– Спит?

– Да.

– Долго он. Чай будешь?

– Да, спасибо. Малыш перевозбудился от избытка впечатлений. Это нормально.

Душистый мятный чай тут же появился передо мной, и я лишь успела выгнуть бровь.

– Можешь начинать, у нас не так много времени. Мне надо успеть подготовиться к дороге.

Абрамов отошёл к окну и опёрся плечом о раму, осматривая местность вокруг дома. А я ждала, гадая, о причинах его затруднений. Ведь что может быть проще чем просто рассказать зачем он позвал отца?

– Я не могу объяснить тебе всего. Не сейчас, но обещаю, что обязательно сделаю это.

– Ты не с того начал.

– Нет, Ева, именно с того. Кое-что изменилось. Вернее многое. Всплыли неприятные факты… – Глеб поморщился, словно ему было больно. – Которые случились несколько лет назад и мне сейчас надо урегулировать возникшую ситуацию.

Он сел напротив и повертел ложкой, да так ловко, что я засмотрелась.

– Отец мне помогает. Нет, мне пришлось обратиться к нему за помощью, ведь мы завтра улетаем. А заодно пришлось рассказать про причину. Про Егора. Тут нет ничего секретного, он имеет право знать.

– Конечно, особенно, когда отцовство подтверждено.

– Да, прости.

– Он потребовал от тебя результаты анализа?

– Перестань. Отцу хватило того, что я верю.

А вот я не верила, зная Александра Петровича. Тот не верил на слово, даже близким. Продолжать кусать Глеба было бессмысленно. Тогда я ухватилась за другое.

– О каких фактах ты говоришь?

– Это касается фирмы.

– Точно?

– Да, не хочу и не буду тебя в это вмешивать.

Что ж и на том спасибо. Но что-то мне подсказывало, что Глеб не всё сказал. Но он прав, меня его жизнь не касается. Я мысленно вернула себя к главной причине, по которой мы сейчас здесь сидим и общаемся. Если бы не Егор, то, возможно, мы никогда бы не увиделись.

– Как скажешь.

– Это ещё не всё.

– Есть ещё что-то, во что ты меня не хочешь вмешивать?

– Перестань кусаться. Лучше улыбнись, завтра мы будем в Германии и вскоре наш сын будет здоров.

– Только это меня и держит.

– Я постоянно думаю о Егоре… – повисла пауза, а следующей фразой он добил. – Ев, я порвал с Сашей.

Вот это сюрприз. У меня даже дар речи пропал. Но потом пришёл истерический смех. Я смеялась до слёз и мне не было стыдно. Вытерев рукой глаза, посмотрела на ошалевшего Абрамова и не смогла не съязвить.

– Тебя пожалеть или поздравить?

– Ничего не надо. Просто знай.

Ох, я его не плохо задела! Абрамов плотно сжал челюсть, вышел из-за стола и молча покинул квартиру. А через несколько минут пришло от него сообщение, во сколько нам завтра быть готовыми.

Ева

Долгожданная Германия встретила нас прохладой и пасмурной погодой. Первые крупные капли дождя упали сразу, как только мы вышли из аэропорта Фульстюттель, города Гамбург. Абрамов нёс вещи, а я с Егором на руках неслась к ожидающей машине.

– Всё же врёт прогноз погоды.

Глеб стряхнул воду с волос, взлохматив их до безобразия, и подмигнул Егору. Тот сидел у окна и большими глазами смотрел по сторонам, не выдавая ни звука. Я же чувствовала себя разбитой и до чёртиков уставшей. Словно не в бизнес классе летели, а ехали в поезде, в забитом полностью вагоне шумными дембелями. Так себе сравнение, но головная боль росла в геометрической прогрессии. До самой клиники я ехала с закрытыми глазами, краем уха слушая тихие переговоры Егора с папой и телефонные разговоры Абрамова.

Четырёхэтажное белое здание с большой территорией и прилегающим парком произвело на меня ошеломляющее впечатление. И даже моросящий дождь не смог удержать мой тихий восторженный возглас. Всё-таки в который раз убеждаюсь, что фотографии и реальность – совсем разные вещи. Нас приветливо встретили и сразу же разместили в двухкомнатной палате. И это тоже удивило. Не палата, а настоящая квартира в светлых тонах со всеми удобствами.

И если бы не головная боль, то я с удовольствием бы разделила с сыном небольшую экскурсию, зная, как он любит исследовать всё новое. В этом меня заменил его отец. Пока Егор осматривал наше жилище, Глеб был с ним рядом, но его взгляд я чувствовала даже затылком. Небольшая комната с двумя одноместными кроватями служила спальней. Всё уютно и гармонично: шкаф встроенный в стену, небольшой телевизор, светлый ламинат и большое окно, с видом на парк.

– Мам, а это правда больница? – Егор прыгнул на одну из кроватей, крутясь и проверяя мягкость матраса.

– Сама в шоке.

– Как ты себя чувствуешь?

– Не важно… Так заметно?

Абрамов положил сумку с вещами Егора возле кровати и подошёл практически вплотную, рукой трогая мой лоб. Прикрыв глаза, еле сдержала порыв прижаться головой к его груди. Нельзя давать слабину, не сейчас.

– Ты бледная. Но температуры нет.

– Знаю. Просто надо передохнуть.

Как же тяжело было переносить его внимание и не реагировать, а сердце изнывало, прекрасно помня этот взгляд и нежность в голосе. Мне пришлось использовать последние силы, чтобы отойти к небольшому столику с стаканами и бутылками воды.

– Скоро станет лучше.

Едва успела выпить таблетку, как появился медицинский персонал. Нас познакомили с лечащим врачом и медсестрой, которая будет прикреплена к нам. Доктор Кёлер, мужчина шестидесяти лет с седеющей аккуратной бородой и добрыми глазами, поинтересовался нашим самочувствием и сразу перешёл к делу. На неплохом русском, в конце он пояснил, что ещё в советское время учился в Москве, доктор Кёлер выдал нам схему лечения Егора и сразу предупредил, что после первого ввода препарата могут быть небольшие ухудшения состояния пациента. Нам, его родителям, не стоит паниковать, всё будет под контролем.

– И самое главное. Завтра мы возьмём ряд анализов и с этого времени до самой выписки я строго настрого запрещаю все контакты вне клиники. Вас, – он кивнул на меня и Абрамова, – тоже обследуют.

– Зачем?

– У Егора, возможно, упадёт иммунитет, а значит дополнительная нагрузка на его организм нам не нужна. Поэтому, делайте выбор, кто из вас проведёт этот месяц рядом с ребёнком.

– Это даже не обсуждается, я буду с Егором.

– Нет, Ева, мы вместе будем.

Светилу медицины было всё равно как мы решим этот вопрос, не его это дело, он просто кивнул, посоветовал отдыхать, и даже разрешил прогуляться по территории. Врач ещё раз пожелал нам хорошего дня и быстро удалился, оставив нас одних до завтрашнего дня. Тут же пришла медсестра, вручила нам памятку расписания процедур и свободного времени, рассказала, где находится её пост и на всякий случай показала кнопку экстренного вызова. С питанием было проще. Она оставила нам меню, где нужно было сделать выбор сразу на неделю.

Абрамов был сама вежливость и внимательность. Он горячо поблагодарил медсестру, пообещав, что с питанием мы разберёмся через час и быстренько проводил её из палаты.

– Глеб, о чём ты говоришь? Какой смысл тебе сидеть здесь с нами месяц? Я справлюсь.

Егор лёг на одну из кроватей и попросил включить ему мультики. Глеб вышел из комнаты и жестом позвал за собой.

– Ева, хватит строить из себя героиню. Прекрасно знаю, что ты справишься, но я тоже хочу быть рядом с сыном. Слишком много времени я потерял, слишком многого не знал и не смог помочь, когда был нужен.

– Но…

– Как ты сказала – это не обсуждается. Я буду с вами столько, сколько понадобится.

– Ладно. Тогда ты прекрасно понимаешь, что с завтрашнего дня ты не сможешь выйти за территорию.

В голове не укладывалось, как мы все вместе проведём это время. На такое я точно не рассчитывала. Что ж, тогда оставался последний аргумент.

– Ева, я всё пониманию, и я принял решение.

– Администрация клиники может задать вопрос о твоём родстве Егору. Не думаю, что они поверят на слово.