‒ У меня смартфон особенный, бережёт моё здоровье. ‒ Семёнов решил пошутить. ‒ Приложение скачал одно крутое, айтишники для бывших сотрудников шестого отдела написали, чтобы разные там нехорошие люди нас не доставали. Вот поэтому и не мог ответить. Я сейчас по городскому парку на велике здоровье поправляю, а его на базаре не купишь, ‒ специально назвав парк, где произошло убийство прокурора, может, Ермаков о нём расскажет.

‒ Не уезжай, я минут через тридцать подъеду, жди у центрального входа, ‒ были последние слова Ермакова перед тем, как он отключил связь.

‒ Во блин, попал! – Семёнов сказал вслух сам себе, подумав, что придётся идти домой за велосипедом, неудобно получится, обманул товарища.

Взяв велосипед, доехал до парка и встал у центрального входа. Ждать Ермакова долго не пришлось. Он на служебной машине Форд фокус с водителем припарковался на стоянке. Семёнов, увидев бывшего коллегу, подъехал к его машине. Ермаков в чёрной футболке сидел на пассажирском сиденье и с кем-то оживленно разговаривал, ударяя ладонью по бардачку. Закончив говорить, вышел из машины и недовольным голосом сказал:

‒ Покой нам только снится! Сегодня же напишу рапорт об увольнении! ‒ и тут же доброжелательно поприветствовал Семёнова. – Здорово, Фёдырыч! – крепко пожав ему руку. ‒ Давай отойдем в сторонку.

Отойдя от машины, свысока продолжил:

‒ Только не говори, что не знаешь об убийстве прокурора. Давай без своих прибамбасов «такого не может быть, прокурор святой человек, как такое могло произойти в демократической стране, когда все люди под контролем правоохранительных органов». Мне сейчас не до этого, ‒ проведя ребром ладони по шее, обозначив, что служба в органах его достала.

‒ Понимаю твоё настроение, бывал на твоём месте. Чтобы не терять время, давай дойдем до места преступления. Покажешь и расскажешь, что наработали. Ты же приехал спросить моё мнение, ‒ серьёзно ответил, понимая, шутки сейчас неуместны.

‒ Место преступления тебе ничего не даст. Свидетелей нет. Докладываю, ‒ и приложил руку к пустой голове. ‒ Труп обнаружил молодой паренёк, мы его прогнали по всем программам. Он «пионер с красным галстуком», сразу исключили из лиц подозреваемых. Бежал следом за прокурором, был не в поле его зрения, если тебе так важно знать. Слышал два выстрела, по всем раскладам, киллер стрелял из пистолета с глушителем, звук был глухим. Эксперт, осмотрев труп, поднял руки, убийца сработал чисто. Глушняк ‒ это слово тебя устраивает? ‒ нервно проговаривая слова. – Надежды нет, что у киллера проснётся совесть, и он придёт к нам в убойный отдел с повинной. Поди и в живых-то его уже нет. Прокурор ‒ он же не бомж из подворотни, статус высокий, да и заказчик не дурак, книжки почитывает, в которых ты, как писатель пишешь, что исполнителя исключают первым из игры. Как Лазо, сожгут в печи или в ванне с кислотой растворят, ‒ назвав героя гражданской войны, которого белогвардейцы сожгли в паровозной топке.

Семёнов, смотря на Ермакова, понимал, что на него, как начальника убойного отдела, журналисты свешают все тумаки. Ладно, только они, есть еще и «кардиологи-убийцы» ‒ это два генерала, один ‒ непосредственный его начальник и второй ‒ чекист, вот, кто мозг вынесут.

Зашли в парк, свернули на тропинку, по которой бежал прокурор. По пути встретили двух рыбаков, те, расположившись на берегу, забросив в воду удочки, внимательно смотрели на поплавки.

‒ Мужики, как улов?! – азартно спросил их Семёнов.

Один из рыбаков, по виду за шестьдесят, в белой фуражке с морским якорем, вышитым золотистыми буквами, ответил:

‒ С утра клевало нормально, в десять похуже, решили сходить домой, перекусить, вернулись после трёх. Оно, видите, как, даже поплавок не шевельнётся.

‒ На чё рыбачите? – продолжил Семёнов.

‒ А на что только не пробовали! Палыч, ‒ кивнув на товарища, ‒ даже кинул в воду денег, хотел задобрить Нептуна, чтоб рыбку продал. Пока не видим его доброты, ‒ улыбаясь, видно, встреча с незнакомыми прохожими его не беспокоит.

Семёнов специально стал налаживать беседу с рыбаками, подводя разговор к главному:

‒ Сам рыбак. Как еду на рыбалку, морскому царю, деньги перевожу на его карточку, наличными он не берёт. Стало быть, у него в этом болоте нет банкомата. Вот и не клюёт! Мужики, вы говорите, с утра рыбачите, сидели на этом месте или на другом?

‒ Тут столько подкормки набросали, поросёнка можно накормить. Надеемся, позднее заклюёт. Рыба есть захочет, приплывёт. Мы эту речку изучили вдоль и поперёк!

‒ Говорят, утром в парке полицейские ловили щуку или чебака?! Учения, что ль, проводили, не знаете, чего это они не дают отдыхать народу?

Рыбак по имени Палыч ответил:

‒ У меня зять в полиции служит, сказал, прокурора застрелили вон там, метров за двести от нас, ‒ показал рукой. ‒ Пойдёте по тропинке, увидите ленточки на деревьях. Полицейские забыли их снять. К нам полиция подходила, расспрашивала, может, видели преступника. А как ты преступника отличишь от других людей, тут с утра не один десяток горожан гуляет, если что, он сам о себе не расскажет. Мужики, вы по виду не из уголовного розыска, хитро расспрашиваете?! Я ведь тоже милиционер, только на пенсии, в дежурке водителем служил. Повидал всякое, выезжая с операми на разные преступления. На севере проработал двадцать пять годков, переехал в ваш город, тут теплее.

Ермаков из кармана джинсов вынул удостоверение и его развернул, показав рыбакам:

‒ Начальник убойного отдела, полковник Ермаков, ‒ серьезным голосом представился. – Скажите, ничего такого необычного не видели, глаз у рыбаков намётан. Тропинка в двух шагах, может, ваши знакомые по ней гуляли. Свидетелей ищем.

‒ На лицо многих людей знаем, а вот необычного, о чём вы спросили…, ‒ как бы вспоминая, растягивая слова. ‒ Если что, фотограф к нам подходил, диких уток фотографировал. Мы когда бросаем рыбам подкормку, они, проклятые, наперегонки плывут. Поплавок клювом долбят, думают, что это корм. Он нас угостил хорошими сигаретами.

Ермаков не дав договорить, спросил:

‒ Вы его раньше в парке видели или в городе? А сигареты они какие? Мальборо, Кент, Кэмэл? – быстро перечислил марки сигарет. ‒ Окурки в воду не бросили? ‒ наклонился и стал просматривать землю, выискивая окурки.

‒ Окурки в землю закапываем, привычка! ‒ Палыч рукой показал на место около себя. ‒ Мы же настоящие рыбаки, после рыбалки оставляем место в чистоте. Да и пожар от него устроить раз плюнуть. А какие сигареты? Обычные. Вы этого мужчину можете в парке встретить, он как недели две сюда зачастил. Природу снимает, художники ‒ люди особые. Почему про него знаем, мы на рыбалку, как на работу, ходим. Погода сейчас позволяет отдохнуть на бережке.

‒ Покажите, куда окурки закопали?

Палыч поскрёб пальцами около себя землю:

‒ Этот, кажется, ‒ доставая из земли сдавленный окурок.

Ермаков, взяв в руки окурок, внимательно стал на него смотреть:

‒ Эксперт скажет, что за марка, ‒ высказал мысли вслух. Вынул из кармана платок и положил в него окурок. ‒ А как выглядит фотограф, вдруг он командировочный? Палыч, извините, не знаю вашего имени, вы же знаете как бывший милиционер, когда у оперов нет никакой зацепки, за соломинку хватаемся.

‒ Значит, описать его внешность, ‒ задумавшись. ‒ Около или чуть за пятьдесят, рост сто восемьдесят с копейками, не ниже. Стройный, спортом занимается или бывший спортсмен, лицо военного человека. Оно у него такое мужественное, без усов. В спортивном костюме, мастерка и трико чёрного цвета, с огненным отливом. Видать, дорогой костюм, на спине надпись белого цвета «Россия». В кроссовках, они сейчас все китайские. На голове бейсболка однотонная чёрного цвета без эмблемы. Самое главное забыл сказать, у него фотоаппарат крутой, не знаю, какой марки, но он такой весомый, в смысле, не дешёвый, не мыльница. Почему обратил на него внимание, внучке на день рождения с женой покупали фотоаппарат. Она попросила к нему футляр. Так у этого фотографа через плечо висела сумка чёрного цвета в два раза больше размера, чем футляр для фотоаппарата. Может, он в неё кладёт бутылку воды или там полотенце, помимо фотика. Если на нём надет спортивный костюм, наверное, помимо фотографирования природы ещё и бегает. Утром придите в парк, может его и встретите.