Одноклассник Лёшик был очень строгим учителем. На мою с Анютой просьбу научить нас играть на гитаре он попросил показать наши руки. О! Руки, точнее длинные ногти, тщательно покрытые лаком, были нашей гордостью. Вердикт Лёшика был суров: «Срезать!» Это была почти вселенская трагедия – обрезать наши прекрасные ногти. Лёшик был непреклонен. Пришлось обрезать. Анюта уговорила его разрешить ей оставить длинные ногти на правой руке, а я подстригла полностью – «короче некуда».
Следующим этапом нашего обучения было освоение «трех блатных аккордов» и один вариант перебора струн. Табулатуру аккордов Лёшик записал на листике, видимо, не доверяя нашей девичьей памяти. Допивая чай с яблочной шарлоткой, он торжественно пообещал через неделю проверить, как мы усвоили полученный материал.
– Не сумеете сыграть – учить не буду, – сказал Лёшик на прощание.
Та еще выдалась неделька! Днем учёба в школе и кружки, а по вечерам я терзала гитару. Не знаю, кто из нас мучился больше… Подушечки пальцев жутко болели и покрылись водянистыми мозолями, «блатные аккорды» никак не хотели осваиваться, а красивый (в Лёшином исполнении) «перебор» получался корявым и больше всего напоминал вопли очень голодного кота. Анюта «трыньканье по струнам» очень быстро забросила и спустя пару недель щеголяла красивыми ноготочками, на зависть нашим одноклассницам.
А я – я была упрямая! И к тому же игра на гитаре была моей детской мечтой. Хотя крамольные мысли типа «а может, ну её, эту игру» периодически закрадывались в мою голову, но я их упорно прогоняла прочь.
– Лёш, а дальше что делать-то? – После скупой, очень скупой похвалы я жаждала дальнейшего обучения.
– Бери гитару и играй! – сурово сказал Лёшик. – Аккорды я тебе напишу все, какие сам знаю, покажу основные виды «перебора» и «боя», а дальше – сама.
В любую свободную минуту я брала в руки гитару и училась играть. Со временем, как-то незаметно для меня, аккорды стали ложиться на лады, «перебор» плавно переходил в «бой», мозоли стали твердыми, и медные струны перестали причинять боль подушечкам пальцев… И я стала чувствовать гитару! Для меня гитара – не просто музыкальный инструмент, у неё есть душа, она умеет плакать и смеяться, радоваться и грустить. Когда мне светло и радостно, я беру в руки гитару. Когда тоскливо и на душе «кошки скребутся», я беру в руки гитару. Когда не получаются рисунки, я беру в руки гитару. Гитара со мной всегда: в походах и поездках в деревню… Когда я уезжала поступать в Минск, гитара была со мной. Всегда и везде!
Боже, как я рыдала, когда на самой первой моей гитаре, старенькой, подаренной маминым младшим братом, от сильно натянутых медных струн вырвалась «с мясом» подставка, повредилась верхняя дека, а Лёшик констатировал: "Восстановлению не подлежит", – и, узнав о моей трагедии, мне отдал свою гитару будущий муж нашей родственницы… Для меня это был самый лучший подарок на свете! С первой стипендии я купила посеребренные струны. В 21 год самостоятельно купила свою первую «Ленинградскую» гитару. Какой у неё был звук!!! Кристально чистый, он проникал в сердце, забирался в самые потаённые уголки души. Заставлял душу звенеть от счастья или плакать от боли, взлетать ввысь или падать в пропасть.
С тех пор прошло много лет, но гитара всегда со мной…
Когда долго не играешь на ней, она тихонько напоминает о себе тихим звоном струны.
Спасибушки огромное, Лёшик, что много лет назад ты помог осуществиться моей самой заветной мечте – игре на гитаре!
Танюшкины письма
Танюшка уехала в Москву и писала мне длинные письма. 33 письма. Почти три года ежемесячной переписки. Все 33 письма я храню в коробочке, они пронумерованы и бережно перевязаны льняной ленточкой. И когда осенью начинаются затяжные холодные дожди, а после работы ты приходишь с единственной целью: закутаться в теплый плед и пить маленькими глоточками ароматный чай с малиновым вареньем, наступает время «Танюшкиных писем». От конвертов веет едва уловимым ароматом лаванды, и становится так тепло и солнечно на душе! Потертость бумаги и читанные- перечитанные множество раз, дорогие сердцу листочки… Я наугад вытаскиваю из пухлой пачки письмо и погружаюсь в чтение…
Ожидание письма – оно томительно и сладко. Каждый день после работы я проверяла почтовый ящик, и когда находила в нем большой конверт с пометкой «Москва», радости моей не было предела. Танюшкины письма – это как минимум шесть страниц тетрадных листочков в «клеточку». Это радость и печаль, это воспоминания о нашей «бутафорке». Это восторженные повествования о поездках или о прочтении новой книги. Это смешные и курьезные случаи московских будней. Это 33 кусочка жизни… В каждом письме обязательно были фотографии, иногда рисунки или интересные вырезки из газетных статей или засушенные листики из московского парка… А в декабре – неизменные снежинки, аккуратно вырезанные маникюрными ножничками. Волшебные!!! Ни одна снежинка НИКОГДА не повторялась! Мне было жалко клеить эти маленькие шедевры на холодные стекла окон, и я вешала их на пушистые хвойные веточки.
Танюшкины письма… Читая их, я ощущаю незримое присутствие подруги и словно слышу её мягкий тихий голос: «Дорогая моя Галюня, здравствуй!»
Я люблю писать длинные письма. Для меня это целый ритуал: большая оранжевая кружка крепко заваренного сладкого чая, с неизменной долькой солнечного лимона, тетрадные листики, непременно в «клеточку», шариковая ручка с погрызенным колпачком и тишина в доме. Глоток ароматного чая, минутная задумчивость, пока я легко покусываю колпачок ручки, и вот уже строчки сами собой выписывают чернильную вязь… Недопитый и давно остывший чай, смешное солнышко в конце письма и приятное опустошение в голове. Завтра я куплю конверт и мой ответ полетит за тысячу километров, в шумную, суетливую Москву. Там каждый день после работы Танюшка проверяет почтовый ящик и очень ждет моё письмо.
А Вы пишете письма?
Пара капель решимости
Анечка курила в форточку. Вдыхала сигаретный дым с вишневым ароматом и прихлёбывала маленькими глоточками горький свежесваренный кофе. Кофе Анечка любила сладкий и с молоком, но под сегодняшнее настроение подходил именно такой: крепкий, горький, обжигающе-горячий и без сахара. Анечка недоумевала. Недоумение у неё было искренним: Анечку сегодня несколько раз назвали злой и жадной.
Анечка – милейшее создание: огромные голубые глаза, маленький курносый носик и смешные белокурые кудряшки, постоянно выбивающиеся из-под заколки. У Анечки своя небольшая швейная мастерская рядом с домом. Днем она ремонтирует и шьет на заказ одежду, а по вечерам создает кукол. Надо признаться, что ручки у Анечки "золотые" – вся пошитая её ручками одежда сидит на заказчиках как влитая и выглядит дорого и стильно. Поэтому заказчики идут к Анечке нескончаемым потоком. И в этот размеренно текущий поток очень любит вклиниваться Анечкина подруга Катерина:
– Анечка, милая, выручай! Мне просто необходимо новое платье! Срочно-срочно на сегодняшний вечер!!!
Анечка вздыхала, откладывала текущие заказы в сторонку и шила "срочно-срочное" платье для подруги. С оплатой подруга тоже не особо спешила:
– Ой, Анечка, я кошелёк забыла… В другой раз деньги принесу. Хорошо? Чмоки-чмоки, я улетела!
Анечка опять вздыхала и принималась за работу. "Другой раз", как правило, практически никогда не наступал, и новые платья часто доставались Катерине совершенно бесплатно.
Весеннее солнышко ласково заглядывало в окошко и так пригревало, что Анечка даже распахнула створки настежь. Уселась на подоконник, чего никогда раньше себе не позволяла, и маленькими глоточками стала пить кофе. Утренний кофе получился необычайно вкусным. И курить не хотелось совершенно, и настроение было сродни "обнять весь мир и сиять от счастья". Весело стрекотала швейная машинка, Анечка тихонько мурлыкала себе под нос песенку. Сплошная идиллия! Только непродолжительная. Катерина влетела в мастерскую цветастым ураганом:
