— Ты разрушил мою жизнь, — шепчет она.

Я наклоняю голову, пока наши носы не соприкасаются, как в тот день, когда мы встретились на парковке.

— Я знаю.

Она молчит. Не сводя взгляда, мы долго смотрим друг на друга, кончики наших носов — единственная точка соприкосновения. Казалось бы, прошла целая вечность, но затем Милена резко разворачивается и скрывается в гостевой спальне.

Глава 8

Я брожу по ряду мыльных принадлежностей, когда в кармане вибрирует телефон, оповещая о входящем сообщении.

09:23 Бьянка: «Анджело только что мне рассказал. О чем, черт возьми, ты думала, уезжая в Нью-Йорк? Не могу поверить, что ты мне соврала! Ты в порядке?»

Со вздохом я нажимаю на значок микрофона, записывая голосовое сообщение. Обычно мы с Бьянкой переписываемся, так как она не может говорить, но мне понадобится полчаса, чтобы напечатать все, что я хочу сказать.

— Прости, что солгала тебе, моя попрыгушка. Я в порядке, наверное. Все еще пытаюсь смириться с тем, что все, ради чего я так долго и упорно трудилась, пошло… коту под хвост. Представляешь, в начале месяца я принимала роды на парковке? Было очень страшно, Бьянка, но в то же время самое незабываемое чувство. Сальваторе сказал, что я больше не буду работать. Этот контролирующий сукин сын... Секундочку. — Я поворачиваюсь лицом к мужчине-горе, стоящему в паре шагов позади меня. Я считала Сальваторе странным, но этот парень превосходит его на порядок. По дороге сюда он не проронил ни слова.

— Алессандро, верно? Ты не против? — Я показываю рукой, чтобы он отошел. — Я хочу поговорить по душам с сестренкой.

Мой телохранитель делает шаг назад и скрещивает руки, глядя на меня пронзительным черным взглядом. Я закатываю глаза и продолжаю.

— Про Сальваторе. Я так зла на него! — шепчу в трубку. — Мы уже встречались. Сальваторе и я. Три раза. Он ни разу не сказал мне, кто он, и я думала, что он просто парень, понимаешь? Я поняла, кто он, только когда он пришел ко мне вчера, чтобы подписать бумаги о браке. Он мне нравился, Бьянка. Он мне очень понравился. Мы ходили на свидание, вроде как, а потом он оказался гребаным доном нью-йоркской семьи.

Я беру с полки средство для мытья тела с запахом шоколада и нюхаю его.

— Не знаю, что я о нем думаю. Я ненавижу его за то, что он заставил меня выйти за него замуж и разрушил все мои планы. Если бы могла повернуть время вспять, я бы никогда не приехала сюда. Но отчасти он мне все еще нравится, и это меня еще больше расстраивает.

Я поставила шоколадное средство на место — слишком сладкий запах — и взяла одно с ароматом кокоса.

— Похоже, кто-то пытается его убить, поэтому у меня четыре телохранителя. Четверо! Я в супермаркете, а за мной тащатся четыре парня в темных костюмах. Господи. Вот так моя жизнь перевернулась с ног на голову за двадцать четыре часа. Как Михаил? Лена? Как ты? Спина не болит? Я скучаю по тебе, милая. Прости, что солгала тебе, но поверь мне, я поплатилась за это с процентами.

Я отправляю сообщение и иду к кассе, Алессандро следует за мной, а другой телохранитель идет в нескольких метрах позади. Третий стоит в углу, наблюдая за обстановкой. Четвертый остался у входа. Какой перебор. Что, если я решу выйти на пробежку? Неужели все четверо будут бежать за мной по пятам?

С утра пораньше я поймала Сальваторе, перед тем как он уходил, и сказала, что мне нужно в больницу, чтобы подать заявление об увольнении. Он ответил, что все уже улажено. Улажено! Как будто это подписка на гребаный онлайн-журнал, а не мечта всей моей жизни! Что же мне теперь делать? Может, найти какую-нибудь небольшую частную больницу, закончить там специализацию и работать. Это было бы не так опасно, как работа в большой больнице вроде больницы Святой Марии. Да, это отлично подойдет.

* * *

— Нет, — говорит Сальваторе и возвращается к еде.

— Что? Почему?

— Они не разрешат телохранителям сопровождать тебя в больнице. В любой больнице.

— Они могут остаться снаружи.

— Не подходит.

Я кладу вилку и делаю глубокий вдох.

— Что, по-твоему, я должна делать весь день?

— Все, что захочешь.

— Я хочу работать.

— Все, что угодно, кроме этого.

У меня возникает безумное желание обхватить его шею руками и придушить.

— Я сойду с ума от безделья. Я не могу так жить.

— Я дам тебе денег. Создай благотворительный фонд или что-то в этом роде.

— Благотворительный фонд? — Я смотрю на него. — Я обрабатываю раны и вставляю катетеры. Я понятия не имею, как работают благотворительные организации и как вообще могу их организовать.

— Погугли.

Погугли. Отлично.

— Почему ты настоял на браке со мной?

— Я уже говорил тебе. У меня свои причины.

— Ты поделишься со мной своими причинами?

Он смотрит на меня пронзительными янтарными глазами. Я хочу отвернуться, но не могу.

— Нет, — говорит он и снова возвращается к трапезе. — На следующей неделе мы идем на аукцион. Я планирую купить одну картину. У тебя есть платье?

— Я никуда с тобой не пойду, Сальваторе.

— Нет, пойдешь.

— Я сказала «нет».

— Неважно, что ты сказала, Милена. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, и ты либо пойдешь добровольно, либо я приволоку тебя за собой. Выбирай.

Я сжимаю вилку в руке и наклоняюсь вперед, пока не оказываюсь прямо напротив его лица.

— Пошел ты. В задницу. — Я усмехаюсь.

Мгновение он смотрит на меня, затем хватает меня за подбородок, не успеваю я даже пошевелиться.

— Непременно, так и сделаю, cara.

Я освобождаясь от его нежной хватки.

— Мечтай дальше. Ты и близко ко мне не подойдешь.

Я могу ошибаться, но мне кажется, что уголки его губ слегка изогнулись кверху.

— Если у тебя нет подходящего платья, Алессандро отвезет тебя за ним. Не хочу, чтобы ты пошла в том коротком диско-шаре, в котором была в баре. На сей раз тебе нужно платье, которое прикроет твою задницу.

— Ах? Так ты любовался моей задницей?

— А то, — говорит он, берет свою тарелку и несет ее в посудомоечную машину.

Я смотрю, как он уходит в сторону приватной зоны пентхауса, наслаждаясь его задницей в угольных брюках вопреки здравому смыслу. Задница у него что надо, и она прекрасно сочетается с его узкой талией и широкими плечами. Не помню, чтобы я когда-либо встречала мужчину, который носил бы костюмы так, как это делает Сальваторе, словно он в них родился. Он очень сексуальный и... Остановись, черт возьми! Каким бы красавчиком он ни был, это не отменяет того, что он мудак. Мне лучше об этом помнить.

Глава 9

Как раз закончил варить кофе, когда Милена выходит из холла и плетется через гостиную на кухню. Ее волосы в беспорядке, ноги босые, и она несет под мышкой свое ущербное животное, словно сумочку. На кухне она что-то бормочет, проходя мимо меня и направляясь к холодильнику. Открывает дверцу и достает пакет молока, затем переходит к стойке. Кот все еще находится под ее правой подмышкой и смотрит на меня злобным взглядом.

После вчерашнего ужина Милена скрылась в своей комнате и не выходила. Очевидно, она изо всех сил старается меня избегать. Я беру спутанную прядь, упавшую ей на лицо, и убираю ее, стараясь, чтобы тыльная сторона моих пальцев коснулась кожи ее щеки. Милена бросает на меня косой взгляд, который, как я полагаю, должен быть сердитым, но всю картину немного портит ее зевок.

— Что с тобой случилось? — спрашиваю я.

— Прошлой ночью смотрела последний сезон «Очень странные дела». Закончила в четыре часа утра и не могла уснуть.

Она смотрит на стоящую перед ней кофеварку, затем переводит взгляд на кофе, который я приготовил для себя, и наклоняется, вдыхая аромат. Неуверенно протягивает руку к кружке и медленно тащит ее вдоль стойки. Поставив кофе перед собой, она бросает на меня быстрый взгляд, вероятно, ожидая моей реакции. Не разрывая зрительного контакта, Милена достает молоко и наливает немного в кофе. В мой кофе. Который я пью черным. Закончив с молоком, она тянется к сахарнице, но та оказывается вне пределов ее досягаемости. Мы по-прежнему смотрим друг на друга. Не отводя от нее глаз, я перетаскиваю сахар вдоль столешницы, пока он не оказывается перед ней. Сахарница с завинчивающейся крышкой, так что ей придется опустить кота.