"Парвус заявил, что он хочет иметь частную беседу с Радеком. К удивлению Радека, Парвус предложил свои услуги советскому правительству и выразил желание просить у Ленина разрешения вернуться в Россию. Ему хорошо известно, сказал Парвус, что в партийных кругах России относятся подозрительно к его военной политике. Поэтому он готов защищать свою политику перед пролетарским судом и готов подчиниться решению такого суда. Парвус просил Радека передать лично Ленину его просьбу и немедленно известить его о решении Ленина".
По словам самого Радека, обращение Парвуса произвело на него глубокое впечатление, и он немедленно отправился в Петроград. По дороге он встретился с Ганецким. Когда они 18 ноября достигли финляндской границы, они оттуда уже послали телеграмму Ленину: "Мы едем экстренным поездом в Петроград. Имеем очень важное поручение. Просим немедленно совещания". К 17 декабря Радек вернулся в Стокгольм. Согласно воспоминаниям Радека, ответ Ленина был не только большим разочарованием для Парвуса, но и глубоко оскорбительным. Радек сообщил Парвусу, что большевистский лидер не может разрешить ему вернуться в Россию и что, по выражению Ленина, "дело революции не должно быть запятнано грязными руками". Политические планы Парвуса окончательно рухнули.
Обе стороны - германское правительство и большевики использовали Парвуса, а потом бросили его. Парвус однако летом 18-го года был убежден, что Германия в состоянии будет продиктовать мир на Западе, как она это сделала на Востоке. Он мечтал об объединенной Европе под политическим руководством Берлина.
Парвус сильно переоценил силу и выносливость Германии. Лишь в сентябре 18-го года Парвус увидел, что Германия войну проиграла. Он долгое время убеждал представителей большевиков в Стокгольме, что революция в Германии невозможна не только во время войны, но даже и немедленно после окончания войны. Когда же окончательное поражение германской армии на западном фронте и революция в Германии произошли в ноябре 18-го года, Парвус, вместо того, чтобы оставаться в Берлине, предпочел отправиться в Швейцарию в добровольное изгнание. В Швейцарии Парвуса заподозрили в том, что он тайный агент советского правительства и он был арестован. Германский посол в Берне Адольф Мюллер, старый приятель Парвуса, заявил швейцарскому правительству, что Парвус член германской социал-демократической партии большинства и политик, который энергично боролся против большевиков. Парвуса немедленно освободили. В ноябре 20-го года известный германский журналист Максимилиан Харден выступил в своем журнале "Цукунфт" с большой статьей, в которой разоблачал закулисную деятельность Парвуса во время войны. Совершенно случайно против Парвуса тогда резко выступил и его бывший старый друг Карл Каутский. В конце месяца Парвус был извещен, что он больше не может оставаться в Швейцарии. Парвус уехал в Германию и поселился в роскошной вилле на Ванзее.
12-го декабря 24-го года Парвус умер от сердечного припадка. Он пережил Ленина только на десять месяцев. Даже большинство германских социал-демократов после его смерти предпочли совершенно забыть его. Так бесславно кончил свои дни Александр Гельфанд-Парвус безусловно очень способный и очень талантливый человек, который сыграл роковую роль в истории России и всего мира.
Х
А. Литвак, один из лидеров еврейского социал-демократического "Бунда", который после объявления войны застрял в Цюрихе, рассказывает о Радеке в своих воспоминаниях (посмертное издание, вышедшее в Нью Йорке в 1949 году), что в августе 1914 г. туда же из Германии прибыл Карл Радек, который "имел очень плохую репутацию". Радек, с которым Литвак часто встречался, хвастался тогда, что у него есть связи с германскими генералами и австрийскими министрами. "Он говорил о тайнах высокой политики, - пишет Литвак, - как человек интимно посвященный в них".
Радек тогда был "интернационалистом" толка Мартова и Троцкого. В то же время он очень любил Австрию. Из его слов было ясно, что он хочет победы Австрии в войне. Сам Литвак был тогда искренним интернационалистом и противником войны. "В Цюрихе был момент, - пишет он, - когда не только мне одному казалось, что Радек готов был активно содействовать официальной Австрии в осуществлении ее политических планов. Радек много рассказывал о Парвусе, по его словам очень способном человеке, но распущенном, нечистом на руку и нечестном с женщинами. Радек отлично знал его со всеми его недостатками, однако говорил о нем с большой теплотой. Даже о его недостатках он говорил добродушно, как говорят о недостатках человека, которого любят. Мне казалось, что причина этого теплого чувства к Парвусу была та, что в самом Радеке было много от Парвуса.
Парвус состоял в близких сношениях с германским правительством. По словам Радека, даже с германской армией. Как служащий у Парвуса работал Ганецкий-Фюрстенберг, и я должен прибавить, что Радек близко стоял к обоим, к Парвусу и Ганецкому" (A. Литвак, Собрание сочинений (на идиш). Нью Йорк, 1945, стр. 245, 252, 256.).
В своей статье в берлинском журнале "Der Monat" Земан признает, что есть доказательства, что Радек и Ганецкий были тесно связаны не только с Парвусом, как агентом Германии, но что имели и другие такие связи. Но он тут же находит для них некоторое оправдание. "Теоретически, - говорит он, - они были гражданами Австро-Венгрии, которые не имели оснований заботливо избегать контакта с центральными державами". Тут, во-первых, фактическая ошибка: Ганецкий, родом из русской Польши, был не австрийским, а русским подданным. Во-вторых, оба они ведь выдавали себя за революционных социалистов, за самых последовательных интернационалистов, оставшихся верными идеям Карла Маркса и Интернационала.
Только совершенным незнанием истории большевистской партии и непониманием сущности большевизма можно объяснить следующее заявление авторов или автора "Введения" к книге "Германия и русская революция 1915-1918 г.": "Среди документов министерства иностранных дел нет доказательств, что Ленин, человек осторожный, был в непосредственном контакте с какой-либо германской агентурой. Насколько он знал о деятельности людей окружавших его - трудно сказать". В своей статье в "Der Monat" Земан пишет, что сношения с немцами в 1917 г. переняли Платен, Радек, Ганецкий, Григорий Шкловский и другие "люди второго разряда, с ведома или без ведома Ленина".
На этом основании большевизанствующие и мало осведомленные или просто политически невежественные рецензенты книги "Германия и русская революция 1915-1918 г." в целом ряде серьезных английских и американских газет и журналов уже писали, что якобы не установлено, что Ленин и его партия были связаны с Германией и получали от нее огромные суммы. А один очень серьезный американец договорился даже до того, что если и доказано, что немцы дали большевикам большие суммы денег, то не доказано, что эти деньги попали в руки Ленина. Если это не попытка "обелить" Ленина, то это просто сверхъестественная глупость. Конечно, Ленин не встречался ни с Вильгельмом II, ни с Людендорфом и не договаривался лично с канцлером Бетманом-Гольвегом и не получал от них ящиков с золотыми германскими марками или с русскими государственными ассигнациями. Ленин лично ведь тоже не участвовал ни в "экспроприациях", которые большевистские "боевики" с ведома Ленина производили в годы первой революции, пересылая ему награбленные деньги. Ленин тоже лично не участвовал и в вооруженном восстании, организованном по его настоянию, которое привело его к власти. Но большевистская партия никогда ни одного шага не сделала без его ведома, больше того, он всегда был инициатором всех решений и выступлений партии. Правительство Вильгельма II давало деньги не отдельным большевикам, "окружавшим" Ленина, но именно партии, а Ленин всегда был ее абсолютным диктатором. Никто никогда не действовал от его имени, не будучи заранее уполномоченным на это Лениным.
Имя Троцкого почти не упоминается ни в документах, опубликованных в книге "Германия и русская революция 1915-1918 г.", ни в статье Земана в журнале "Der Monat", ни в книге "Купец революции" а между тем Троцкий, по крайней мере в 1917-1918 гг. несомненно был соучастником германо-большевистского заговора. До войны Троцкий жил в Вене. Когда вспыхнула война, старый лидер австрийской социал-демократической партии, Виктор Адлер, помог Троцкому получить от австрийского правительства разрешение на выезд из Австрии для него самого и его семьи. Троцкий переехал в Цюрих. Там он опубликовал брошюру на немецком языке под заглавием "Война и Интернационал". В ней он резко критиковал, главным образом, немецких социал-демократов за их поддержку военной политики германского правительства. Но через несколько месяцев он переехал из Цюриха в Париж и там стал ближайшим сотрудником газетки "Голос", органа социалистов противников войны. Позже, когда французское правительство закрыло "Голос", газета начала выходить под названием "Наше Слово" и Троцкий стал ее главным редактором. Ближайшими сотрудниками "Нашего Слова" были:
