– Я Вела! Давай иглать!

Хлебушек замерла на заборе и уставилась вниз в направлении прозвучавшего голоса.

– Ты ещё маленькая для моих игр. Ты даже слова не выговариваешь, – надменно ответила Хлебушек.

– Нет! Я узэ больсая! Давай длузыть, я тозэ могу заплыгнуть на забол!

– Дружить? – рассмеялась Хлебушек.

Прогнившая доска хрустнула, и она повисла на заборе, зацепившись подолом платья за остроконечный штакетник. Потом затрещал рвущийся подол, и Хлебушек свалилась на землю. Вера звонко рассмеялась.

– Ты слёпнулась! Плямо с забола!

– Ах, ты смеёшься? – рассердилась Хлебушек. – Не нужны мне такие друзья, иди играй сама с собой!

Хлебушек схватила горсть земли и швырнула сквозь забор в Веру. Маленькая девочка заплакала от обиды.

– Полина! – папин голос звучал очень строго. – Это уже перебор! Иди в дом и сиди там тихо!

Так мы узнали настоящее имя нашей героини. Но для нас она всё-таки будет Хлебушек. Когда папа говорил строгим голосом, а тем более называл дочь настоящим именем, спорить с ним было бесполезно. В такие моменты Хлебушек даже сомневалась, папа ли с ней разговаривает: настолько его голос был холодным и сердитым.

Хлебушек сидела на полу дачи и скучала. Казалось, прошла уже целая вечность. С собой на дачу девочка привезла мешок разных игрушек, но они все ей надоели. Даже говорящие роботы и куклы, которых можно было одевать и причёсывать, как настоящих людей. Они лежали на полу и совсем не радовали Хлебушка.

В дом вошла мама и села рядом.

– Ты знаешь, я каждое лето жила на этой даче, когда была маленькой. Где-то тут даже остались мои игрушки. Если хочешь, мы их поищем.

– Да! – оживилась Хлебушек. – Давай найдём их!

Хлебушку не терпелось их увидеть. И вот она уже прыгала вокруг родителей и канючила:

– Игрушки, мам! Пап, достань мне мамины игрушки! Мам-пап-пап-мам!

Первым не выдержал папа:

– Коть, где они?

Услышав, где лежат игрушки, Хлебушек пришла в неистовый восторг:

– Чердак! Мы полезем на чердак! – она запрыгала от радости и, споткнувшись, даже упала.

– Ну уж нет! Не мы, а папа. На стремянку я тебя не пущу. Посмотри на себя, ты падаешь на ровном месте! Тем более что на чердаке темно, пыльно, и вообще неизвестно, что там.

Они поднялись на второй этаж. Хлебушек смотрела на стремянку, которая своей верхушкой уходила в темноту прямоугольной формы. По ту сторону потолка что-то шуршало, стучало, скрипело, громко чихало и тихо ругалось.

– Па-а-ап! Ну что там?

– Апчхи! Тут всё, Хлебушек! Всё, что можно вообразить в своей голове, есть на этом чердаке. Представляешь, я нашёл здесь даже шишку на лбу и ушибленный мизинец. Тебе надо?

– Нет, пап, мне – только игрушки. Шишку можешь оставить себе.

– Спасибо, доча!

Из тёмного прямоугольника в потолке сначала показались ноги отца. Затем постепенно появились туловище, правая рука, шея… Последними с чердака спустились голова и левая рука, которая удерживала на папиной макушке большую пыльную коробку. Хлебушек видела на картинках в одной книге, что так носят корзины и кувшины с водой в далёкой и жаркой стране Индии.

– Пап, ты индус?

– Иногда. Но мне больше нравится быть эскимосом. Они с рождения едят только эскимо!

– Эскимосы едят рыбу, ягоды и мясо, – вмешалась мама. – Лучше покажите, что вы нашли?!

– Рыбу, ягоды и мясо я, кстати, тоже люблю! – ответил папа, но его уже никто не слушал.

Хлебушек перевернула коробку на бок и вытряхнула на ковер всё её содержимое. Здесь были старые куклы, волчок с облупившейся краской, шкатулки, книжки и раскраски. Ёжик, пара зайцев и даже паук, притом настоящий. Он быстро удрал из коробки в щель в полу – кажется, пауки не очень любят женский визг. Игрушки были старые, выгоревшие на солнце. Хлебушек даже расстроилась: она ожидала чего-то другого. Шкатулки были интереснее всего, ведь пока их не откроешь, не узнаешь, что внутри. В одной из лакированных коробочек нашлись бусы, в другой – колечки и ленточки, в третьей – высохшие, но по-прежнему красивые листочки клёна. Мама сидела рядом и вместе с Хлебушком молча перебирала найденные сокровища, время от времени улыбаясь.

– Это ещё не всё. Где-то должны быть ещё игрушки, – сказала мама. – Мы потом найдём остальное. Я пойду вниз наводить порядок на веранде. Как наиграешься, спускайся к нам с папой, хорошо?

Но Хлебушек была так увлечена своими новыми и одновременно старыми мамиными игрушками, что ничего не ответила.

Неизвестно, сколько времени прошло, но Хлебушек наигралась с тем, что помещалось в коробке. Ей стало скучно.

В доме было тихо. Девочка хотела уже спускаться на первый этаж к маме и папе, но тут её взгляд остановился на стремянке. Та по-прежнему стояла под открытым люком и приглашала заглянуть на чердак. Тёмный, он пугал и манил одновременно. Словно большая шкатулка, в которой наверняка столько всего интересного! Что же ещё есть на чердаке? Этот вопрос теперь звучал в голове Хлебушка большими буквами. Хотя как можно звучать буквами? Непонятно. Но этот вопрос Хлебушек одновременно слышала и видела в своей голове.

Стремянка была крутой, ступеньки – узкими. Хлебушек держалась за лестницу так крепко, что даже немного заболели пальцы рук. Она знала, что смотреть вниз ни в коем случае нельзя, иначе станет ещё страшнее. Через пять ступенек голова смелой и очень любопытной девочки уже была на чердаке. Поначалу ничего рассмотреть не получалось: было слишком темно. Но спустя несколько секунд глаза Хлебушка привыкли, и она стала различать очертания коробок, мешков и чемоданов. Забравшись на чердак полностью, она принялась исследовать эту огромную пыльную шкатулку, полную тайн.

Хлебушку было страшно. И причин для этого имелось много, целый список. Во-первых, девочка боялась, что родители будут недовольны тем, что она одна и без их разрешения полезла на чердак. Но в своё оправдание она могла сказать, что залезала медленно, держалась крепко, не смотрела вниз и вообще была осторожна и внимательна. Папа и мама всегда просили её так делать. Во-вторых, Хлебушек предусмотрела не всё: не подумала, как спуститься обратно, ведь придётся смотреть вниз. А это точно будет страшно. В-третьих, тёмный чердак – это само по себе пугающе. Здесь даже не нужно ничего объяснять. Понятно же, что там могут жить какие-нибудь противные гусеницы или жуки, кусачие осы или пчёлы. А из разных сказок Хлебушек знала, что на чердаках обитают всякие бабайки, барабашки и прочие привидения. Хотя некоторые из них добрые. Одно даже симпатичное, с моторчиком и любит варенье. Хлебушек решила: обратно возвращаться всё равно будет страшно, глупо спуститься вниз, испугавшись, но так и не посмотрев, что здесь, на чердаке.

В одной из коробок лежали старые журналы и газеты. В них было очень много длинных слов, которые Хлебушек не понимала и даже не могла прочесть полностью.

– Шрык саж! Кротимил Куцер подбердил! Годже бадря грони!

Папа говорил, что так бывает во сне: ты пытаешься бежать, но не можешь; читаешь что-то, но ничего не понимаешь. Впрочем, это были умные взрослые газеты, и Хлебушек решила, что они либо очень сложные для маленькой девочки, либо на каком-то неизвестном языке.

В другой коробке лежала посуда. В третьей – старые шторы и полотенца. Пыльный кожаный чемодан оказался закрыт на ключ, а два фанерных ящика были заколочены гвоздями. Хлебушек огорчилась: ничего интересного найти не удавалось. Она уже было собралась спускаться вниз, как заметила свет за одной из коробок. В стене чердака прорисовывался прямоугольник, очень похожий на небольшую дверь. Догадку подтверждал маленький шпингалет. Недолго думая, девочка дернула его и толкнула дверь.

В лицо ей ударили яркий свет и поток свежего воздуха. Хлебушек на секунду зажмурилась. Дверь вела на крышу дома. Как вы уже поняли, девочка в погоне за тайнами и ответами на свои вопросы растеряла весь страх. Она осторожно вылезла на покатую черепичную крышу. Её взору открылась захватывающая дух картина. Дом окружали бесчисленные высокие сосны. Между ними то там, то тут виднелись крыши. Сосны одновременно походили и на мачты кораблей, и на огромные пальмы, словно вокруг были джунгли. Сходства с ними этой картине добавляли беспрестанный шелест листьев и щебет птиц: