Я вопросительно посмотрел на своего восточного гостя. Он спешно закивал и уронил пару слезинок, видимо, для разгрузки нервной системы.

– Мы согласны. Спасибо тебе большое!

– Не за что! До встречи на том свете! – засмеялась в ответ трубка.

– Ты медик, Мартин. Ты не веришь в тот свет, – попытался уколоть знакомого я.

– Я и в бога раньше не верил, – абсолютно в этот раз серьезно сказал дантист. – Но сейчас очень хочу верить, что он вмешается и съест этот проклятый астероид, не дав ему долететь даже до Урана. И пусть он вас всех благословит и простит даже соседа твоего в чалме и с пульпитом.

Мустафа, наверное, был очень занят баюканьем в ладошках больной щеки и потому религиозного хамства не заметил.

– Спасибо за помощь, Мартин! – решил закругляться я, пока он не ляпнул еще что-нибудь. – Был очень рад тебя слышать.

– Это взаимно! Пока. – И телемост Германия – Вьетнам отключился. Мустафа поднял на меня глаза:

– Пойдем?

– Да ты здесь сиди. Чего мы вместе попремся? – резонно решил я, и, оставив его за старшего, отправился в квартиру Мартина. Я знал, где он хранит запасной ключ. Открыв дверь, я вошел в темное помещение и нашарил справа на стене выключатель. Зажегся свет, я прошел внутрь квартиры и огляделся, пытаясь представить, где он мог хранить свой рабочий инструмент. Выбор пал на гостиную и комод в ней, стоявший вдоль правой стены. Я решительно подошел к нему и открыл первый ящик. В нем лежала разная мелочевка, какие-то проводки, пара старых батареек, ремешок от наручных часов, четыре монетки по одному центу и много еще чего. Я задвинул его обратно и вытащил следующий. Ого! Во втором ящике лежало сложенным какое-то белье и какие-то вещи. А сверху на всем этом лежал огромный силиконовый дилдо голубого цвета с вибратором. Мартин, Мартин… Ладно, бог с ним. Я аккуратно задвинул ящичек обратно, стараясь ничего не касаться. А вот в третьем меня ждала удача. Среди нескольких пар носков, скрученных в черные колобки, стояла заветная оцинкованная коробочка, внутри которой находились мини-орудия пыток, не иначе. Изогнутые клещи, старый скальпель, крохотное зеркальце на длинной стальной ножке, и много еще чего страшного для простого обывателя с нормальной психикой.

Честно говоря, очень хотелось задержаться и как следует пошарить по закромам и шкафчикам покинутого соседского жилища. Один мой прошлый приятель говорил, что это явление называется «блуждающий мародер». Якобы даже у самого приличного и благочестивого человека в свете сложившейся ситуации и при определенных обстоятельствах может возникнуть гнусное желание завладеть чем-то чужим и в долгосрочной перспективе бесполезным. В явлении этом, конечно же, нет ничего страшного. А вот поддаваться ли ему – личное дело каждого. И я выбрал светлую сторону. Ха! Всегда хотел это сказать.

Спустившись к себе, я застал Мустафу на том же месте, где и оставил. Зрительно ничего не изменилось, разве что и без того печальные восточные глаза стали еще печальней. Он, не говоря ни слова, все свое ожидание чуда вложил в вопросительный взгляд.

– Нашел, – понял я его, – сейчас дернем.

– Ммм, – вроде как радостно промычал он.

Я открыл коробочку и еще раз заглянул внутрь. Так, ну пожалуй вот эти широкие изогнутые клещи должны идеально справиться с его, судя по положению ладони, шестерочкой снизу. Взял их в руки, держать удобно.

– Давай я их сейчас вискарем протру для дезинфекции и начнем, – предложил я, но Мустафа снова замычал и отрицательно замотал головой.

– Харам, – сглотнув и поморщившись, пояснил он.

– О, блин… А как быть тогда? Они ж у него неизвестно сколько там лежали и когда в последний раз дезинфекцию видели.

– С мылом пойди помой, – подсказал сириец.

А что, и правда. Почему бы и нет. И я отправился в ванную.

А у вас тоже бывает такое, что вы вспоминаете о чем-то закончившимся только тогда, когда это что-то становится нужно? Вот и сейчас я стоял и хлопал глазами на пустую мыльницу, вспоминая, что я снова забыл купить мыло. Но мозг очень быстро подсказал новое решение – средство для посуды. Какая разница, ведь правда? Давайте нарушать правила уже более масштабно. И вообще, я сейчас настолько бунтарь, что вот-вот на ноль делить начну.

Тщательно отдраив клещи губкой с дешевым моющим для мытья посуды с ароматом яблока и заглянув той же губкой во все интимные бороздки, я остался доволен результатом. Держись, мой ближневосточный друг, я иду!

– Ну давай, открывай рот и покажи, где вава, – сказал я соседу, когда вернулся в гостиную. Он подчинился. Мои расчеты меня не подвели – шестерка. Крупный потемневший зуб рос из воспалившейся и раздувшейся пунцовой десны, а из основания зуба виднелась полоска бледного гноя. Бедный мужик. Понятно, чего он две ночи не спал.

– Вот дерьмо, Мустафа! А чего ты раньше не пришел?

– Так не болело сильно! – обиженно возопил сосед и выпустил пару слезинок, которые скатились по худым морщинистым щекам и разбились где-то внизу о седую щетину. Глаза его были уже близки к помешательству.

– Сделаем так. Я сначала его просто придавлю и попробую покачать из стороны в сторону, попробуем как крепко он сидит. Хорошо? – Мустафа закивал, его глаза вдруг наполнились ужасом и в воздухе запахло адреналином. Или еще чем.

Ну-с, начнем. Я постарался максимально аккуратно зажать потемневший зуб в клещи. Вроде получилось, клещи не скользили. Теперь я попробовал его покачать. Зуб качался слабо, но качался! И тогда я решил покачать его сильнее. Я сосредоточился и стал медленно давить на зуб с разных сторон и вроде начало получаться, как вдруг случилось что-то ужасное и непредвиденное – клещи сорвались с зуба, страшно клацнув сталью и ударив Мустафу в воспаленную десну напоследок. Бедный мужик взвился пустынным вихрем из под моих рук, снова схватился за щеку и быстро-быстро забормотал, мешая немецкую речь с арабскими ругательствами. Пришлось подождать какое-то время, пока сириец снова не начал мне доверять и не подпустил к себе. Я же в свою очередь пообещал, что впредь буду еще аккуратнее. Он снова открыл рот.

Новая попытка. Я опять зажал зуб в клещи, начинаю раскачивать. Мустафа сморщился. Я качаю сильнее, сосед застонал, зуб, гад, не поддается. Окей, думаю я, и начинаю качать зуб с еще большей амплитудой. Из десны потек гной, Мустафа обхватил мою ногу своими коленями и тоже больно сжал, орошая параллельно мои руки своими горючими слезами. И тут я вспомнил, что мне говорил Мартин насчет чужой челюсти, и резко взял зуб клещами на излом. Кость издала характерный треск, рот не забывающего поливать мои руки слезами сирийца наполнился гноем, кровью и слюной. Он скулил раненым питбулем не прерываясь, на одной ноте, в «до» второй октавы. И тогда я сделал резкий рывок вверх, Мустафа вскрикнул и застыл, вытаращив на меня выпученные от ужаса, злости и адской боли глаза. Я держал в руках клещи, между изогнутых дужек которых был безжизненно зажат потемневший и испортившийся мучитель моего замечательного геройского соседа. Сириец перевел свой выпученный обезумевший взгляд на зуб, сфокусировался на нем на мгновение, а затем обмяк на кресле, отпуская мою ногу. Синяк точно будет. Хорошо, хоть не сломал.

Спустя пять минут вернувшийся к жизни Мустафа отправился в ванную выплюнуть изо рта всю гадость. Когда он вернулся, я ждал его с кусочком ваты и найденной в чехле от гитары маленькой стальной коробочкой для медиаторов, чтобы упаковать ему зуб с собой, как сувенир. Он снова сел на кресло и открыл рот. Я затолкал в образовавшуюся дырку, напоминающую лунку для гольфа, кусочек ваты, чтобы меньше сочилась кровь. Затем я протянул ему его зуб в коробочке.

– А я думал, ты захочешь его себе оставить, – хмыкнул Мустафа. – На память.

– Нет уж, старина, – мысленно поморщился я, – это тебе. Вот если бы ты мне дал свой здоровый зуб выдрать, обещаю, я б его на шее носил.

– Свой здоровый зуб я и у себя во рту прекрасно ещё поношу.

Мы помолчали.

– Слушай, сосед, можно спрошу? А почему ты остался? Почему на Родину не уехал? Ваши же за эти десять лет столько раз организовывали возвращение желающих.