Волосы, окрашенные в цвет тёмного каштана, были собраны в пучок. Интересно, какой их цвет от природы? Как у Олега или же он унаследовал их от отца? По бровям Екатерины Сергеевны, аккуратно обведённым карандашом, определить это было невозможно. Но глаза у Олега точно мамины. Чистый голубой цвет прекрасно контрастировал с тёмными бровями его матери.

Две глубокие морщины на лбу выдавали не только её возраст, но и сколько всего ей пришлось пережить, чтобы в одиночку поставить на ноги двоих детей.

Несомненно, она была милая женщина, если не учитывать то, что она мать моего мужчины. Екатерина Сергеевна была всего на десять лет старше меня (ранний брак, по залёту, так сказать). Я уже предчувствовала её реакцию на меня. Вряд ли я сама была бы спокойна, приведи мой сын даму, старше его на семь лет. Но пока истина о моём возрасте ей не открылась, мама Олега просто изучающе смотрела на меня. Не в упор, конечно, а так – косилась украдкой.

Второй в приёмной комиссии была, разумеется, систер-швестер. Высокая, как и мать. Высокая и худая. Она, наверное, весила столько же, сколько и я. С одной только разницей – в пятнадцать сантиметров роста. Нина, едва я появилась на пороге, оценивающе пробежалась по мне глазами и одобрительно кивнула брату. Хорошо, один голос в мою пользу есть.

Третьим был Колька, Нинкин жених. Свой кастинг он давно прошёл. Сейчас же он был только сторонним наблюдателем.

Поначалу всё шло очень даже неплохо. Мы мило болтали на общие темы. Екатерина Сергеевна даже пару раз обратилась ко мне «Ира, дочь». Но тут мы заговорили про Крым. Точней, разговор зашёл про море. А где море, там и Крым. К этому времени я совсем расслабилась, потеряла бдительность. И… вспомнила о своём советском детстве, как мы с семьёй ездили летом на море в Ялту. Да ладно бы вспомнила! Я решила поделиться своим чудесным воспоминанием с другими.

Надо было видеть лицо Екатерины Сергеевны! Оно вытянулось, побледнело, побагровело, а потом снова побледнело. Бедняжка даже сказать ничего не могла, когда до неё дошло, какая старушка сидит возле её сыночка. Она открывала и закрывала рот, пытаясь найти слова (поприличней?), хлопала глазами и переводила взгляд с меня на сына и обратно, потом на дочь. И так по кругу.

Нину же эта ситуация, мягко скажем, веселила. Уткнувшись в плечо жениха, она старалась сдержать смех, но не слишком успешно. Коля оказался более сдержанным, но и в его глазах читался безудержный смех. Поэтому он, чтобы не сорваться, старательно отводил их в сторону или просто смотрел вниз.

Олег выдержал небольшую паузу. Немного понаблюдал за развернувшимся в его гостиной немым театром. Полюбовался более чем выразительной мимикой матери. Потом спокойно встал из-за стола.

– Поздно уже. – Екатерина Сергеевна заметно сглотнула. Она восприняла эту фразу по-своему. Но точно не относительно времени суток.

Но время действительно было очень позднее, а Олегу нужно было рано вставать.

– И да – чуть не забыл. Я переезжаю к Ирине, теперь мы будем жить вместе. – и нежно чмокнув обомлевшую мать в висок, направился к двери. Я тоже задерживаться не стала. Кивнув всем на прощание, поспешила следом.

Возвращались домой молча.

– Ты чего-то притихла. – заметил Олег.

– Беспокоюсь о твоей матери. Как бы ей хуже не стало после сегодняшних смотрин.

– Не говори глупости! У неё проблемы с лёгкими, а с сердцем всё в порядке. – улыбнулся Олег, но меня это совсем не утешило. – Ты ей понравилась. – уже без улыбки мягко произнёс Олег, переложил свою руку с руля мне на коленку и слегка сжал её, послав небольшой разряд тока по всему телу.

– Ну, да, так понравилась, что она просто дар речи потеряла.

– Хватит переживать без причины. Я знаю свою маму и говорю тебе – ты ей понравилась. Даже не сомневайся. – добавил он. Олег смотрел на дорогу, но без труда почувствовал мою реакцию. – Да, ей не понравился твой возраст. Но возраст постоянно меняется, а зачем беспокоится о том, что непостоянно?

Я просто обомлела от его слов. Охранник-философ! И он мой! И словно в доказательство Олег притянул мою коленку к себе, заставив мои ноги раздвинуться, и его ладонь скользнула чуть выше по ноге. Мне оставалось только судорожно сглотнуть и мечтать поскорей добраться домой.

И всё же через несколько дней Екатерине Сергеевне стало хуже. Хоть и не по моей вине, но это и неважно. Теперь я разрывалась между работой, домом шефа, Олегом и своим домом и больницей, куда увезли мою будущую свекровь. Врачи утешительных прогнозов не давали, и Нина уже задумалась над тем, чтобы перенести дату регистрации.

– Что это? – я подняла выпавшую из сумки Сусаниной листовку.

– Где? – Олеся зацепила взглядом красную бумажку. – Аааа, это… Одноклассницу недавно встретила, она мне её дала. Юлька на днях вернулась из Питера, собирается пойти на праздник с дочкой. И меня приглашала, только я не могу. Да и не верю я во все эти пускания фонариков желаний.

А у меня целый день не шёл из головы маленький красный листочек. Праздник был сегодня, я еле дождалась окончания рабочего дня и помчалась домой. Я очень надеялась, что Олег не высмеет меня. Но он всё сразу понял и поддержал. Тут же набрал Нину и, быстро объяснив идею, договорился о встрече в парке.

В парке мы были задолго до девяти. Без проблем и очередей купили четыре фонарика и ждали Колю с Ниной. Наверное, Олеся права, и то, что мы собирались сделать, было полнейшей глупостью, но ради выздоровления Екатерины Сергеевны мы готовы были использовать любые легальные методы.

Пришлось изрядно подождать. Колю задержали на работе, и они с Ниной подъехали как раз к самому началу. Я привязала к своему фонарику давно написанное желание и наблюдала, как Олег пишет своё. Почему-то заранее он писать его не стал.

– Ты что пишешь! – воскликнула я. – Стой! – и выхватила листок с желанием из его руки.

– Ты чего это? – Олег, слегка оторопев, смотрел на меня. Нина с Колей тоже переглянулись.

– Олег, не спорь.

– Так нормальное же желание было…

– Не спорь со мной. – повторила я. – И вообще, старших надо слушаться.

Вместо ответа Олег обнял меня за талию и, крепко прижав к себе, поцеловал. Тут же приподнявшись на цыпочках, я обхватила его за шею и отвечала, отвечала на его поцелуи. Я чувствовала, как платье приподнимается вверх, сминаемое под сильными руками Олега. Так бы и стояла, утопая в его крепких объятиях, но мы сюда по важному делу пришли.

– Олег, перепиши. – я протянула ему чистый лист бумаги. – Надо писать не «хочу, чтобы моя мама больше не болела», а «хочу, чтобы моя мама выздоровела».

– А какая разница-то? – Нине с Колей тоже было любопытно.

– А есть разница. Пожелав больше не видеть кого-нибудь, и ослепнуть можно. Желание исполнится, но буквально, а не так, как ты себе это представлял. Как говорила моя прабабка: «Богу надо правильно заявки подавать». Так как нам неизвестно, каким образом желание решит исполниться. – я знала, о чём говорю – жизнь постоянно подкидывала доказательства слов моей мудрой родственницы.

Мне была известна ещё одна поговорка про желания. Она звучала так: «Когда загадываешь желания – будь осторожен! Посмотри, не загадывает ли рядом с тобой желания кто-то другой». Но на празднике, где все загадывают желания, она была бы неуместной.

К тому же, коллективный разум сделал своё дело – мама Олега пошла на поправку, кризис прошёл, и её выписали из больницы.

А жизнь-то налаживается!

Такая мысль не оставляла меня в последние дни. А разве скажешь иначе?

Дома меня ждал любимый мужчина. После того, как его мама пошла на поправку, он был всецело мой – душой и телом. Отношения с Екатериной Сергеевной стали заметно лучше. Кажется, она перестала замечать нашу с Олегом разницу в возрасте.

На работе тоже всё успокоилось. Кандидатки приходили каждый день, но ни одна из них не удовлетворила моего шефа (хм, как-то двусмысленно прозвучало). Но это уже не мои проблемы. Наоборот, для меня это означало наличие работы. Как только кого-нибудь подберут (в смысле – выберут), меня попросят с вещами на выход.