– Сосет, как пиявка, ну да. Обычное брюзжание провинциалов, ничего оригинального. Ты, Вандей, очень хороший, но при этом очень легковерный человек. Гордишься тем, что, в отличие от меня, похороненного заживо в архиве, объездил полстраны. Жил в крестьянских семьях, видел их быт и нелегкий труд от зари до зари. Я, конечно, не такой искушенный в жизни, но ведь книги на то и даны, чтобы донести до нас опыт прошедших поколений.

– И что ты там узнал, в своих книгах?

– Многое, очень многое. Но самое главное, пожалуй, я узнал, что аналоги всего происходящего ныне можно легко отыскать в прошлом. Зачем тратить время, страдать, терпеть лишения – и все ради того, чтобы прийти к тем же выводам, до которых уже дошли наши предки и так логично изложили все на бумаге? Зачем изобретать колесо, когда весь мир уже давно ездит на быстрых повозках?

– Я все же не понимаю, куда ты клонишь…

– А клоню я к тому, что ваша «борьба», как вы это называете, обращена против исконно присущих человеку пороков, которые суть неискоренимы. Да, многие живут плохо. Как это вы там пишете – у одного алмазов с гору Эрамео, а у десяти тысяч долговая яма до чертогов Мрака глубиной? Так вот, да не будет для тебя это убийственным откровением, но так было всегда. И везде. И будет. И любая борьба против этого, чем яростнее она, тем к еще большей нищете одних и богатству других приводит в конечном счете. Ты знаешь жизнь крестьян, а я прочел все исторические труды в нашем архиве. И потому знаю, о чем говорю.

– Прочел? Может быть… – голос Вандея приобрел угрожающий тон. – Но видно, в памяти у тебя отложилось не так уж много. Или напомнить тебе, как родилась империя?

– Империя родилась по тем же законам, что и все империи задолго до нее. Сначала есть много мелких царств, которые вечно грызутся друг с другом. Во взаимной борьбе они ослабляют себя и не воспринимают всерьез какого-нибудь соседа на периферии, который все это время копил силы и исходил слюной на их богатства. Этот сосед начинает потихоньку прибирать к рукам их земли, а когда мелкие цари наконец замечают угрозу, становится слишком поздно. В последней попытке спастись разрозненные ранее царства создают единый союз против поднявшего голову захватчика, – Уни театрально задрал вверх правый рукав своей нарядной палмы, – но былые раздоры и мелкий эгоизм владык оказываются сильнее очевидной опасности. Поражение, падение, плен – и вместе с этим рождение новой, уже единой державы на костях незадачливых побежденных.

– Да, все так. Но это лишь часть правды. Старые империи прирастали завоеванными территориями и удерживались только силой объединившего их оружия. Когда его победный блеск тускнел, а руки повелителей становились изнеженными и неспособными крепко сжимать рукояти мечей, всегда находился кто-то, готовый бросить им вызов. Людям не очень-то нравится жить в рабстве, а?

– Не нравится? Я бы поспорил. У раба нет многих удовольствий жизни, но он лишен и главного проклятья сильных – мук свободы выбора. И страха ответственности за принятое решение.

– Да, большинство не хочет быть сильными. Люди хотят просто жить, растить детей и получать от жизни простые маленькие радости, без которых и жизнь владык скучна и бессмысленна. Ради этого они готовы честно трудиться, даже отдавать сильным часть урожая, если это нужно для того, чтобы их никто не трогал. Вот это и есть истинный закон жизни, на котором стоит любое царство.

– Да, да. Маленький скромный обыватель, соль земли, опора и хлеб империи.

– Тебе смешно?

– Ничуть. Просто все это только подтверждает мои слова. Тот, кто не прочь отдать хотя бы ноготь с пальца сильному лишь потому, что он сильный, должен быть готов к тому, чтобы отдать всю руку. Это тоже закон, выходящий из того, что с такой торжественностью огласил ты.

– Законы пишутся людьми. Человек наделен разумом, в отличие от всех прочих животных тварей, чтобы самому делать свою жизнь счастливой. Но работа ума неизменно приводит к мысли о том, что храм личного счастья можно воздвигнуть лишь сообща, создав такой мир, где будут счастливы все.

– Это фантазии. Звучит красиво, но… неосуществимо. И история это подтверждает.

– История подтверждает, что Солнечная империя была создана как царство справедливости, призванное навсегда изгнать из мира людей голод, алчность и насилие!

– Ха! Я, конечно, знал, что ты романтик, Вандей, но чтобы до такой степени…

– Я знал, что мозги у наших придворных книжников прочищены, но чтобы до такой степени? Нет, я понимаю, что последние триста лет из свободного обращения исчезли все книги с изложением истинного взгляда на события прошлого. Но ты, Уни, ты же в архивах сидел, ты ведь должен был все это читать…

– Ой, да читал я! Дело ведь не в том, что написано, а в том, как к этому относиться.

– А как можно относиться к тому, что истинно? Что просто есть, очевидно и потому не может быть оспорено? «Солнце щедро дарит свой божественный свет всем и каждому – воде, земле, лесам и растениям, гадам ползучим, птицам и диким зверям. Но прежде всего Солнце несет свои лучи человеку, чтобы тот установил жизнь свою по его высочайшему повелению. Мужчина или женщина, взрослый или ребенок, с кожей белой, как молоко, или красной, как медь, богач с тысячью фернов земли или нищий – все с восторгом встречают рассвет, своего Великого владыку, что сотворил жизнь и столь щедро и безответно дарит свой свет каждому из них. И пусть, как все мы живем под одним солнцем, благоговейные дети его, так и в нашем новом, едином царстве каждому найдется пропитание, мир и уверенность в грядущем дне. Как Ясноликое светило никому не отказывает в своей божественной милости, одаряя каждого равно по нужде его, так и я, ваш новый император, буду впредь иметь сердечную заботу о каждом из моих новых подданных. Не войны и голод, а согласие, свет и счастье несет людям империя герандов. Отныне да не будет богатых и бедных, а изобильные радости нашей обширной державы да будут открыты для всех. За то я несу личный ответ перед Солнцем – отцом и прародителем всего сущего».

– Браво, браво! Я и не сомневался, что ваша братия заговорщиков избрала Солнечный манифест гимном и символом своей деятельности. Только вот незадача – еще двести лет назад было достоверно доказано, что это – фальшивка. Не провозглашал Норей Основатель никаких манифестов. Это сказка, которую придумали намного позднее.

– Сказка, говоришь? А как Герандии удалось так быстро объединить вокруг себя другие народы? Многие сдались без боя и были помилованы. Пашни и другое имущество не пострадали от грабежей, а жители сохранили свои жизни и упорным трудом заложили основу «золотого века» империи.

– Ну, я не знаю, в книгах же все написано. Силу всегда уважают, осознают бесполезность борьбы…

– Да ладно, тебе ли не знать, что Герандия отнюдь не считалась могущественнейшей из двенадцати царств? Вуравия была гораздо изобильнее, Улинь культурнее, Серегад сильнее… Что могли геранды бросить на чашу весов? У нас было нечто, что легче лебединого перышка, и это переломило ход истории в нашу пользу. Не улавливаешь, а, Уни? Это идея, то, что ты называешь сказками. Это и впрямь звучало как сказка, но в силах людей было сделать ее былью. Тысяча двести лет непрерывных войн. Разруха, голод. Немногочисленные богатства в руках узкой кучки знати, которая сама рискует всего лишиться в любой момент. Люди устали от всего этого. Всем хотелось только двух вещей – мира и такого общества, где не нужно каждый день бороться за кусок хлеба. Пойми же, Уни, Солнечная империя – это не страна, не армии и не правители в высоких палатах. Это идея, как жить в гармонии друг с другом по законам Светлого создателя, в царстве мира, справедливости и братской любви!

– Ну так в чем же дело? Разве мы и так не живем по этим легендарным заветам? Разве империя вот уже четыреста лет не хранит мир в своих пределах? Нет, конечно, были и внешние войны, нашествия варваров, мятежи в отдельных провинциях, но все это не идет ни в какое сравнение с тем хаосом, который творился до этого.