— Да и в такое «удачное» появление «проверенного» человека теперь тоже не верю. Нее-е, это опять коминтерновские в свои игры играют. С-суки! Что-то они затевают в латинской Америке! А подходов к ним нет. Вот наверняка агенты коминтерна есть во всех наших структурах, вон, уже и до культуры добрались! А вот наших агентов у них нет и не пробьёшься туда. Как орден иезуитов у католиков. Закрытая каста со своим уставом и командованием. А вот кому они служат, это ещё большой вопрос!
— В общем так, товарищи. Пока что — это всё наши ничем не подтверждённые домыслы. Но будем иметь в виду, что скорее всего Лапин работает на Коминтерн. Возможно, это нам ещё пригодится в будущем. С какой целью Коминтерн решил провернуть свою операцию через нас, гадать не станем, но подозреваю, что с этим «музыкантом» мы ещё огребём хлопот. Вы только посмотрите, как ловко его нам подсунули? Мы даже не поняли этого! Со стороны посмотреть, так вообще всё выглядит чистой случайностью.
— Но наверняка он не просто так нацелился на южную Америку, что-то ему там нужно. Вот и посмотрим, что у Коминтерна на уме. Тем более, что всё должно произойти быстро. Времени до начала гастролей у Лапина совсем немного и вряд ли их срыв входит в его планы. Слишком уж велики ставки. Всё должно решится в ближайшие недели… Всё товарищи, теперь расходимся по своим рабочим местам. Работы у нас невпроворот и без этих «иезуитов».
Довгалевский вошёл в свой кабинет, прикрыл дверь и подошёл к окну. Опять дождь! И на душе также пасмурно. Прижавшись лбом к оконному стеклу немного постоял в раздумье и вздохнул: — Эх, Миша-Мишка! И в какую же авантюру ты ввязался? Зачем тебе это Коминтерн? Или у тебя выхода не было? Там такие волки сидят, что ты им только на один зуб! Лучше б музыкой занимался…
* * *
Покинув Консульство ловлю такси и уже через десять минут вбегаю в фойе отеля «Плаза». От консульства до гостиницы не более получаса ходьбы пешком. Но под проливным дождём, без плаща и зонтика? Увольте! У стойки на ресепшен сообщаю портье что моя фамилия Лапин и прошу предупредить мистера Маркуса Майера из шестьсот семнадцатого номера, что я сейчас к нему поднимусь.
Пока портье звонит в номер, быстро просматриваю стопку лежащих на стойке администратора газет, и в «Нью-Йорк таймс» за вчерашнее число нахожу большую заметку с фотографией Марлен Дитрих, сообщающую что голливудская кинозвезда отправляется в Большой Круиз на «Императрице Британии». Взглядом вопросительно указываю портье на газету и получив разрешающий кивок забираю газету с собой, прохожу через холл и темнокожий лифтёр поднимает меня на шестой этаж. А в номере отеля кроме Маркуса неожиданно встречаю Джейкоба Шуберта. Отлично!
— Господа, у меня слишком мало времени, так как заскочил в отель только за своим костюмом и смокингом. Но очень рад, что встретил Вас обоих, особенно Вас, мистер Шуберт! Вы представляете? Вчера просидел в Консульстве до самого вечера, но так и не дождался своего Генерального консула, а сегодня с утра убил почти три часа чтоб донести до него простую мысль известную любому человеку, связанному с шоу-бизнесом.
— Рекламы никогда не бывает много! Мы-то с вами люди творческие и понимаем это хорошо, но вот наших дипломатов еле уговорил, чтоб они отпустили меня в небольшое рекламное турне. Маркус, пожалуйста достаньте мои чемоданы, мне необходимо взять несколько вещей в дорогу. Кстати, Вы позволите воспользоваться Вашей ванной комнатой? А то промок под дождём до нитки, да и в консульстве упрел, пока этих тугодумов убеждал!
Джейкоб Шуберт, ошеломлённый моим напором и экспрессией переводит ничего не понимающий взгляд с меня на Майера и вновь на меня. И пока Маркус ходит за моими чемоданами пытается прояснить ситуацию:
— Мистер Лапин, о каком рекламном турне Вы говорите? Мы что, уже начинаем нашу рекламную компанию? Но мы ещё даже не репетировали мюзикл!
— Успокойтесь Джейкоб, это не рекламная компания мюзикла. — протягиваю антрепренёру газету, сложенную так чтоб было видно лицо Марлен. — Такой шанс никак нельзя упускать! И нам в будущем Марлен очень поможет. Я лишь слегка подыграю кинозвезде и заодно засвечусь перед публикой в её обществе. Но когда начнётся наша рекламная компания все сразу вспомнят о ком идёт речь. Вот кто я сейчас в Нью-Йорке? Малоизвестный композитор что-то сочинивший и сыгравший в Европе. Обо мне мало кто знает как о музыканте, ещё меньше — как о дирижёре. Надо заинтриговать публику, что я и собираюсь сделать!
— Но это же Большой Круиз! — в голосе Шуберта слышится паника. — Вы что, решили отказаться от контракта?
— Джейкоб? Вот откуда у Вас такие коварные идеи? Вы что, хотите оставить меня без гонорара? Даже не мечтайте! Я намерен полностью закрыть наш контракт и получить свой гонорар до последнего цента. Посмотрите на списки пассажиров лайнера, там сплошные Морганы, Фрики, Карнеги и прочие «нефтяные короли и финансовые тузы» современной Америки. И это только сливки с северной её части, а ещё и южная присоединится. С помощью этой публики я намерен заработать для нас просто неприличные деньги! — да уж… Остап Бендер сейчас бы просто прослезился от умиления!
— Но как? — в голосе моего импресарио ещё звучит сомнение, но уже слышна и заинтересованность. — Ходят слухи что у Дитрих появился новый любовник. Вы что, собираетесь перейти ему дорогу? И чем же нам могут помочь все эти уважаемые и богатые, но увы, отъезжающие джентльмены? Не думаете же Вы, что их удастся уговорить остаться ради Вашей премьеры?
В это время Маркус вносит мои чемоданы. Перебираю и сортирую свои вещи аккуратно укладывая в саквояж смокинг, пару сорочек, футболок, шорты и прочую мелочь. Кроме документов и неизменного кейса с дерринджером больше ничего не входит. А… и так сойдёт! Чемодан решаю не брать, с саквояжем сподручнее, да и назад ещё хрен знает, как и на чём буду возвращаться. Укладывая вещи одновременно продолжаю свой разговор с Шубертом:
— Джейкоб, Вы недооцениваете возможности современного радио и телеграфа! Все эти господа очень влиятельные и богатые, но совершенно занятые люди, и даже на отдыхе без постоянной связи они свой бизнес уже не представляют. А пара-тройка доброжелательных рекомендаций или просто одобрительных высказываний в мой адрес из их уст стоят гораздо больше, чем обычная шумная рекламная компания в прессе.
— И что за пошлые у Вас намёки? Я никому не собираюсь перебегать дорогу. Конечно, Марлен — красотка, с этим никто спорить не станет, но мне-то лишь шестнадцать лет! Дело в том, что её любовник — мой большой друг и кое чем мне обязан. — хм, а что-то моё сердце даже и не дрогнуло. — Думаю, он не откажет мне в любезности и познакомит меня со своей подружкой.
— На борту лайнера полно журналистов и репортёров, надеюсь вы увидите в газетах несколько снимков Марлен в моём обществе, а большего нам и не надо. До Буэнос-Айрес меньше двух недель пути, постараюсь за это время её очаровать и тут же вернусь обратно. — ухожу в ванную комнату оставив Шуберта в компании Майера. Им есть что обсудить.
Через полчаса выхожу из ванной комнаты и привожу себя в порядок у зеркала. Костюмчик «от Кравица» на мне сидит как влитой. Я его берегу и за всё время проживания в Париже одевал не более десятка раз. Но сейчас ему предстоит пройти нелёгкое испытание. Смокинг, это для статусных мероприятий, а другой одежды с собой не беру. Разве что на обратном пути что-нибудь прикуплю более подходящее для путешествия. Но до этого ещё далеко.
Поправив бабочку машинально проверяю манжеты сорочки и карманчик жилетки. Упс! А запонок и часов-то и нет. Это как-то не по статусу. Хм… Растерянно оглядываюсь на своих «компаньонов». Майер усмехаясь снимает с руки и протягивает мне свой наручный хронометр. — Дарю! — нихренасе, вот это подарок! Новенькие швейцарские часы в корпусе из жёлтого золота, коллекция выпущена только два месяца назад, а уж какие дорогущие, не каждому моднику по карману!
Шуберт немного медлит, но решительно снимает свои запонки и тоже протягивает мне. — Мистер Лапин, это от чистого сердца! Тоже примите в подарок, а то сорочка без запонок — это моветон. Вам они как раз в тон костюма и к цвету глаз подходят. — запонки с синенькими камушками. Что за камень не имею понятия, но явно не бижутерия, Джейкоб к своим аксессуарам относится трепетно. Растерянно благодарю своих компаньонов, и они довольно посмеиваются.
