Довольный, что его новая власть слушает, а не палками побивает, дедушка впал в многословие и рассказал зачем-то об истории Римской империи, о тёмных веках и Возрождении. Правда, всё это применительно к Специи. Всё же Ванька тот ещё полиглот. Этот бубнит, бубнит, а корнет потом пару слов скажет и опять на святого отца глядит во все гляделки и бормочет себе что-то под нос. Так сказать, сложности перевода. Уяснил из рассказа Брехт следующее. Основали поселение русские. Они же этруски. Потом его стёрли почти с лица земли матушки набеги остготов. За остготами набежали Гунны. Потом всякие Аталарихи. Или это сначала Аталарих. Да и бог с ними с готами! А Аттила он же не вестгот? Ай, дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Ага, вон, чего-то новое пошло. Чёрная смерть, ну, это и сам Пётр Христианович перевёл. Было три вспышки чумы, которые почти полностью вновь город уничтожили. А ещё постоянные войны и набеги из Генуи. Там вечно власть менялась, и как только сменится, так обязательно карательная экспедиция в Специю, где пытались укрыться бывшие власти. А теперь вон Господь совсем разгневался и послал исчадие Ада — Наполеона.
— Так я его убил. Ванька, ты спроси… — Брехт репу почесал, Ну присоединил он Лукку к Баварии, но у Лукки нет выхода к морю. Там нет порта. А тут замечательный порт. И если этот город, который всё время Генуэзцы разоряют, присоединить к герцогству Лукка, то и герцогство уже нормальное будет и главное — у него будет замечательный порт на Средиземном море. Как без порта? А имея его возможности, учитывая Дербент и Баварию, Специя легко может потеснить Геную. И двадцати лет не пройдёт, как зачахнет Генуя и Марсель и главным портом на севере Средиземного моря станет его Специя. Осталось только местных перетянуть на свою сторону. А это будет легко сделать, показательно вырезав французский гарнизон, и тут ещё нужно, чтобы ни один итальянец не пострадал. С пехотинцами не вопрос, с кавалерией ещё проще. Опять корабли. Нужен план.
— Ванька, ты его спроси, как отнесутся местные к приглашению войти в королевство Бавария вместе с Луккой.
— Вашество, он не понял что ли меня, опять про свои бочки с вином зарядил.
— Всё, бог с ним, пообещай, что отдадим в двойном размере или серебром тоже по двойной цене. И выпроводи его. Чапай думать будет.
В палатке было жарко, несмотря на то, что солнце почти за горы уже спряталось. За день земля нагрелась и теперь щедро отдавала тепло, даже не спрашивая, а нужно ли это вымотанным тяжёлым переходом войскам. Брехт хотел вылезти из палатки, но передумал. Там отвлекать от стратегии захвата огромных военных кораблей будут.
По потолку зелёному ползали осы. Успели в палатку залететь. Вредные насекомые. Они — гады прокусывают виноградину, когда та созреет и выпивают немного сока. И домой, а виноградина скукоживается. В Дербенте прямо бедствие, чуть не пятая часть урожая погибает от них. Хоть пестициды какие выдумывай.
Блин, и тут отвлекают. У Ермолова сотня зажигательных ядер есть. Там внутри напалм, ну солярка с керосином и мылом, Если всей сотней бахнуть по этим двум кораблям, то незнакомые со свойствами напалма морячки французские с огнём не справятся. Будут водой гасить, а загорится сразу в десятках мест. Жара, сухое дерево, паруса, вспыхнет махом. То есть, просто победить не вопрос. Вопрос в жабе. Хотелось эти два кораблика залучить в свой удел с минимальными повреждениями. Отправить ночью егерей на абордаж? Ага, на корабле несколько сотен человек экипаж. Пусть они нечета его егерям, и те будут в бронежилетах и с пистолями, но при бое на ограниченном пространстве всегда будут потери. Не пойдёт такой способ. Бабы ему тут в Италии точно новых егерей не нарожают.
Предложить сдаться? Смешно. Они могут поднять паруса и спокойно уйти в Марсель или Геную. Значит, всё же пушки. Пушки детям не игрушки. Стоять! Бояться! А ведь должно сработать.
— Ванька, Ермолова сюда бегом. Чапай план придумал.
Событие пятьдесят пятое
Весьма легко считать себя великим человеком, если ваш мозг не отягощён ни малейшим подозрением, что на свете жили когда-то Рембрандт, Бетховен, Данте и Наполеон.
Стефан Цвейг
Алексей Петрович от жары тоже страдал, но ходил в застёгнутом на все пуговице кителе. Плотная ткань афганки, в которой все сейчас и воюют, намокла от пота у шеи и под мышками. Другие офицеры, да и сам Брехт, рассекали в рубашке белой с короткими руками по типу милицейской летней, а новоиспечённому генералу низя. Должен мундир демонстрировать.
— Товарищ генерал, тут мне мысль умная в голову мою пришла. Скажи мне, что ты будешь делать, когда салют увидишь?
— Кхм. Ты, не темни, мысль свою говори, Пётр. — Утёрся рукавом Ермолов.
— Скучный ты человек, Алексей Петрович. Ладно, не хочешь интересный рассказ. Получай команду. А, ну, тебя! Всё одно расскажу про мысль.
— Слушаю, — генерал плюхнулся в усиленное под его вес и вес фон Витгенштейна походное креслице.
— Как чуть стемнеет, выдвигаемся на вот эти холмы у города, — Брехт ткнул карандашом в кружочки на карте. Карта трофейная, очень подробная. Молодцы французы. — Все восемь батарей. Заряжаете шрапнелью и вкручиваете взрыватель с максимальным замедлением. Тут по карте около двух вёрст будет до кораблей. Как приготовитесь… Да, с собой возьми сотню ракет. Разных цветов. Как приготовитесь, сделайте из пары пушек холостой выстрел, чтобы привлечь внимание на кораблях. И через минуту начинайте в их сторону ракеты запускать. Пока не кончатся. Все сто запулите. Как думаешь, что произойдёт?
— Эх, Пётр, тебе бы в Главнокомандующие. Лихо придумано. Они вылезут все на верхнюю палубу, фейерверк получше рассмотреть. — Просиял Ермолов.
— Точно. И тут ты их шрапнелью. Да, можешь и парочку зажигательных ядер отправить, но не больше. Они должны эти пожары погасить. Корабли же целыми нужны. А как погасят, опять шрапнелью их причеши. Поговори с артиллеристами. Нужна максимальная скорострельность. Пока они назад в трюмы свои не забились.
— Это понятно! Что тут говорить⁈ Подожди, Пётр, а что это даст в итоге, они же все, один чёрт, не погибнут. Всё равно штурмовать потом. Кучу народу положим, может, всё же сжечь лучше? — Вот, правильный вопрос.
— Сжечь успеем. Я думаю, что они лишатся всего командного состава. Офицеры же первые на палубу выскочат салют посмотреть. А утречком к ним парламентёра зашлём и предложим сдаться, а то утопим. Без командиров они сговорчивее станут. И без них же уплыть не смогут. Матросы в картах и всяких компасах не лишку понимают. Кроме того шрапнель посечёт им весь такелаж.
— А ведь верно. Эх, мне бы твою голову.
— Ну, уж нафиг, пусть в королевстве один красавец будет, два это слишком уже.
— Пётр, а сам город как штурмовать будем? — Ермолов опять рукавом рожу красней сделал. Хоть прикуривай.
— Не будем мы эту Специю штурмовать.
— Как так? — Рукав на лбу застрял.
— Мы их попросим пойти на штурм. Они же не представляют, на что Слонобои способны. Подойдут к городу сто пятьдесят егерей и встанут.
— Зачем?
— Да, просто встанут. Хотя, мыслишь ты правильно. Повернутся к ним задом, спустят штаны и задницы покажут.
— Позор для русского солдата! — вскочил с кресла Ермолов. Как Ред Бул. Красный и от жары, и от обиды за солдатиков, и от праведного гнева.
— Позор для русского солдата умереть или ранение получить, с этими «сверхчеловеками» сражаясь. А задница — это военная хитрость. Обязательно уланы поскачут их порубить — гадов этаких — голожопых. Ну, и наткнутся на пули. Потом егеря берут винтовку Бейкера и опять залп, следом ещё одну винтовку Бейкера и опять залп. Обе винтовки с собой прихватят. А тут к ним гренадёры примчатся и выживших французов гранатами закидают. Совсем на крайний случай пусть ещё и пистоли у лезгин возьмут. Всё, Алексей Петрович, иди «праздник» готовь, вон солнце низко совсем.
