Почему прирожденный кавалерист Тамето ходит скорее как моряк, словно забивая сваи каждым широким цепким шагом, всегда оставалось для Дорго большой загадкой. Однако времени решать ее сейчас, к сожалению, не было. Небрежно бросив рисовую бумагу с оставшимися на ней крошками в волны Фелы, он развернулся в пол-оборота к собеседнику и басовито поприветствовал его с нарочитым почтением в голосе:

– Мой дорогой друг Тамето, как я рад видеть вас этим чудесным вечером! Но почему, ради всей красоты заката, у вас всегда такой прелестный взгляд человека, перебравшего молочного маркутанского пойла и теперь ищущего сортир для облегчения?

– Не борзей ты, гора козлиного дерьма! – тупо огрызнулся военачальник. Выглядел он и в самом деле весьма странным образом, особенно глаза, уставившиеся в одну точку, но все равно не способные на ней сфокусироваться. Дорго списал это на драмдалаху – традиционное развлечение кочевников Великой Шири, которым очень быстро заболели и имперские воины на северной границе. В закрытой наглухо кожаной палатке нужно тщательно прогреть до нужной температуры камни, а затем плеснуть на них специальный отвар из букета особых степных трав. Говорят, что главное в этом процессе – вовремя остановиться, иначе душе чрезвычайно легко навсегда уйти в заоблачный мир вечного блаженства, оставив на земле лишь совершенно безумное, бренное тело.

«Надеюсь, что когда-нибудь ты перенесешься туда навечно!» – подумал Дорго, а вслух сказал:

– Полагаю, на этом обмен любезностями закончен. Так что вы имеете сказать по поводу моего вчерашнего предложения?

– Думаешь, ты умнее всех, да? – и Тамето, энергично подойдя к перилам, смачно выплюнул в реку сгусток улиньской жевательной коры. – Свое личное посольство решил направить, в обход императора? Да еще и за мой счет… Ты кого поиметь решил, боров недорезанный?

– Послушай-ка меня, степная вонючка! – закипел Дорго и навис над неделикатным собеседником всей массой своей и правда весьма солидной фигуры. – Есть вещи, которые всегда будут выше твоего тупого армейского разумения. Тебе мало, что я включил твоих людей в состав миссии? А чем ты мне отплатил за это? Или думаешь, я не знаю, какое задание они от тебя получили?

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сухо ответил Тамето. Весь боевой пыл как-то вдруг разом покинул его.

– Ах, он не понимает, значит? Родной мой, здесь не степь, и стены тоже имеют уши. Мои уши, мои, испепели гром вашу долбоголовую воинскую братию! А как горячо ты ратовал за отправку посольства! Мне это сразу показалось подозрительным. Ну, теперь-то я знаю, что за всем этим стоит!

– Ты все равно ничего не докажешь! – буркнул Тамето и как-то мрачно ушел в себя.

– А я и не буду ничего доказывать. Тоже мне, напугал! Просто выкину твоего олуха из состава миссии, и счастливо оставаться. Знаешь, сколько у меня там желающих? Ну, а его Светлейшеству шепну так, чисто для сведений. Последствия усекаешь? Так что, любезный, меняться мы с тобой будем баш на баш. Я оставляю твоих людей в неприкосновенности и не стану мешать им решать твои проблемы. Ну, а ты перекидываешь моего человека через северную границу. По-моему, в твоем положении это избыточно честные и выгодные условия.

– Да провалиться в чертоги Мрака тебе и всему вашему сброду вислозадых дворцовых стукачей и прихлебателей! – взорвался Тамето. А потом, прикрыв на мгновенье глаза, задал уже конкретный деловой вопрос: – Ну, а по торговле – ты ведь не против севера?

– Да подавись, милый!

– Ладно, поглядим… – зловеще посмотрел на него Тамето. – Кого и когда нужно переправить?

– Как можно скорей, друг мой, как можно скорей. Человека доставят к тебе в лагерь через две недели. Ну, может, немного позже. С письмом от меня, само собой. Выдели для дела надежных людей и проследи, чтобы ни одна живая душа об этом не болтала. Сам понимаешь, это прежде всего в твоих интересах.

– Гарантировать не могу, – хрипло сказал Тамето и, резко харкнув, прочистил горло. – Что смотришь? Мы с вириланами всего один раз виделись, не любят они чужаков. И давай сразу договоримся – мое дело только доставить. Что там с ним потом будет, за то я отвечать не могу.

– Ну, разумеется, – жирное лицо Дорго стало походить на театральную маску из доброй комедии. – Только до границы – и все. А исполнителей… это… тоже там оставить будет не лишним, а? Вот тогда мы с тобой будем полностью в расчете.

Бросив грязное ругательство вместо прощанья, Тамето мотнул головой и зло утопал прочь. Дорго проводил его насмешливым, полным презрения взглядом.

«Ну разве не дети! – подумал он. – Какие же все-таки идиоты меня окружают…»

– Даг, дружище, ты все-таки успел!

Дагений Вандей пару мгновений еще пытался сохранять непробиваемую серьезность во взгляде, но потом все же растаял, улыбнулся и заключил Вордия в объятия.

– У меня еще оставались важные дела за городом, но когда сразу у двух моих лучших друзей такие события…

Он поприветствовал подошедшего следом Уни, а потом взъерошил его пшеничные волосы.

«Ну вот, – с легким недовольством подумал переводчик, – опять он со мной как с ребенком».

Капризного вида спутница Соргия сморщила носик и шепотом спросила своего кавалера:

– А он точно из вашей компании? А то по виду как на поминки пришел.

«Так поминки и есть, ибо помолвка – первый шаг в могилу», – хотел было сострить маленький вуравиец, но вслух сказал:

– Если бы мрачный взгляд был товаром, Даг бы давно озолотился. И тогда, может быть, бросил бы эту хлопотную и бесперспективную работенку адвоката всяких оборванцев, которая мешает ему встречаться с друзьями так же часто, как раньше.

– И тебе привет, пиявка на народной шее!

Вандей уже протянул ладонь, чтобы по герандийскому обычаю сжать предплечье Соргия, но тот ловко нырнул вниз, обнял друга за талию и попытался оторвать его от земли. Даг только глубокомысленно закатил глаза, а потом в свою очередь легко поднял вуравийца в воздух.

– Бери его за ноги, Ворик, макнем мерзавца в чан с пивом!

Вордий слишком серьезно воспринял призыв повторить эту их старую забаву, так что Уни стоило больших усилий рассадить наконец всех гостей по местам, не дав превратиться почти что официальному мероприятию в балаган, причем с самого начала.

– Быстро нашел? – спросил он Вандея, чтобы перевести разговор на нейтральную тему.

Тот кивнул:

– Да! Хотя, как ты понимаешь, я в такие заведения обычно не ходок.

– А вы знаете, почему это место назвали «Сонная рыбка»? – и Соргий Квандо обвел присутствующих своим хитрющим заговорщическим взглядом.

– Нет. Расскажи! – и Лювия Токто улыбнулась, радуясь тому, что ей удалось наконец вставить свое слово на этом чисто мужском пиру, где беседы крутятся вокруг дворцовых интриг, войны и игры в кости.

Сопровождавшая Соргия рыжая девица тоже изобразила интерес, про себя ругаясь на жесткие угловатые стулья из необработанной древесины. Ее газовая накидка лисьего цвета, в тон волосам, уже два раза успела зацепиться за какие-то сучки, что доставляло девушке нестерпимые душевные страдания.

Впрочем, именно такова была цена, которую неизбежно платили все посетительницы (да и посетители!) этого славного заведения. Человек, впервые попавший в «Рыбку» (непременно по рекомендации одного из постоянных гостей), первое время был занят тем, что привыкал к крайне непритязательной и более чем безыскусной обстановке. Мебель из древней, небрежно струганной древесины серо-черной расцветки, полумрак коптящих светильников и пол местами чуть ли не земляной – все это выглядело хуже, чем в последней забегаловке в районе Речного порта. К сказанному стоит добавить тесноту помещения, так что трапезничающий посетитель имел все шансы периодически пихать локтем под ребра соседа, который, правда, вполне мог оказаться членом совета гильдии судовладельцев, обговаривающим очередную сделку, или даже судьей Ясноликого престола, расслабляющимся на закате дня с бокалом фиранского крепленого. Да-да, изнеженная имперская элита, взращенная на перинах из пуха сирамских лебедей и привыкшая к нежным объятиям лучшего улиньского шелка, обрела неожиданный вкус к этой грубой, неотесанной реальности, которую так кстати сумел предложить им уловивший конъюнктуру хозяин.