– Мда. Это фиаско. Братан, а давай Даше про это не будем говорить, лады?

Кот продолжал веселиться. А вот мне было не очень весело: под тонкой скорлупой ржавчины был спрятан ящик. Ящик «Гиннеса». Был спрятан, пока на него не прилетел булыжник, брошенный моей богатырской рукой. И теперь пенный напиток неспешно стекал в озеро – не осталось ни одной целой бутылки, а в воздухе повис горький аромат хмеля. Хорошо, хоть ветер с берега – запах сносит в открытое озеро, Даша не должна почуять. Я глубоко вздохнул и уже собрался покинуть место трагедии, но решил, на всякий случай, проверить остатки механизма – вдруг ещё что-то есть?

И не зря. Среди бутылочных осколков нашлась маленькая жестяная коробочка с жёстко притёртой крышкой. Я проверил радиационный фон – в норме, и засунул находку в рюкзак, решив разбирать содержимое всех находок скопом.

Мне повезло – ветер сменился, и волнение в проливчике немного улеглось. В итоге, мне удалось перебраться на второй островок и перетащить туда найденный чемодан, ни разу не искупавшись. Дальнейший путь был уже делом техники.

– Так. – Дарья критически осмотрела нас с Бегемотом. – Количество рук, ног, лап и хвостов у вас не поменялось, уже достижение. Добро пожаловать на наш пустынный берег обратно. О, вы притащили старый чемодан! Без ручки! Добытчики!

– Даш, ты чего? – я с удивлением посмотрел на подругу. – Что за предъявы на ровном месте?

– В смысле на ровном месте? – девушка разъярилась не на шутку: руки в боки, глаза мечут зелёные молнии. – Я уже минут двадцать пытаюсь до вас докричаться! Голос сорвала! И не говори, что не слышал, тут метров тридцать от силы! Мог бы и ответить! Я уже и не знала, что думать!

Мы с Бегемотом удивлённо переглянулись. Вся вылазка заняла полчаса от силы, и всё это время кроме шума ветра и волн я ничего не слышал. Ну ладно я, но у котов же отменный слух!

– Бег, ты что-нибудь слышал? – отрицательный мяв. – Солнце, ничего мы не слышали! Клянусь усами Бегемота!

Котяра аж подскочил на месте и громко заверещал, уведомляя всех присутствующих о недопустимости упоминания своих усов всуе, но на меня уже снизошло озарение. Я отбежал с берега обратно на середину мостика.

– Меня слышно? – обратился я к компаньонам.

– Да, норма!

– А так? – я перешёл на берег островка.

– Слышно!

– А теперь? – я передвинулся метра на три от берега.

И вот тут что-то пошло не так. Даша и Бегемот находились от меня метрах в десяти, я четко видел их раскрывающиеся рты, Даша явно надрывалась, но выглядело это как шоу рыб в аквариуме: ни единого звука с берега до меня не доходило. Только шум ветра и волн вокруг. Меня они, судя по всему, тоже не слышали. Бегемот метнулся через мостик, добежал до меня, удивлённо заворчал, метнулся назад. Я же мелкими шажками двинулся к берегу, и о чудо, в паре метров от воды словно повернули выключатель – по ушам ударили вопли Даши.

– Теперь слышишь меня?

– Да. Похоже, здесь какой-то акустический барьер…

Вопрос только, зачем? Ну, то есть, нахрена?

…

В очередной раз подивившись местным чудесам, мы привязали мостик обратно, чтобы потом затащить его на скалу наверх – как известно, в хозяйстве всё сгниёт, в крайнем случае – разберу на материалы. Оценив трофеи, сошлись на том, что рассматривать их лучше в лагере, и двинулись в обратный путь. С одной стороны, дорога была уже более-менее известна, что упрощало переход, с другой – у нас здорово прибавилось груза, что переход усложняло. Как известно, своя ноша не тянет, только пока она лёгкая…

Тем не менее, до лагеря добрались без приключений, и даже раньше полудня. Даша тут же осмотрела свои гончарные изделия и постановила, что нужно немедленно начинать обжиг, поскольку процедура долгая. Мы переместили будущую посуду в нашу страшненькую «печь» и разожгли в ней, поначалу, небольшой огонь. Теперь нужно будет постепенно увеличивать температуру, подкладывая всё больше дров, но медленно. Главное – не забыть об этом за разбором находок. Поэтому на КПК была поставлена куча будильников через каждые двадцать минут, авось не провороним.

– Ну что, какие ваши предположения по поводу нелепости сегодняшнего поступления? – поинтересовался я у коллектива.

– Дай подумать. Видится мне, это будет набор для игры в «Русское лото», бюст Ленина и две бутылки ацетона. Достаточно нелепо? – выдала Даша.

– Думаю, вполне. Бегемот? – но хвостатая часть коллектива предпочла воздержаться.

Чёрный Мешок в этот раз был сильно скромнее вчерашнего – совсем нетяжёлый и не особо большой. При вскрытии оного, предложенного Дашей набора мы, к счастью, не обнаружили. Зато на свет были извлечены: каравай чёрного хлеба, пакет пастеризованного молока «Пискарёвское», флакон шампуня для волос, две пары болотных сапог – бахил, тонких и лёгких, зато высоких. Последним предметом оказалась пачка папирос «Беломор». Мы с Дашей воззрились на неё, я с иронией, она – с яростью.

– Аааааа! – от вопля девушки, казалось, сейчас листва осыплется. – Уроды! Сложно было пачку «Винстона» положить, да?

– Сдаётся мне, они над нами откровенно угорают. Нехорошо это. Неэтично…

Продолжая ругаться, как боцман, Даша, тем не менее, дрожащими руками вскрыла пачку и достала папиросу. Я, как истинный джентльмен, преподнёс огонь в виде горящей головни из костра. Девушка затянулась, закашлялась.

– Да, кхе-кхе… Ни разу не «Парламент».

– Скажи спасибо, что пачку махорки 1960-го года не положили, с этих станется. Или семена табака. Интересно, успели бы они взойти?

– Пожалуй, я воздержусь от экспериментального табаководства в экстремальных условиях. – Даша снова затянулась, на этот раз не закашлявшись. Удивлённо посмотрела на папиросу в руках. – Никогда не понимала тех, кто это курит. А сейчас тем более не понимаю.

– Сильно подозреваю, что им твоё понимание – до лампочки. Да и Ктулху с ними. А вот «болотники» нам здорово пригодятся, когда в болото полезем.

– А зачем нам лезть в болото? – с подозрением поинтересовалась подруга.

– Я так мыслю, что повод нам придумают. И не уверен, что нам он понравится.

Бегемот, меж тем, полностью проигнорировал и папиросы, и хлеб, и сапоги – что, в общем-то, логично. А вот к молоку проявил явный интерес – а как иначе прикажете трактовать то, что он на него умильно смотрит и гладит лапой?

– Братан, может, молоко Даше отдадим? С её желудком ей нужнее… Вон, сапоги возьми. – Бегемот с явным усилием оторвал взгляд от пакета, разочарованно-обиженно посмотрел на меня, на Дашу, на меня. Издал долгий грустный мяв, в котором сквозила вся боль еврейского народа.

– Да, сапоги тебе точно подойдут. – Дарья засмеялась. – Кота-В-Сапогах из «Шрека» ты отлично играешь. – она присела возле обиженного кота, обняла, погладила. – Поделюсь я с тобой молоком, поделюсь. Ты его тут, наверное, сто лет не видел. А я его ещё на прошлой неделе пила. А вот Василий обойдётся!

– Молоко – пойло для лохов. – процитировал я древнюю шутку. – Кефир есть?

– Нет, Васенька, кефира нет. Будешь кушать хлебушек с рыбой. Кстати, не пора ли обедать?

– Вариант, конечно, похуже, но тоже сгодится. Обед, конечно, хорошо. Но может, сначала, вещи распакуем? – я посмотрел на чемодан.

– Точно, как я могла забыть! Бегемот, да отойди ты уже от молока, я всё равно ещё не придумала, куда тебе его налить! В кружку у тебя морда не влезет, а тарелки ещё в процессе производства, обжигаются. Да, Вась, дров подкинь.

Проконтролировав процесс обжига, мы вернулись к чемодану. При внимательном осмотре он оказался ещё более старым и ветхим, чем казалось на первый взгляд. Ручка была выдрана вместе с «мясом», замки заметно поела ржавчина, дно было протёрто почти насквозь, как будто чемодан долго возили «на пузе». Замки оказались – какая неожиданность – закрытыми. Ключа же – ещё большая неожиданность – и след простыл. Я ковырнул петлю ножом, она заскрипела и нехотя начала выгибаться.

– Даша, отойди пожалуйста. Не нравится мне этот предмет старины. Бег, не чуешь здесь никакого подвоха? Гранаты-растяжки там, или взрыв-пакета?