Когда грянула Великая Отечественная война, на передовую стали направлять и четвероногих бойцов. Только одна Центральная школа военного собаководства за годы войны подготовила и отправила на фронт более шестидесяти тысяч собак по различным службам. Почти половина всех находящихся на фронте собак несла ездовую службу. А знаете, сколько они вывезли с поля боя тяжелораненых и контуженых бойцов и командиров? Около миллиона! В любое время года спешили на помощь людям — летом с колясками, зимой — с санями-волокушками — верные четвероногие друзья.

Кроме отрядов ездово-нартовых собак, были сформированы и посланы на фронт отряды истребителей танков, а позже отдельные батальоны собак-миноискателей. И снова мы обратимся к цифрам. Лохматые бойцы подорвали триста танков. Всем памятна Сталинградская битва. Так вот, отряд четвероногих истребителей, которым командовал старший лейтенант А. С. Кунин, подбил тридцать два танка. Собаки отважно бросались со взрывчаткой на спине под стальные днища.

Неоценимая помощь собак-связных. Сквозь шквал огня и завесы порохового дыма спешили они с важными боевыми донесениями в штаб, доставляли приказы на передовую. Более ста двадцати двух тысяч важных боевых донесений доставили они за четыре неполных года. Но и это не все.

Четвероногие бойцы устанавливали связь часто под убийственным огнем противника. А после боя, если оставались в строю (не были ранены или убиты), вновь принимались за дело — сматывали провода. За время войны они размотали около восьми тысяч километров кабеля и столько же смотали. Если протянуть этот провод напрямую, то он два раза обошел бы фронт от Белого до Черного моря.

Неоценима помощь собаки-миноискателя. Миллионы мин нашли четвероногие сыщики на полях, на разрушенных предприятиях, в жилых домах, спасли таким образом жизнь тысячам советских людей. Воспитанник Центральной школы военного собаководства Дик обнаружил около двух тысяч мин разной конструкции.

А знаете как был разминирован Петродворец? Тысячи опасных находок обнаружили четвероногие саперы в городе парков, садов и дворцов, оскверненном и разрушенном фашистами. С помощью собак были ликвидированы и многоярусные минные поля на прибрежной полосе Финского залива от Ораниенбаума почти до Ленинграда. Чтобы четвероногие сыщики всегда находились в «спортивной форме», их помещали на ночь в вольеры среди… мин с различным составом взрывчатки. Минеры Лебедев, Маншуков, Шиляева и многие другие, работая с собаками, сняли по нескольку тысяч мин каждый.

17 июня 1945 года в Петродворце, вторично освобожденном — на это раз уже от мин, — состоялось большое народное гулянье.

Участвовали четвероногие сыщики и в разминировании таких европейских столиц, освобожденных советскими войсками, как Варшава, Будапешт, Прага.

Воспитанница Московского клуба служебного собаководства Осоавиахима Динка была хорошим миноискателем, в глубоком тылу врага пустила под откос вражеский эшелон. Окончилась война, но Динка, как и многие ее собратья, еще долго находилась на боевом посту — искала мины. Когда Динка постарела, потеряла чутье, она была переведена «на пенсию» и долгое время жила в школе. Курсанты с уважением смотрели на четвероногого фронтовика, живой пример собачьей отваги и преданности человеку.

Тридцать пять лет возглавлял Центральную школу военного собаководства генерал-майор Григорий Пантелеймонович Медведев. Григорий Пантелеймонович — участник гражданской войны, событий на реке Халкин-Гол, награжден орденом Ленина, четырьмя орденами Красной Звезды, орденом «Знак Почета», медалями. В годы войны Центральная школа была удостоена ордена Красной Звезды. Так оценило правительство ее заслуги перед страной, ее постоянную и эффективную помощь фронту.

Готовили собак для различной службы на передовой и другие учебные подразделения. За время войны клубы служебного собаководства Осоавиахима воспитали и передали армии десятки тысяч собак различных пород — овчарок, лаек, эрдельтерьеров и т. д. Свой вклад внесли и охотничьи клубы. Хорошо искали мины, например, сеттеры, пойнтеры. Не остались в стороне и дворняжки. Рослые и сильные собаки ходили в упряжке вместе с лайками, гончими; те, что помельче, доставляли боевые донесения, а некоторые, у кого чутье оказалось посильнее, искали даже мины, ибо служебных собак не хватало, приходилось выручать…

Эта небольшая страничка минувшей войны заставляет с еще большим уважением взглянуть на нашего верного четвероногого помощника.

(Сорокин В. След «волка». — М., 1990)

Полковой разведчик

Темнота вползала в лощины, поднялась и на пригорки. Не видно ни зги… Еще с вечера по небу плыли тяжелые тучи, заслонив и звезды, и луну. Трудно в кромешной тьме идти по извилистой тропинке. Хорошо бы включить фонарик, но нельзя. Разведчики, перейдя линию фронта, двигались по ближнему тылу врага. Первым неслышно шел на поводке Туман — не старая еще овчарка, разучившаяся лаять. Так, по крайней мере, уверял весь полк. За ней следовал ее вожатый Леонид бакланов — рядовой 2-го отдельного ордена Красной Звезды полка специальной службы. Полковник П. К. Мельниченко ценил в нем такие качества, как мужество, хладнокровие, готовность пойти на оправданный риск, если это необходимо.

Бакланов не обращал внимания на шутки по поводу собачьей немоты. Он лишь хмурился больше, чем обычно. Специально воспитал овчарку так, что она не лаяла ни при каких обстоятельствах. Зачем лаять за линией фронта, обращать на себя внимание?

Туман, принюхиваясь, уверенно вел группу поиска в ночной темноте. На опушке он остановился, повел мордой влево. И встал как вкопанный. Разведчики залегли. Бакланов до боли в глазах всматривался в густую ночь. Но как ни напрягал зрение, по-прежнему ничего не видел. То ли скирда хлеба чернеет в стороне, то ли сарай какой. Если бы выглянула луна! Ну хотя бы на несколько секунд! И, словно выполняя желание вожатого, бледная луна и в самом деле открылась в разрывах туч, осветив на миг округу. Бакланов увидел длинное помещение. У дверей медленно прохаживался часовой с автоматом на изготовку.

— Можно мне? — прошептал Николай Севастьянов. Служить в разведке было давнишней мечтой Николая. И вот теперь он впервые вышел на задание.

В ответ Бакланов усмехнулся:

— Не лезь-ка, ты, братец, поперед батьки в пекло. Часового беру на себя, — обратился к разведчикам: — Оставайтесь пока здесь, — и пропал в темноте вместе с Туманом.

Луна снова зашла за тучи. Без собаки Бакланов, наверное, потерял бы направление. Туман же вел быстро и уверенно. Бакланов пополз. Он порядком устал, вымок в росе. Приблизились к складу. Но где же, однако, часовой? Наконец, Туман застыл, навострив уши. «Вперед!» — чуть слышно прошептал Леонид и бесшумно кинулся следом. Он по-прежнему не видел охранника, но предполагал, что через секунду собака прыгнет на часового и собьет его с ног — как не раз уже бывало.

Нападение было столь неожиданным, что часовой не понял, что произошло. Какая-то мохнатая бестия ударила его в грудь, и он, не успев ни выстрелить, ни вскрикнуть, упал на землю. Язык в полном смысле слова отнялся, солдат не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой — чудовище наступило передними лапами на грудь и чуть слышно рычало. Его глаза горели злым, зеленоватым светом. Подбежал вожатый в плащ-палатке, торопливо заткнул кляпом рот, связал веревкой руки и повел куда-то.

— Надо полагать, склад, — тихо сказал Бакланов. — Часового возьмем живым.

При переходе линии фронта разведчики — опять-таки с помощью Тумана — добыли еще одного «языка», на этот раз офицера. Шагая темной ночью по лесной тропинке, Туман сначала слегка натянул поводок, затем застыл на месте, повернув морду в направлении чужого запаха. Люди услышали мягкие шаги. Кто же? И сколько? Один? Двое? А может быть, взвод? Да нет, взвод пошел бы по грунтовой дороге — та шире, удобнее. Бакланов отстегнул поводок, и собака бросилась на незнакомого человека. Он оказался фашистским обер-лейтенантом. Странно, что офицер шел один.