Это было бы волшебно, если бы не было так ужасно.

Подходит ко мне и улыбаясь поглаживает рукой по лицу, как мама.

— Ты привыкнешь. Это теперь твоя жизнь. Пообещай мне, что подумаешь над моими словами.

— Обещаю, — мне действительно есть над чем подумать.

— Пойдем обратно в дом, если захочешь, то можешь еще вечером сама сходить погулять.

— Хорошо…

Идем в сторону дома.

— А чем здесь вообще девушки занимаются? Скучно ведь просто лежать, гулять и книги читать.

— Можешь заняться каким-нибудь хобби. Кто-то любит рисовать, кто-то вязать, готовить. У нас даже преподаватели есть. Поэтому если захочешь, то скажи мне, я всё организую.

Провожает меня до комнаты и уходит.

Сажусь на кровать, несколько минут смотрю в одну точку на шкафу.

Затем опускаюсь на пол, на колени и начинаю рыдать. Господи, как я оказалась в этом дурдоме?!

Можно сказать, я легко отделалась со своими шрамами, другую девушку насиловали и били при всех, пока она не выдержала и не умерла от мучений. И София говорит, что тоже самое происходит за забором, что там плохо, а здесь хорошо. То есть, то, что здесь хозяин бьет — это норма и к этому нужно привыкнуть.

И я ведь действительно без понятия, что находится по ту сторону! Вполне вероятно, что это правда. Но девушка ведь, с которой мы собирались бежать, она выходила за пределы двора и раз она решилась сбежать, значит там нет всех этих ужасов. А может она их просто не видела.

Сажусь на ягодицы и опираюсь спиной о кровать.

Что мне делать?

Самый простой вариант — это смириться. Отдать своё тело во власть хозяина, и он сможет делать с ним что угодно: бить, трахать, делать ребенка. А мне остается только принимать все это и периодически рожать детей. Интересно, сколько это будет длиться? Даже если я всё выдержу, лет через десять меня сдадут в утиль из-за ненадобности, но думаю это произойдет раньше, из-за однообразия.

Вспоминается та девушка во дворе. Она действительно выглядела счастливой. Но какой-то странной. Я бы подумала, что ей дают наркотики, но вряд ли они хотят навредить ребенку, поэтому думаю, что она просто сломалась от безысходности.

Еще, насколько я заметила, все люди здесь какие-то двуличные. В первый раз, когда я общалась с Софией, еще в той маленькой комнате, она мне показалась грымзой. Чуть позже, когда мы гуляли во дворе, она, наоборот, показалась хорошей женщиной, заботливой. Сегодня же она была, то злым полицейским, то добрым. И Амир такой же, то бьет, то ласкает.

Я вообще не понимаю кто есть кто и кому можно доверять! Видимо никому. Врачи по-любому такие же, кажутся добрыми, обещают помочь, а потом пристрелят где-нибудь за углом.

Нет, нужно думать, как самой выбраться. Пока у меня только единственный вариант — это втереться в доверие к хозяину и под каким-нибудь предлогом уговорить его выйти за пределы двора. Может быть мне нужна медпомощь. Не здесь ведь мне будет аппендицит вырезать? Хотя кто их знает, не удивлюсь, если и операционная есть.

Амира нет уже почти неделю. У меня же каждый день проходит, как день сурка.

Просыпаюсь, умываюсь, зарядка, которую решила начать делать по утрам, завтрак, прогулка, обед, чтение, ужин, сон.

И так каждый день. Иногда только меняю пару действий местами.

Так, конечно, хозяин становится самым близким человеком, потому что с ним можно хоть немого поговорить.

Подумывала завести какое-нибудь хобби, но я ведь не собираюсь здесь надолго задерживаться, поэтому обойдусь пока книгами.

На свою спину я всё-таки посмотрела. Не выдержала. Как я и думала, вся спина и часть ягодиц в некрасивых розовых рубцах. Без понятия заживут ли они когда-нибудь, но сейчас это меня волнует в последнюю очередь. Без одежды меня видит только Амир.

Выхожу во двор и сажусь на скамейку возле пруда. Это уже привычное для меня место, отсюда я вижу почти весь двор, ворота и вход в дом. Но, по сути, ничего интересного не происходит. Ежедневно здесь гуляют около десяти девушек, как-то особенно они друг от друга не отличаются. Несколько девушек рисуют. В основном либо цветы, либо небо. Иногда наблюдаю за ними, у них могло быть хорошее будущее. Несколько любят наматывать круги по двору. По мне это очень скучное занятие, двор довольно маленький. Да и охрана начинает слишком настороженно поглядывать.

Кстати, по поводу охраны, сейчас одна девушка как-то очень мило общается с охранником, даже улыбается ему. Он же в ответ касается её плеча, как будто хочет приобнять. Это разве здесь разрешено? Ну, по сути, он сотрудник, поэтому, наверное, можно.

Не буду зацикливаться на этом и вернусь к молодым художницам. Может всё-таки попросить альбом с карандашами? Выплесну всё то, что внутри накопилось.

И тут я слышу крик. Женский крик.

Поворачиваю голову на звук. Это кричит та девушка, которая беседовала с охранником. Какой-то мужчин схватил её за волосы. Еще двое мужчин держат того охранника.

— Нравится, когда тебя касаются другие мужчины, да сука?! — кричит мужчина на девушку. Думаю, это хозяин. Кто-то другой вряд ли бы мог себе это позволить.

— Нет…Нет! Я просто спросила… — кажется, она не может придумать, что она могла спросить у охраны. — Про погоду спросила, будет ли дождь! Я просто хотела порисовать на улице.

Ну, такое себе оправдание.

— Ну раз тебе так понравилось общаться, то пообщайся и с другими, спросишь у них «про погоду». Забирайте!

Возле него оказываются еще двое мужчин, к которым он и кидает девушку. В одном из них я узнаю лысого, который убил ту девушку, с которой я собиралась бежать.

Видимо она действительно сильно провинилась.

— Нет! Хозяин, пожалуйста! Накажи ты меня, я всё выдержу! Только ты, пожалуйста! — кричит девушка, вырываясь, пока её ведут в дом. Он же на неё даже не смотрит.

Здесь оказывается столько охраны. До этого было пять человек, теперь добавились еще двое, которые держат того охранника, еще двое повели девушку. И я собиралась так спокойно сбежать? Ой, дура. Тут нужно тщательнее план придумывать.

— Интересно, правда? — раздается голос возле моего уха.

Вздрагиваю от неожиданности, но сразу узнаю его. Амир.

Оборачиваюсь к нему. Он стоит, облокотившись локтями на спинку скамейки, на которой я сижу, и смотрит на меня.

— А что здесь произошло? Куда её ведут? — решаю поинтересоваться у него.

— Здесь запрещено общаться с другими мужчинами, помимо своего хозяина. Тем более он её касался и теперь она считается грязной.

Смотрю на то, как уводят охранника, даже отсюда видно, что он побледнел от страха, но не пытается сопротивляться.

— Теперь его убьют, а её отдадут другим. Больше у неё нет хозяина. Запомни этот момент, — последнее он шепчет мне на ухо. — Пойдем со мной.

Обходит скамейку, подходит ко мне и подает руку. Вкладываю в неё свою и вместе направляемся в дом. Поднимаемся в комнату.

Останавливаюсь возле кровати и смотрю на него, на то, как он снимает запонки.

— Хорошо себя вела, пока меня не было? — спрашивает он.

— Да.

Я действительно ничего не вытворяла. Хочу пока осмотреться, чтобы начать как-то действовать.

— Умница…

Подходит ко мне и убирает локон за ухо. Медленно опускает руку к щеке, затем ниже, к лямкам платья, и опускает их так, что полностью открывает мою грудь.

Вижу, как загорается его взгляд.

Берет обеими руками мою грудь и начинает её мять.

Что я чувствую?

Ничего.

Ни возбуждения, ни отвращения. Нейтральное состояние.

Мне в любом случае не понравится, когда он начнет меня трахать, поэтому нет смысла тратить нервы.

Опускает одну руку к своим брюкам и начинает расстегивать их, другой же продолжает мять мою грудь, сжимая всё сильнее. Кривлюсь от боли.

— Давай, девочка, я хочу твой ротик, — произносит после того, как вытащил член наружу.

Опускаюсь на колени и беру его в руку. Нужно побыстрее его возбудить, чтобы поскорее это закончилось. Он наматывает мои волосы на свой кулак и натягивает их. Всё ясно, будет сам управлять мной.