свою Линзу.

Джейкоб поднимает дрожащую руку и снимает с глаза прозрачную контактную линзу. Я забираю ее и надеваю на свой глаз. Теперь я вижу трехмерный проекционный дисплей, которым могу управлять, используя зрение. Я нахожу меню с надписью «стазис» и активирую кровать. Парализующая игла пронзает кожу Джейкоба, и он тут же безжизненно падает.

Я смотрю на парализованного парнишку-солдата, лежащего на моей кровати.

– Прости, Джейкоб, – бормочу я и бегу к открытой двери, шлепая босыми ногами по металлическому полу. Быстро осматриваюсь.

Третий этаж, здание кубической формы, проходы по радиусу каждого этажа, примерно двести камер на этаже.

И тут я замираю. Я замечаю, что все камеры открыты, кроме четырех, соседних с моей.

– Где, черт возьми, все заключенные Блока? – спрашиваю я вслух.

Все еще ослабленный, я шагаю к соседней камере. Все эти тридцать дней, проведенных в Блоке, я надеялся, что Кина и Малакай живы. Их не было в списке выживших беглецов Хэппи, значит, они либо мертвы, либо в плену.

Я пытаюсь повернуть металлическую ручку двери, но она не поддается. Панель рядом с дверью запрашивает идентификацию радужной оболочки глаза. Бросив оружие на пол, я вглядываюсь в панель, пытаясь найти другой способ разблокировать ее.

– Эй! – раздается голос слева от меня.

Повернувшись, я вижу, как ко мне приближается женщина лет пятидесяти, она тянется к УЗ-пистолету на поясе.

Я бегу к ней, превозмогая боль во всем теле.

Она удивленно смотрит на меня, пока я приближаюсь к ней, и пытается достать оружие.

Я подбегаю к ней в тот момент, когда она уже выхватила пистолет. Я закручиваю ей руку за спину, вырываю пистолет и тычу дулом ей в спину. Я слышу треск своих сломанных пальцев и чувствую, как они восстанавливаются. От боли и скрежета костей я едва не уронил добытый пистолет, но держусь.

– Если активируете тревогу, пошлете какие-то бесшумные сигналы бедствия, если увижу хоть одного солдата, то пристрелю вас, понятно?

– Ты правда думаешь, что выберешься отсюда живым? – ворчит женщина.

– Это не первый мой побег из тюрьмы.

– Гален Рай…

– Заткнись, – велю я. – Кина Кэмпбелл, где она?

– Я ничего тебе не скажу…

Я направляю пистолет ей в ногу и нажимаю на курок. Она открывает рот, чтобы закричать, и спустя мгновение… – выражение потрясения на ее лице даже кажется забавным – кричит.

– Дважды спрашивать не буду, – шиплю я. – Камера Кины Кэмпбелл где?

Женщина делает шаг вперед и указывает на камеру через две от моей. Я чувствую абсолютное облегчение. Она жива, Кина жива.

– Кого еще они схватили? – спрашиваю я. – Малакай?

Охранница смотрит на меня вызывающе, покусывая нижнюю губу. Я целюсь ей в другую ногу.

– Рен Солтер, – всхлипывает женщина, вытягивая руку вперед, чтобы остановить меня. – Она в соседней камере, Малакай Баннистер рядом с Киной и Вудс Рафка тоже там, – она указывает на две камеры, следующие после камеры Кины.

– Почему остальные камеры пусты? – спрашиваю я. – Куда вы отвезли заключенных Блока?

– Мы никуда их не увозили. Они мертвы.

– Что? – спрашиваю я, потрясенный ее ответом.

– Они умерли, все они. В живых остались только вы, ваша шайка из Аркана.

Я пытаюсь понять, как такое могло произойти. Нам всем вводили одну и ту же технологию исцеления, так почему они умерли, а мы нет?

Нет времени обсуждать это, я толкаю охранницу вперед.

– Открывай камеру Кины, – приказываю я.

Она наклоняется и активирует сканер радужной оболочки глаза.

Я слышу щелчок замка, хватаю ручку, открываю дверь, и то, что я вижу, разрывает мне сердце.

Я знал, что Кина в таком же положении, как и я, но увидев ее, лежащую парализованной на кровати, – каждый мускул обездвижен, лицо расслаблено и так неподвижно, что кажется, она мертва, – я едва могу дышать.

– Дай свою Линзу, – велю я охраннице.

– Что ты собрался делать? – спрашивает она.